– Предупрежден – значит вооружен, – бросает он как ни в чем не бывало. – Когда знаешь правила игры, знаешь, какие мины обходить.
Я выпячиваю подбородок:
– Не думала, что мы на войне.
Этьен фыркает:
– Поверь, на войне проще. Там ты хотя бы точно знаешь, кто твой враг.
– А здесь?
Парень подмигивает:
– Лимит ответов на сегодня исчерпан, Селин. – Он машет мне рукой на прощание. – Не делай глупостей. Не хочу, чтобы тебя исключили: твоя компания мне весьма приятна, чего не скажешь о девяноста девяти процентах людей в этом учреждении.
И после этого он просто уходит, оставив меня с моими подозрениями, опасениями и ворохом мыслей.
Глава 15
Я НАДЕВАЮ СЕРЫЙ СВИТЕР и внимательно разглядываю свое отражение в зеркале. Поправляю ворот белой рубашки, вытаскивая его наружу из-под вязаного полотна. Свитер я купила в секонд-хенде еще прошлой зимой. Он теплый, крупной вязки, но внизу чуть растянут, да и черт с ним. Волосы собираю в высокий хвост на макушке, на ногах теплые гольфы и лоферы, юбка в серую клетку – обыденная униформа академии. Вроде ничего не забыла. Ах да, галстук! Я завязываю его на шее и утвердительно себе киваю. Выгляжу прилежной ученицей, и не скажешь, что не спала всю ночь… Подпрыгиваю на месте, услышав шорох за дверью. Сердце учащенно бьется, и я отхожу в угол, прячась за открытой дверцей шкафа. Когда тебе страшно, секунды длятся бесконечно долго. Дверь открывается, и я задерживаю дыхание. С облегчением выдыхаю, когда вижу на пороге Луну. Она поднимает глаза и, увидев, где я прячусь, хмурится.
– У тебя крыша поехала? – грубо спрашивает она.
После подобной ночи было бы даже неудивительно, проносится в голове. Интересно, я теперь буду подпрыгивать от любого шороха за дверью? Молча выхожу из укрытия и хватаю свою потрепанную сумку.
– Какого черта ты там прячешься? – недоуменно интересуется соседка, глядя на меня во все глаза.
– Мне пора, – вместо ответа бросаю я.
– Стой, – летит мне в спину.
Застываю у двери и опасливо поворачиваю голову. Какая очередная грубость меня ждет? Но Луна удивляет.
– Просто сохрани мой секрет, ладно? – тихо просит она.
В ее голосе нет угрозы или требования. Она действительно меня просит, как бы это сказать… по-человечески.
– Можешь не переживать на этот счет.
Я вижу, как ее плечи опускаются и она делает глубокий вдох.
– Честно? – как-то по-детски переспрашивает она.
– Абсолютно, – без раздумий отвечаю я.
В ее голубых глазах собираются слезы. Она несколько раз моргает и смотрит куда-то мимо меня:
– Спасибо, Селин.
Что за метаморфоза? Сколько ликов у моей соседки?
– За такое не благодарят. – Я хмурюсь, мне становится неловко.
Не знаю, к каким людям привыкла Луна, но я точно не из тех, кто будет разбалтывать всякую ерунду. Зачем? Какой смысл? Я отворачиваюсь, но не успеваю покинуть спальню, как Луна вновь окликает меня:
– Селин, будь аккуратна с Уильямом.
Она замолкает, но я застываю в проходе в ожидании продолжения. Луна делает очередной глубокий вдох, словно собирается с силами, и тихо добавляет:
– Не спрашивай почему, но просто держись от него подальше, как бы сложно ни было.
Конец ее фразы мне абсолютно непонятен.
– Как бы сложно ни было? – Я смотрю на нее через плечо.
Она кивает:
– Уильям притягательный.
Луна наконец заглядывает мне в глаза. И в них скрывается столько меланхолии и печали, что становится не по себе. Я вижу, как в уголках собираются слезы. Несколько слезинок падает на щеки, и она яростно их стирает.
– Каким бы он ни был хорошим, просто знай: он несет в жизнь других только боль и отчаяние. – Она несколько раз моргает и отворачивается.
– Луна…
Моя соседка резко качает головой и хватает вещи со своей постели.
– Мне нужно собираться, – непослушным голосом бросает она и быстро прячется в ванной, громко хлопнув дверью.
Мне кажется или она готова была разрыдаться? Каждый раз, когда вижу ее, она удивляет меня. Я будто знакома с тремя разными Лунами. Я выхожу из комнаты и обдумываю ее слова. Вспоминается, как Этьен сказал, что в этом учреждении никто не любит отвечать на вопросы. Скорее все вокруг обожают говорить одними загадками.
На улице пахнет мокрой травой. Поправив лямку тяжелой сумки, полной учебников и тетрадей, я направляюсь в главное здание. Сегодня у меня первая лекция по искусствоведению с профессором Пьером де ла Фонном. Я видела его на фотографиях в буклетах. Напыщенный француз, который считает себя последним из поколения аристократов. По крайней мере, кто еще будет фотографироваться с тростью? Не скажу, что я сильно нервничаю перед его лекцией. Да, волнительно, но после лекции меня ждет куда более важный и тревожный разговор с мадам Де Са. Надеюсь, во время урока я смогу отвлечься. Голова гудит от непрошеных мыслей, а нервы натянуты как струна. Я взяла искусствоведение, потому что вообще ничего не смыслю в искусстве. Я лишь однажды посетила Центральный музей Марселя с классом, и было это лет десять назад. Мне бы правда хотелось узнать сегодня что-нибудь новое. Открыть для себя еще одну ячейку, из которых состоит наш мир. Это одна из причин, почему я люблю учиться. Единственный доступный способ раскрывать неизведанное, осознавать, насколько многогранно человечество. Мне кажется, все споры и недопонимания происходят от невежества, ведь чем больше ты узнаешь о мире, тем больше готов принять.
