сколько десятков тысяч. И янки задействовали почти все из них.
Вдобавок янки заказали миллиард винтовочных патронов у японцев. Мне это не очень понравилось, тем более не понравилось потому, что для производства американца поставили в Японию (причем бесплатно) меди, свинца и цинка на два миллиарда – в довесок к сорока миллионам долларов "за работу", но меня-то в этой сделке ничто как бы и не касалось. Впрочем, лишний миллиард патронов у самих японцев вряд ли их в скором времени сподвигнет на войну с Россией. Зато американские войска таким способом легко и быстро решили проблему со стрелковым оружием, ведь японцы патроны им из своих арсеналов сразу продали.
Да, пушек так много и быстро наделать не выйдет, но можно наделать кое-что иное. Например – пулеметы, и до сентября Кольт собрал почти двадцать тысяч пулеметов Браунинга. Так себе пулемет, на мой вкус (то есть чисто эстетически) пулемет Хочкисса был лучше. Но двадцать тысяч – это уже внушает. Собственно, наступления британцев пулеметами и были остановлены, ведь нехватки патронов у их противников не случилось.
А затем стало хуже…
Роджерс ведь не просто так первым делом запросил моторы. Хреновенькие, но по нынешним временам вообще хайтек. На самом деле это была V-образная "восьмерка", разработанная Степаном Рейнсдорфом на базе "газовского" автомобильного мотора для "средних" грузовиков. Только алюминиевая и под восемьдесят восьмой бензин: ее Рейнсдорф сделал "по многочисленным просьбам" авиалюбителей из Московского аэроклуба. И мотор этот очень подошел к самолету Гленна Кёртисса: этот американский изготовитель мотоциклов и крутой авиатор сконструировал вполне себе самолет, который неплохо летал и с собственным Кёртиссовским мотором. Весом в двести кил и мощностью в девяносто сил. А с мотором в полтораста сил весом в сто двадцать килограмм он стал летать еще лучше – и таскать до трехсот килограмм бомб.
То есть таскать бомбы самолетики эти начали где-то с середины сентября…
Англичане и их "болельщики" не учли того незначительного момента, что у янки практически все необходимое было под руками, а британцам нужно было все, для войны потребное, тащить через океан. Прокормить армию можно было и местными продуктами, а вот стрелять…
Еще британцы сильно недооценили "личностный фактор". На последних выборах президентом снова стал Теодор Рузвельт – победив своего бывшего военного министра и оттрубившего один срок в Белом доме Вильяма Тафта. Демократам "в этой жизни" сильно не повезло: поддерживающие их банкиры ротшильдовского пула сами практически остались без штанов, а среди республиканцев за Тедди сыграла роль и харизма, и более чем успешная экономическая политика. Ну да, я ему в этом несколько "помог" – в экономике, обеспечив повышенный спрос на станки. А Тафт пришел когда я уже переключался на прокорм со своего поля – и на последних выборах народ "вспомнил о тучных годах" под управлением Тедди. Причем "вспомнил" весьма своеобразно: прежние его инициативы большинству были совершенно непонятны – но результат всех радовал. И поэтому сейчас народ принимал все, что Рузвельт делал – и массово одобрял любые предлагаемые им законы.
"Закон о городских бездельниках", принятый с подачи Рузвельта, собрал в армию прежде всего городскую бедноту. А заодно – и более чем изрядно проредил гангстерские банды: безработный горожанин считался мобилизованным сразу как полицейский или представитель комендатуры сообщал ему о данном факте, а дезертиры уже "по закону военного времени" просто расстреливались. С учетом того, что бандиты как правило были полиции прекрасно известны, а улики собирать было сложно, долго и опасно, шансов у гангстеров мобилизации избежать было крайне немного. А если отметить, что их – по особому, хотя и негласному распоряжению – отправляли в части, где офицерами служили южане…
Должен отметить, что Тедди Рузвельт, учитывая хоть и временную, но зависимость от России, позвонил мне и поинтересовался что же делать с русскими подданными. На что получил полностью удовлетворивший его ответ что "подданных теперь у России нет, а граждане пусть покажут новый русский паспорт". И в результате почти четверть миллиона "религиозных бегунцов" из России дружно потопали на фронт: в США им религия уже держать в руках оружие не запрещала. Во-первых, потому что янки воюют за справедливость. А во-вторых, дезертиров по закону военного времени…
Пока что война в Америке слегка отложила войну в Европе. У меня не было ни малейших сомнений в том, что это – очень ненадолго, однако вопрос "с кем придется воевать" оставался открытым.
То есть было почти ясно, что воевать придется с Германией и Австро-Венгрией: эти ребята уж больно громко хотели Малороссию. Однако начало закрадываться подозрение, что на помощь им придет и Британия, а там и французы с итальянцами подтянутся. По крайней мере Бьюкенен принес мне ноту британского правительства с требованием немедленно прекратить "поставки военных товаров" в США. Сбили, похоже, несколько самолетов Кёртиса… Кстати, у него – несмотря на приобретенную лицензию – повторить мой мотор не получалось, так что по тысяче моторов в месяц я продолжал отгружать за океан. Ну да, заокеанские инженеры пересчитали метрическую размерность в свою дюймовую, чуток подправили – и на больших оборотах мотор начал трястись как бешеный. А насчет балансировки шатунов они не спрашивали…
То есть янки, конечно же, про балансировку и сами знали. Однако Жуковский, рассчитывавший этот мотор Рейнсдорфу, отметил, что легкий и очень – по нынешним временам – высокоскоростной мотор дает не круговое "вращение" этой детальки, а движение по весьма непростой траектории за счет упругости шатунов, и литая (и очень "кривая") надпись "завод № 10" на противовесах как раз и смещала центр тяжести на потребные доли миллиметра.
