— Что с ним такое? — спросил Хардт, и его голос прозвучал глухо, как барабанный бой на расстоянии. — Я ударил его совсем не сильно.
— Отсутствие, за которым следует избыток. Легко утонуть, когда не умеешь плавать, — с усмешкой сказал Тамура, прежде чем отвернуться от извивающегося существа.
Я заметила, как Хардт стиснул зубы. Он всегда считал Тамуру раздражающим человеком. Некоторые люди не любят загадок, и Хардт был одним из них. К сожалению, Тамура не умеет говорить по-другому. Я решила вмешаться, чтобы недопонимание не усилилось. Вероятно, стоит повторить, что Хардт только что потерял своего младшего брата. Этот большой человек делал мужественное лицо, но под ним скрывалось горе, а я не понаслышке знаю, как горе может затуманить рассудок.
— Он провел всю свою жизнь под землей, — сказала я. Мне следовало бы на этом остановиться, но я по глупости решила, что смогу облегчить боль моего друга. — А еще до этого бесы пришли из Другого Мира, а там нет солнца. Это место, полное тьмы. И чудес.
— Это не бес. — Хардт поймал меня на лжи, направленной на то, чтобы пощадить его чувства. Ложь — полезная штука, особенно когда она направлена на спасение других, но ложь может испортить дружбу в считанные мгновения, почти так же быстро, как и предательство. К счастью, Хардт всегда был достаточно мудр, чтобы видеть причину, стоящую за моей ложью. Я всегда спрашиваю себя, кто из нас больше виноват в этом. Может быть я, потому что так много лгу, но может быть и Хардт, потому что он это оправдывает.
— Он никогда раньше не видел света, — сказала я, продолжая, прежде чем кто-либо из нас успел задуматься о моей ошибке. — Свет, наверное, жжет ему глаза. Нам пора идти. Пока не стемнело. — Странно вспоминать об этом, но мой голос звучал по-другому даже для моих собственных ушей. Я все еще слышала легкую хрипоту, которую мне подарил Хорралейн в тот первый раз, когда пытался меня задушить, но в нем было и что-то другое. Мой голос звучал… старше. Еще одно, за что я должна была поблагодарить хрономантию; из-за магии времени я перестала узнавать свой собственный голос. Перемены бывают разные. Когда они происходят постепенно — это коварные, незаметные изменения, которые ты даже не замечаешь. Но когда есть катализатор внезапных перемен, это кажется совершенно неправильным и чуждым. Мы сопротивляемся внезапным переменам, возможно, потому, что их боимся.
Я повернулась к лесу, видневшемуся вдалеке, и зашагала прочь. Я ожидала, что они оба беспрекословно последуют за мной. Я привыкла быть главной, привыкла, что другие подчинялись моему руководству, а мои решения были окончательными. Тамура последовал за мной, танцуя по глубокому снегу, как ребенок, и останавливаясь, чтобы полюбоваться собственными следами на белой пыли. Хардт остался стоять, глядя на существо, которое теперь тихо мяукало.
Сначала я подумала, что Хардт может убить эту тварь — протянуть руку и прекратить ее страдания. Это существо даже в темноте выглядело убогим, но на свету оно выглядело по-настоящему жалким. Маленькие конечности, истощенные недоеданием, и потрескавшаяся серая кожа. От него исходил запах гнили и разложения, который чувствовали даже мы, и, уверяю тебя, ни от кого из нас не исходил приятный запах. Я так давно не мылась, что даже не могла вспомнить настоящий цвет своей кожи. Про́клятые, возможно, когда-то и были землянами, но слишком много поколений жили под землей, скрещиваясь и враждуя, питаясь бесами и друг другом… В Про́клятых больше нет ничего от землянина. Возможно, на самом деле никогда и не было. Они — чума темных уголков этого мира.
Хардт наклонился и поднял маленькое существо так, словно оно ничего не весило. Оно кричало и билось, но Хардт не дал ему времени ударить и швырнул его ко входу в пещеру, в ожидающую темноту. Затем он повернулся и прошел мимо меня. Я поспешила догнать его, стремясь оказаться подальше от пещеры. Где-то внутри, в глубине моего разума или сердца, Сссеракис оплакивал потерю тьмы. Я чувствовала его тоску как странное притяжение, словно между мной и пещерой туго натянулась веревка, пытающаяся утащить меня обратно. Сопротивляться этому притяжению было трудно. Но я не хотела возвращаться. Я не могла вернуться.
Я бросила последний взгляд назад, на пещеру. Так долго она была моей целью, моим способом избежать пыток Ямы. Моим путем к свободе и проблеском надежды. Теперь, когда я посмотрела назад, она показалась порталом в мое прошлое. Мрачным местом, в котором были совершены одни из худших ошибок в моей жизни. Я снова увидела призрак Изена, смотрящий на меня в ответ.
