: аффективные расстройства, тренинги целеполагания.
Терапевтические мишени: целеполагание, уверенность в себе.
Спросите, если не верите, у любого доктора, проводящего УЗИ, что при просьбе лечь на кушетку на спину каждый второй пациент ложится на живот спиной вверх. Это повторяется настолько часто, что врачи сразу говорят всем:
– Пожалуйста, ложитесь на спину… животом вверх!
Мораль. Слепы глаза (и глухи уши. – Д. К.), когда мыслями где-то витаешь. (Публилий Сир)
Наша «мысленная жвачка» становится шорами, ограничивающими восприятие окружающей действительности.
Комментарий. Рассеянность внимания прямо пропорциональна степени загруженности мыслями нашего сознания. Мы настолько привыкаем все время думать о чем-то, что-то постоянно прокручивать в голове, что давно уже не управляем этой ситуацией и не отдаем себе отчета, насколько эти мысли сейчас помогают или вредят.
Если условно выделить два ведущих процесса, которые доминируют в сознании, то ими будут мышление и восприятие. Причем они антагонистичны. Чем больше ресурсов, энергии (в научном, а не эзотерическом понимании этого слова) забирает, оттягивает на себя мышление, тем меньший объем сознания занимает восприятие. Это можно сравнить с бюджетом страны: если кому-то дали больше средств, неизбежно (при ограниченном количестве этих средств) кому-то достанется меньше. Так же и в организме: если мы о чем-то глубоко задумались, то восприятие существенно сокращает свое представительство в сознании. Вспомните ситуации, когда вы о чем-то глубоко задумывались. Сосредоточившись на своих мыслях, постепенно перестаешь замечать некоторые посторонние звуки, детали окружения и большую часть ощущений собственного тела. Иногда, остановив взгляд на одной точке, мы перестаем замечать происходящее вокруг нас, а порой не видим и самой «точки», невзирая на то что наши глаза могут быть по-прежнему открыты. Наш взор обращен внутрь, в таких ситуациях в нашем сознании царствует мышление.
Иногда, чаще всего спонтанно, восприятие получает краткое превосходство. Например, когда вы услышали понравившуюся мелодию, или вашим глазам открылся потрясающий пейзаж, или ваше внимание привлек закат солнца, или вы медленно погрузились в теплую ванну, почувствовав, как тело расслабляется. В этот момент мысли отступили, их вытеснила сенсорная информация, то есть воспринятое вашими органами чувств, проще говоря – восприятие.
Отсюда следует один важный вывод: заполняя сознание безоценочным восприятием, мы можем уменьшить объем мышления пропорционально тому, насколько нам удастся сосредоточиться на процессе восприятия.
Обсуждаемый нами психофизиологический механизм представляет собой научные основы медитации. Из всех распространенных способов релаксации самую большую настороженность вызывает, пожалуй, именно медитация. При упоминании о ней часто возникают образы бородатых мужиков, сидящих в странных позах. И кажется, что это совсем не то, чем вы можете заняться дома и на работе. Медитативная практика обросла мифами, религиозно-мистическими спекуляциями и инсинуациями. Поэтому нет ничего удивительного в том, что многие относятся к медитации с опаской. И все же это не опасное занятие. Более того, вы сами наверняка когда-то медитировали, даже если не подозревали, что делали это. Когда в вашем разуме царили спокойствие и порядок, вы не думали о заботах и проблемах, а в голове был полный штиль, именно тогда вы и пребывали в гармонии с собой и миром, а ваше состояние можно было назвать состоянием безмыслия, то есть медитативного транса.
В основе большинства медитативных практик лежит процесс созерцания. Созерцание же, если использовать научную терминологию, является безоценочным (дескриптивным) восприятием. Индус, сидящий в позе лотоса и смотрящий на одноименный цветок, занят именно восприятием данного цветка, а не оценкой его красоты или необычности формы. Именно привычка европейцев и других представителей западной цивилизации обдумывать и оценивать воспринятое почти автоматически чаще всего мешает им освоить медитацию. Конечно, культурно-историческое наследие с самого детства формирует у жителя Востока особое отношение к восприятию. Так, например, «наш человек», если он не имеет специальных знаний и подготовки, находясь в Японии в дзен-буддистском саду камней, будет в первую очередь думать, что это за камни и зачем они здесь расставлены. Рациональная позиция представителя западной цивилизации толкает его, в силу сложившегося стереотипа, к обдумыванию всего и всюду. Привычка постоянно о чем-нибудь думать («мысленная жвачка») вырабатывается с самого детства и постоянно стимулируется в последующем. И уже неважно, полезно ли нам думать в этот момент или вредно, мысли продолжают крутиться в сознании.
Традиционно принято считать, что текущая вода и языки пламени успокаивают смотрящего. Попробуйте на собственном опыте проверить эти утверждения. Выйдите на берег реки или моря и посмотрите на волны. Волны успокоят вас только в одном случае – если у вас нет ни одной претензии ни к одной из волн, если вы готовы принять их все такими, какие они есть, не оценивая их, а лишь безучастно наблюдая за ними.