Я бы может и согласился с предложениями англичан – но денег мне они не предложили для компенсации "недополученных прибылей", а даже та небольшая копеечка, которую янки платили за винтовочные стволы и моторы, помогала мне слегка ускорить собственную индустриализацию и пренебрегать этим было бы глупо. То есть за вырученные деньги удалось полностью укомплектовать станками (не столько американскими, сколько бельгийскими и шведскими) срочно расширенный автозавод в Городце – куда было полностью передано производство "ГАЗ-51". А в Арзамасе на конвейер был поставлен грузовик с ностальгически радующим меня названием "ЗиЛ-130": ну что "завод инженера Лихачева" – это понятно. А сто тридцать – это мощность двигателя. Внешне машина тоже что-то очень мне напоминала – но тут уж я постарался насчет "дизайна", правда изобразил скорее всего ГАЗ годов так девяностых, с прямоугольным носом…
До конца года Лихачев обещал довести производство до восьмидесяти грузовиков в сутки, а в Городце завод уже делал по полсотни машин – но там уже отлаженная модель делалась и народ из Арзамаса составлял больше половины рабочих. А вот в Миассе… мотор-то для "Урала" был уже в производстве освоен, и я решил строить "Уралы" на их "исторической родине". Идея была красивой – но сейчас уже полностью выстроенный завод в день делал хорошо если две машины: рабочие только учились. И учились медленно – но тут уж ничего поделать было невозможно. Семь классов образования – оно лучше чем четыре, но с семью классами можно всерьез только в ПТУ идти еще пару лет осваивать специальность. А пока из десяти тысяч рабочих завода взрослых-то было чуть больше четырехсот человек…
Еще бы пару лет… к лету четырнадцатого года школы-семилетки выдали вторые выпуски, сто с небольшим тысяч человек. А в прошлом году выпускников было вообще около тридцати тысяч. Но и в прошлом году, и в этом тысяч по двадцать пошли учиться дальше – в десятилетки. Это хорошо – они потом в институты пойдут и станут инженерами, врачами, учеными. Но пока образованных рабочих не хватает катастрофически, я уже не говорю про инженеров. Хотя нынешний выпуск инженеров уже превысил две тысячи человек, но за год заводов больше строилось! И в результате у меня появился авиазавод, на котором был всего один-единственный инженер…
Сережа Никитин два года назад закончил Технилище – которое ежегодно теперь выпускало сотни четыре инженеров. И работать отправился в Тюратам, в конструкторское бюро Григоровича. Но там он умудрился с Димой разругаться – причем исключительно по работе: вместо заказанного "грузовика" на три тонны он "доработал" неудачную машину "в противоположном направлении". Сконструированный Никитиным самолет поднимал всего тонну груза, да и тащить он мог эту тонну только на тысячу километров. На двух движках по сто пятьдесят сил мог тащить, но главное заключалось в том, что самолет этот с деревянным клееным каркасом обходился чуть дороже десяти тысяч рублей.
Мне самолет понравился – экономичностью. После небольшой доработки (Рейнсдорф сделал двенадцатицилиндровую версию мотора на двести двадцать сил, и у самолета длина разбега сократилась до четырехсот метров) машину я решил запустить в серию. Для производства был выстроен новый авиазавод… ну, в смысле в одном из новых городков были поставлены четыре арочных ангара и два обычных – хотя и небольших – механических цеха. Ну еще двухэтажный домик, изображающий из себя контору. А главным туда как раз Сережа Никитин и был направлен.
Место было выбрано сказочное: в сотне километров от Орска геологи Иоссы нашли залежи асбеста и там началось строительство карьера – и рабочего городка, конечно. Сказочность заключалась в том, что ближайшая деревня лежала в сорока километрах – и Сережа вот уже год не мог найти себе помощников. В смысле инженеров, все же рабочих Слава ему отправил, заняв, правда, больше половины жилья, выстроенного для горняков. Ну да асбест – штука нужная, однако на войне самолеты, пожалуй, поважнее будут. А дома – так выстроит еще. Скоро. Как только ресурсы найдутся…
Осталось только догадаться, где эти самые ресурсы найти: до широких слоев трудящихся инженерных масс уже дошло, что полезная инициатива приветствуется, и число инициативников начало потихоньку зашкаливать. Конечно, большую их часть перехватывал Слава Петрашкевич – и старался даже из них извлечь какую-то пользу для страны. Но иногда и он пасовал – просто потому, что был не в состоянии разобраться в том, полезна инициатива или наоборот. И тогда творческие личности попадали в мой секретариат, а иногда – и в кабинет.