– А я с детства знаю эту сказку, – поделился Златко. – Только у нас ее рассказывают с полным комплектом месяцев – четырнадцать. А куда в Восточных Лесах дели еще два, действительно непонятно. Вроде далеко же до Священной Империи. Да и общего у них ничего нет.
– И не похожи Восточные Леса на Священную Империю, – внес свою лепту в обсуждение Калли. – Ни по обычаям, ни по нравам, ни по государственному устройству. Да и как-то не могу представить себе эту сказку родом из Империи. Это при их-то единобожии – разгуливающие по зимнему лесу месяцы! Всякие подснежники зимой. Ересь да и только! За такую сказку в Империи и повесить могут. Дабы неповадно было засорять головы детям всякими безбожными глупостями.
– И то верно, – вздохнула травница. – Ладно, да ну их эти Двенадцать Месяцев. Хотя, конечно, лес в ту пору был просто сказочным.
– Так хорош? – улыбнулся Синекрылый мечтательному виду знахарки.
– Не то слово! И представьте, было в нем что-то… даже более живое, чем обычно. Вы знаете, я всегда очень трепетно отношусь к природе, земле… Всегда перс… перси… гоблин, ну слово такое умное есть!
– Персонифицируешь, – подсказал эльф. В самой глубине его синих глаз таилась улыбка.
– Во! Точно! Вот именно это делаю!
– Ив, а по-нормальному? – попросил Грым. – Это ты для этих хмырей, что ли, умности всякие говоришь?
– Видит жизнь и личность в природе, – пояснил Бэррин, пока Ива придумывала достойный ответ.
– А! Понял, ну продолжай.
Травница решила не обращать внимания на выпад Грыма, все равно это была единственная действенная тактика в общении с троллем. Дэй, правда, считала иначе, но нельзя сказать, что ее пример был убедителен.
– Ну так вот… а в ту ночь все какое-то особо волшебное было. И омела сама в руки просилась, и тропинка сама под ноги ложилась, и снег так блестел!.. А деревья стояли стройными вековыми великанами. Чародейство какое-то словно было разлито в воздухе. И так красиво… Лес, снег, темно-синее небо и месяц… И я тогда подошла к тому дубу, поманила к себе листья омелы, выбрала нужные – сами в руки легли, – достала свой знахарский ножик и, пока резала, вспоминала слова тетушки по поводу омелы…
– «Это опасное дело, девочка моя, – стоять под омелой!» – хором процитировали ее друзья, от души посмеиваясь.
Ива тоже улыбнулась и махнула на них рукой.
– Да, именно их. Только вот в ту ночь тетушка оказалась права. В ту ночь все и началось. Легла тогда дорожка новая под мои ноги, хоть и не поняла я этого сразу. За красотой ночи и леса не почуяла.
– Колдовская ночь, так говорят, да? – ласково посмотрел на травницу Златко.
– Колдовская, – кивнула знахарка. – Полная тайн, зова земли – сила чуть ли не плясала вокруг, и все это смешивалось, сочеталось, сплеталось с синью неба и белым серебром снега… – Девушка так увлеклась, что даже не сразу сообразила, что друзья встали столбами. – Эй, вы что? – удивилась она, оглянувшись на ребят.
Дэй с трудом подавила нервный смех и жестом призвала травницу осмотреться.
Ива недоуменно поглядела по сторонам и поняла, что правы были учителя в отношении ситуаций, которые никак предположить нельзя.
Вокруг высились вековые деревья, укутанные снегом. Его же толстый слой покрывал и землю. Искрился миллионами снежинок, чаровал скрытой тайной, манил нетронутой первозданной красотой.
– Ива, если мы оказались в Восточных Лесах, я тебя лично придушу, – произнесла гаргулья.
Знахарка могла только невнятно промычать что-то.
– Вот гоблин! – несколько потрясенно ругнулся Грым. – Мы что, действительно в Восточных Лесах?
– Ива? – Златко посмотрел на травницу.
– Да я-то откуда знаю?! – возмутилась та.
– Ну Восточные Леса – это ж твоя родина.
– И что? Знаешь, какие они огромные?! И я там везде не шастала! Только вблизи своей деревни и бывала. А это всего ничего!
– Осмотрись, может, знакомое что увидишь.
– Это и тебя касается, Златко, – произнес Калли.
– Думаешь?
– Да. То, что нас забросило аж в Восточные Леса, возможно, но как-то уж больно невероятно. Слишком мягкий был переход. Пока не оказались здесь, ничего не заметили. А вот, что мы просто вынырнули где-то в твоих землях, вполне возможно.
Ива старательно разглядывала лес, силясь найти в нем знакомые черты. Грым оглядывался назад, пытаясь понять, куда делись луг, травы и дорога. Дэй посмотрела на их физиономии, а также на сосредоточенное лицо Синекрылого, сейчас какое-то более благородное, что ли, чем обычно, и спросила:
– А почему вы решили, что мы вынырнули в реальном мире? Может, просто декорации нам сменили. Под Ивину сказочку.
Маги внезапно обнаружили, что никто не знает причину своей уверенности, но отчего-то сомнений не возникало. Потом и травница робко произнесла:
– Я чувствую.
– Да? – тут же заинтересовались Калли и Златко.
– Да. – Девушка на миг прикрыла глаза. – Без сомнений. Очень сильное ощущение. Всей кожей зов земли слышу.