Долгое время никто из нас не произносил ни слова. Если не считать мурлыканья и периодического бормотания Тамуры. Мы все трое были измотаны. Наверное, это неудивительно. В Яме мы жили в постоянном страхе и напряжении, никогда не зная, когда проснемся и обнаружим, что этот день для нас последний. Никогда не зная, когда Приг или Деко решат, что с них хватит. Если уж на то пошло, в городе Джиннов стало только хуже. Окруженные тьмой, неизвестностью, пойманные в ловушку вместе с бесами и Про́клятыми, преследуемые Джозефом и приспешниками управляющего. Теперь напряжение спало, и я почувствовала, как меня охватывает усталость. Думаю, я могла бы проспать несколько дней. Но у нас не было на это времени. Нам нужно было оторваться от преследователей. Мы должны были уйти до того, как управляющий пошлет на наши поиски еще кого-нибудь из своих миньонов.
Мы шли к лесу пока солнце медленно двигалось по небу, согревая наши спины. Может быть, это была усталость, — или я неправильно оценила расстояние, — но к тому времени, когда мы достигли первых деревьев, уже почти стемнело. Вот тогда-то мои силы окончательно иссякли. Я рухнула в снег, увязнув по щиколотку в пронизывающем холоде, и почувствовала, что проваливаюсь в него. Последнее, что я помню — Хардт бросился ко мне, а затем все вокруг накренилось и потемнело.
Глава 2
Мне снился Другой Мир, место, где обитают монстры и ужасы. Я была там не в первый раз; как демономант, я давно привыкла контактировать с этим миром. Это место с приглушенными тенями, нарисованными серым, словно постоянно освещаемое только лунным светом. Хотя здесь нет ни луны, ни солнца, ни звезд. Я даже не уверена, что в этом месте есть небо. Полагаю, должно быть. Я никогда не видела никаких облаков, только более светлый оттенок серого над пейзажем.
Другой Мир невероятно огромен; я посвятила его изучению всю жизнь, и даже не начала исследовать его чудеса. Но при всей своей необъятности он на удивление пуст. Там есть кошмары, их много, но они мучают города и места, где собираются безмозглые монстры. Каким бы иным ни был Другой Мир и какими бы разными ни были его обитатели, они в чем-то странно похожи на нас. Они собираются в большие сообщества — как безмозглые звери, так и такие ужасы, как Сссеракис, обладающие коварным интеллектом. В то время я ничего этого не знала, наставники в Академии Магии Оррана были дураками, которые учили лжи и полуправде, но их лекции были всем, что я знала. Именно Сссеракис по-настоящему способствовал моему образованию, хотя я чувствую, что, возможно, видела все затуманенными глазами ужаса.
Я стояла на каменистом плато, слишком правильным, чтобы быть естественным, с острыми краями, ведущими к крутому обрыву. Здесь не было ни рыхлых камней, ни пыли, вообще никаких признаков эрозии. Передо мной раскинулся город, светящийся зеленым, по которому изредка пробегали вспышки света. Странно было думать об этом, но он напомнил мне кровь, пульсирующую в венах; как будто город каким-то образом ожил, и зеленый свет был его сутью. Город был построен из упорядоченных блоков, симметричных во всех отношениях. Он начинался с маленьких низких зданий, а затем продолжался могучими башнями и невероятным шпилем, уходившим в серое пространство над головой. Он был больше, чем любой другой город, который я до сих пор видела, хотя мне и не хватало опыта, и в нем царила оживленная жизнь. Даже издалека я видела, что дороги запружены, хотя я узнавала лишь немногих из этих существ. Некоторые из них были огромными неуклюжими чудовищами, другие — созданиями поменьше, шнырявшими вокруг своих более крупных собратьев. Там царил мир. Это казалось таким странным, возможно, потому что мы, Хранители Источников, всегда использовали обитателей Другого Мира для войны.
Это был сон, я это знала. Я много раз посещала Другой Мир с помощью демономантии и знала, что у Хранителя нет тела в этом мире. Он существует только как бестелесный дух, невидимый для всех, кроме самых могущественных ужасов. Но не в тот раз. Я стояла на том плато. Я могла видеть свои руки и ноги, свое тело, сплошные кожа и кости. На мне все еще были лохмотья, которые я принесла из Ямы, разорванные в клочья — они выдавали во мне заключенную. Преступницу. Я чувствовала камень под своими босыми ногами, а легкий ветерок шевелил мои спутанные волосы. Я бы солгала, если бы сказала, что это не было чем-то нереальным. Я никогда не слышала о том, чтобы кто-то из Хранителей Источников действительно посещал Другой Мир в качестве кого-то, кроме духа, но я была там. Воздух обжигал мои легкие, и я чувствовала себя тяжелее, как будто гравитация там была сильнее.
И я была не одна.
Рядом со мной стоял Изен. Но это был не тот Изен, которого я помнила. Суровый мужчина, красивый, несмотря на грязь и шрамы, исчез. Теперь рядом со мной стоял призрак. Тот самый призрак, который наблюдал, как я покидаю разрушенный город Джиннов. Он выглядел точно так же, как тогда. Его левая нога была разорвана, из раны сочилась кровь, мышцы вывалились наружу. Его правая рука была откинута назад, кость торчала сквозь кожу. Его лицо было изуродовано и разбито вдребезги, правая сторона была смята в том месте, где Джозеф ударил его о потолок, а потом об пол. Я не сомневалась, что меня бы вырвало от этого зрелища, но это был сон. Никого из нас там на самом деле не было. Землянин, стоявший рядом со мной, даже не был Изеном. Это был Сссеракис, одетый в окровавленный труп мужчины, который меня трахнул всего несколько дней назад.