Оценка выводит сознание из безучастного состояния, из состояния равновесия и стабильности и провоцирует эмоциональный отклик. Положительными будут спровоцированные оценкой эмоции или отрицательными, они в любом случае выведут сознание из состояния баланса и стабильности.
Вы можете заснуть у включенного телевизора и не спать, едва слыша его отзвуки за стенкой. Стук колес поезда многих убаюкивает, но такой же ритмичный стук соседей в стенку вряд ли вас усыпит. Дело в том, что подспудно доминирует определенная оценка: колесам стучать можно, это даже хорошо – значит, мы не стоим, а следовательно, не опаздываем, а вот стучать ночью соседям «абсолютно недопустимо».
– Винни, а что такое медитация?
– Это, Пятачок, когда опилки в твоей голове перестают конфликтовать!
Порой я использую со своими пациентами юмористический стиль ведения диспутов. И на большинстве семинаров для психотерапевтов и психологов рассказываю, что его следует применять с осторожностью и предварительно зондируя почву (осознанность и готовность пациента). Ваш юмор может быть веселым для вас, но необязательно для пациентов.
– Доктор, почему вместо того чтобы вылечить меня, вы шутите о моей бессоннице?
– Это весело.
– И много у вас еще шуток?
– Вам и не снилось.
Диапазон применения байки: синдром хронической усталости, посттравматические стрессовые расстройства, аффективные расстройства.
Терапевтические мишени: противодействие аффектогенному и стрессогенному мышлению, формирование базисных навыков медитации, майндфулнесса и релаксации.
Лепешка из пшеничного зерна, Нога баранья да кувшин вина, Подруга, словно ранняя весна, – Отрада, что султану не дана!
(О. Хайям)
Мораль. Поблагодарим мудрую природу за то, что нужное она сделала легким, а тяжелое ненужным. (Эпикур)
Комментарий. Все, что вынуждает нас замыкаться в себе (наши сомнения, опасения и претензии, которые, словно сторожевые псы, предупреждают нас о некой опасности и требуют соблюдения привычных ритуалов), становится напоминанием о невыносимости жизни без разумного к ней отношения.
Каждому поколению кажется, что в данный момент это особенно актуально. Вот как охарактеризовал настоящее время Джордж Карлин, американский комик, актер, писатель, сценарист, обладатель четырех премий «Грэмми» и премии Марка Твена: «Это время быстрого питания и плохого пищеварения, больших людей и мелких душ, быстрой прибыли и трудных взаимоотношений. Время роста семейных доходов и роста числа разводов, красивых домов и разрушенных домашних очагов. Время коротких расстояний, одноразовых подгузников, разовой морали, связей на одну ночь; лишнего веса и таблеток, которые делают все: возбуждают нас, успокаивают нас, убивают нас…»
Как аллегорически описывал коллизии современности в своем романе с говорящим названием «Смотритель» оракул наших дней Виктор Пелевин, проблема смысла и счастья сегодня остра, как и во все времена: «Даже потратив много дней на плавание, я так и не нашел радости в том, что сижу в шикарно обставленной гостиной, со всех сторон окруженной водой. Дорогостоящие предметы современного искусства и общество загорелых неискренних людей не добавляли происходящему очков…
Вообще, было что-то экзистенциально жуткое в том, что эти многометрово-многотонные плавательные и летательные средства не могли придать осеняемой ими жизни даже символического смысла – ибо не обладали им сами: они служили просто делу переплыва или перелета из пункта А в пункт Б.
Необходимость такого перемещения владельцу монгольфьера или яхты следовало обосновать самому – и с этим, я подозревал, были серьезные проблемы не у меня одного, ибо если у вас есть яхта в двести големов, то у вас точно нет никакой нужды на ней плыть.
Корабельным и воздухоплавательным агитаторам оставалось лишь повторять слова древнего пифагорейца о том, что движение важнее цели (я видел эту цитату как минимум в двух глянцевых брошюрах с якорем на обложке).
Я исследовал и другие доступные высокопоставленному человеку излишества, но в них тоже не было ни радости, ни смысла. Они, возможно, возникали в процессе длительного и тесного (пусть даже заочного) общения с группой людей, разделяющих те же подходы к жизни.
Надо было постепенно ввинтиться в их круг, впустить их мнения в свою душу, вступить в подковерную борьбу. Тогда, действительно, лишние десять метров палубы или три метра аэрокабины наполнялись живым эмоциональным смыслом.
Но что-то отвращало меня от удовольствий, семена которых следовало подсаживать в свою голову подобно тому, как эпидемиолог прививает себе дурную болезнь. Выходило то же самое, что с наркотиками, только здесь за временное умопомешательство приходилось платить не физическим здоровьем, а душевным».