– Вот всегда я в твоей терминологии путаюсь, – недовольно прокомментировал тролль. – Я землю как стихию воспринимаю. А сейчас не чувствую ее какой-то особый зов. А ты про Природу говоришь, что ли?
– Ну да… – пожала плечами Ива. – Я просто почему-то о ней привыкла думать как о земле… Крестьянское воспитание, наверное.
– Скорее уж, знахарское.
– И это тоже.
– И что тебе этот зов подсказывает?
– Да ничего такого… сила – и все тут, – растерялась травница.
– Не знаю, что там Иве что подсказывает, – проворчал Грым, – а вот мне моя шкура подсказывает, что так и замерзнуть недолго.
На молодых магах были, кроме обычных рубах, только куртки, что они носили в Стонхэрме в начале зимы. На влажную и ветреную погоду самое то, а вот к суровым морозам не приспособлены.
– Да и темно уже, – добавила Дэй.
– Темно, потому что зима, – возразил Калли. – Сейчас не может быть слишком поздно.
– Почему нет? – тут же возмутилась гаргулья. – Вон сколько всего уже с нами произошло. А в том месте, где мы были, время вполне может как-то по-особому течь.
– А тут уж я чувствую. – Эльф еле удержался, чтобы не показать язык.
– Так что с холодом будем делать? – не выдержал их перепалки Грым.
– Надо идти быстрее, – предложил Златко. (Пока юные волшебники шли по едва заметной по просветам в кронах тропке.)
– Мм… быстрее не получится, – произнесла Ива. – Это же лес, а не наезженная дорога. Да еще и снега вон сколько. Радуйтесь, что у всех сапоги высокие… Но у меня есть идея.
– Да? – заинтересовался тролль.
– Ага. Этому когда-то научила меня тетушка. – Девушка начала делать какие-то странные пасы руками. – У меня не всегда получалось раньше, но теперь-то я знаю, в чем тут смысл, должно получиться.
– И в чем? – полюбопытствовал Синекрылый. Как любой не городской житель, он весьма живо интересовался ведьмовством. Для Бэррина это в чем-то было оправданно. Ведь земли его рода – это в основном деревни и небольшие городки. А в таких местах куда больше ведьм и колдунов, чем настоящих магов.
– Это – направление Природа. – Ива слегка расфокусированным взглядом огляделась вокруг. – Тогда я только инстинктивно могла к ней обращаться, теперь же к этому прибавилась и теория.
– А…
– Златко, – зашипел на него эльф, – имей совесть, она же колдует!
Отвлекать в таких случаях не рекомендовалось категорически, и Синекрылый послушно замолчал. И не зря. Потому что тут началось такое, что его обидно было бы пропустить из-за трепотни. У Бэррина вдруг возникло ощущение, что он по колено оказался в теплом, ласковом море и игривые волны плещутся вокруг.
Ива стояла, подняв невидящий взгляд к кронам деревьев. Ладони были повернуты вверх и вперед. Губы приоткрыты. Вроде ничего необычного в девушке сейчас не было. Та же одежда, те же светлые волосы… Однако в обрамлении серебряных от снега деревьев, среди бело-синего мира, в неизвестном глухом лесу она вдруг стала похожа на персонаж из какой-то сказки, вроде той, о какой так долго пыталась рассказать друзьям. И Сила кружила вокруг нее, поднималась шаловливыми волнами, ласкалась к ногам и чаровала.
Потому что это была очень красивая магия. Красивая и живая. Молодые волшебники именно так ее и чувствовали – как что-то одушевленное, любопытное, в чем-то даже игривое, но бесконечно мудрое. Эта было не просто колдовство, энергия, самостоятельно взятая у воды или воздуха, а нечто большее. Будто тот или та, кто позволяет нам жить на этой земле, вдруг приподнял пальцами подбородок и заглянул в глаза. И увидел все. И ты ощутил, насколько огромная мощь таится. Сила, которая есть суть воля всего, что вокруг. И ей невозможно сопротивляться. И не потому, что она много сильнее, просто спорить с ней не хочется. Ибо это то, что действительно истинно. Даже боги могут ошибаться. Природа – никогда.
И как-то сразу стали ясны высказывания магов Природы, что они никогда не пойдут против ее желания: собственное существо не позволит.
Златко даже сначала ужаснулся той мощи, что так неожиданно проявила себя. Как же Ива, такая хрупкая, с ней справляется? А потом все стало ясно. Ива была неотделима от этой силы. Была даже не ее дочерью, а частичкой ее сути. В этом мире она была своей до кончиков волос. Это чародейство ласкало и успокаивало ее душу. Травнице было свойственно вести себя подобно ребенку, выглядеть наивной и даже слабой. Зато эта сила принимала ее такой, какой девушка была, и давала ей возможность открыть свою истинную суть: теперь Синекрылый видел в подруге спокойную, уверенную, могущественную колдунью, мудрую и умеющую принимать правильные решения. Скоро эта личина вечной студентки, милого ребенка, чуточку робеющей провинциалки спадет со знахарки. Когда станет не нужна эта защита, тогда-то и пророчество зеркала-забавы сбудется. Свою силу тоже надо уметь признавать и не бояться ее. Бэррин это хорошо знал.
К счастью, они были магами, и время их не подгоняло.
А потом мысли Златко перескочили на то