Я так спешу, что не замечаю перед собой женщину и налетаю на нее со всей силы, больно ударяясь носом о ее твердую спину.
– Боже, смотрите перед собой!
Этот голос мне хорошо знаком. Черт! Из всех людей в этой академии налететь я должна была именно на нее. Мадам Де Са презрительно оглядывает меня. Я тру нос и спешно извиняюсь:
– Простите-простите!
– Стипендиатка Ламботт. – Она поджимает губы и поправляет стильные солнцезащитные очки. – Я как раз планировала назначить вам встречу.
Ее звонкий голос бьет меня по голове, словно молот. И с каждым произнесенным словом ощущение, что удар усиливается.
– Мне? Встречу? – переспрашиваю я, готовая провалиться сквозь землю от того, как трусливо звучит мой вопрос. – По правде сказать, я тоже хотела с вами поговорить.
– Да, назначить вам встречу! – чеканит Де Са. – Но раз уж вы упали на меня в прямом смысле этого слова, то скажу как есть и прямо сейчас. – Она выпрямляет спину, выпятив грудь колесом, и начинает декларировать строгим голосом: – Мы не приемлем легкое поведение в стенах нашего уважаемого учебного заведения. – Ее слова и правда бьют. А губы кривятся в отвращении. – Я думала, вас интересует учеба, но вы с первых же часов появления в этих священных стенах показали свои истинные намерения!
Звон ее гласных отдается в ушах. Вокруг нас собирается любопытная толпа из учеников и учителей. Кто-то начинает снимать на телефон, и я с сожалением думаю, что делать высокий хвост было ошибкой. Мое лицо, которое, я уверена, покраснело от стыда и позора, даже не спрячешь за волосами.
– Это мое первое и последнее – я подчеркну, последнее! – вам предупреждение! Я не потерплю стипендиаток, приносящих одни проблемы, к тому же унижающих ценности академии, вам ясно?
Я молчу, мечтая раствориться в воздухе. Раз, и все! Жаль, что магия не существует в реальном мире. Мадам Де Са подходит ближе и чуть не плюет мне в лицо:
– Спрашиваю, вам ясно?
– Да, – слышу свой дрожащий голос.
– Вот и славно! – Она коротко кивает. – Могу поинтересоваться, зачем вы хотели меня видеть?
У меня пересыхают губы. Среди толпы учеников я вижу Этьена, и он слегка пожимает плечами, как бы беззвучно говоря: «А я предупреждал».
– Селин? – торопит меня мадам.
– Ничего срочного, – на выдохе говорю я.
Директриса приподнимает одну бровь.
– Терпеть не могу нерешительность, – с разочарованием произносит она и отходит, громко цокая каблуками.
Как только она исчезает за углом, толпа начинает гудеть.
– Что, Маленькая стипендиатка, получила? – доносится из толпы, и я вижу девушку из класса по латыни, я не знаю ее имени.
Жду нападок от остальных, но неожиданно все студенты замолкают, перестают смотреть в мою сторону и начинают копошиться в сумках, рюкзаках.
– Шоу окончено, – раздается за моей спиной, и я вздрагиваю. – Селин, чего встала как истукан! – Старческий голос Джоан строг. – У тебя разве нет лекции? – Профессор обходит меня.
Сегодня ее седые волосы заплетены в косу, а на носу очки в квадратной оправе. Она больше напоминает постаревшую хиппи, чем нобелевского лауреата.
– Есть, – шепчу я под нос.
– Пройдемте-ка в кабинет. – Не дожидаясь моего ответа, старушка поднимается по тропинке.
Я нагоняю ее и иду рядом. Она спасает меня уже дважды.
– Как там Николас? – тихо спрашиваю я.
– Надеюсь, этот идиот обосрался достаточное количество раз на своей больничной койке, чтобы больше никогда в жизни не брать в рот ничего запрещенного! – гремит Джоан. – Это же надо так испортить нам уик-энд! – В голосе профессора ноль жалости и сострадания.
– А это сто процентов был он сам? – неуверенно спрашиваю я.
Мак-Тоули встречается со мной взглядом, она смотрит на меня как на самого тупого человека на земле.
– Конечно! В его сумке нашли разные сорта этой дряни! Плюс камеры в шале все запечатлели, – пыхтит она.
– Там были камеры? В ванной? – ошеломленно бормочу я.
– Были, – коротко чеканит она. – Но доступ к ним имеет только полиция. Какая-то специальная программа по страховке, так что не переживай, на твои прелести никто бы не смотрел. – Она иронично хмыкает. – Его мамочка умоляла не исключать сыночка из академии, но Де Са была непреклонна. Оно и ясно: после истории с Люси ей не хочется ничего подобного. Директрисе повезло, что это случилось не в стенах академии и все удалось замять… Иначе богатенькие испуганные родители начали бы забирать своих золотых детишек, а ее семейный бюджет стал бы редеть.