– Тише, тише, – неловко, неуверенно вторит он.
Мы стоим, закрытые от всего мира плакучей ивой, символом тоски и печали. Разбитые и испуганные. Он разворачивает меня к себе. Аккуратно и нежно ведет холодными пальцами по моему лицу, вытирая слезы и успокаивая. Его раны кровоточат, и кровь тонкими струйками стекает по тыльной стороне ладони.
– Не отходи от меня ни на шаг, – неожиданно глухо на выдохе шепчет Уильям.
Надлом в его голосе заставляет посмотреть ему в глаза. У меня перехватывает дыхание. Он не требует, не издевается, не приказывает.
Он умоляет.
– Не отходи.
Дневник Люси
Я гневно растирала кожу мочалкой, пытаясь смыть с себя ощущение рук лорда Тонкинса. Никогда в жизни я не жалела о сделанном так сильно. В какой-то момент пришло осознание, что я не смогу избавиться от призрачных прикосновений. Выбравшись из ванны, я насухо вытерлась и толстым слоем нанесла на тело лосьон, пытаясь избавиться от запаха мужского пота, въевшегося в ноздри. Ничего не помогало. Я надела пижаму и, забравшись в постель, накрылась одеялом с головой. Хотелось спрятаться. А еще лучше – стереть из памяти этот день. Навсегда.
Я достала из-под подушки запасной телефон, ведь мой «основной» забрал отец, не удовлетворенный моим средним баллом по математике. Да, он был требовательным. У меня не было шанса на ошибку.
Все мое тело сотрясалось в тихом рыдании. Я не могла поверить, что потеря девственности стала для меня сущим кошмаром. Кое-как попадая в буквы, написала Луне: «Я занялась сексом». Ответ последовал незамедлительно: «И как тебе?» На мгновение я представила Джошуа поверх себя, и рвотный рефлекс сжал горло. «Ужасно!» На более подробное описание холодного страха, что сжал горло, не было сил. «Мне жаль, но это лишь первый раз, дальше будет лучше!» Я ответила: «Надеюсь».
Возможно, Луна не до конца осознавала степень моего ужаса. Я со злостью растерла по щекам слезы. В глубине души я знала, что лучше не будет. Я была сломлена.
Дверь моей комнаты резко открылась, ручка с громким стуком ударилась о стену. Там уже был след, и если бы стены были не столь прочными, то давно бы зияла дыра.
– Ах ты маленькая шлюха! – Отец вытащил меня из постели за волосы и избивал руками и ногами до тех пор, пока мои крики не стихли.
Напоследок он забрал и второй телефон, оставив меня, избитую, лежать на ковре, и сообщил, что я месяц не выйду из комнаты. Возможно, Джошуа Тонкинс был сплетником и сообщил о своей победе. Возможно, кто-то увидел нас вместе или то, как я после школы заходила в отель. Возможно, что-то еще. Фактом было то, что моя губа была разбита, скулы опухли, а правый глаз заплыл от удара. Каждая частичка тела ныла и скулила от боли.
Да, я была сломлена. Сломлена им.
Глава 19
ЭТЬЕН ОЛИВЬЕ ГОЙАР – сын монакского миллиардера Франсуа Гойара и британской аристократки Эмили Стоун. Родители в разводе, большую часть своего детства провел в Великобритании. Выпускник Итона. В прессе также говорится, что парень часто дрался на почве расизма, который нередко встречается в чопорном английском обществе.
Бенджамин Шнайдер Третий – наследник нескольких замков, его состояние сложно оценить; кто-то утверждает, что его семья даже богаче королевской. Про немецкие корни нет ни единого слова. Из того, что я поняла, Шнайдеры были большой семьей и их аристократическое прошлое связывает несколько европейских домов. Бенджамин – единственный ребенок в семье. Оно и видно… Тоже выпускник Итона и вхож во все закрытые клубы Англии.
И наконец, Уильям Маунтбеттен – кузен наследника английской короны. Единственный сын Георга Маунтбеттена, второго сына короля Англии. Что известно о нем? На него молится вся монархия. Так королевской семье рейтинг когда-то поднимал нелюдимый принц Кристиан, фотографий которого в прессе нет с две тысячи восемнадцатого года. Этот человек, должно быть, ниндзя, иначе как объяснить подобное. Зато теперь пресса отрывается на Уильяме. Видео, на котором он выходит на балкон Букингемского дворца, набрало свыше миллиарда просмотров. Я несколько раз пересмотрела эти короткие пятнадцать секунд. Стоило Маунтбеттену выйти, как толпа сошла с ума. Даже король Генрих XVIII не сразу понял причину и расхохотался, осознав, что все дело в его внуке. Таблоиды постоянно печатают фотографии Уильяма, в статьях пишут, что он любит и ценит в девушках, какую еду предпочитает; записи, где он говорит по-французски, наверняка являются достоянием английской монархии. Сумасшествие, которое миновало меня в маленьком Марселе, где я выживала и пыталась найти пути в лучшую жизнь. Примечательно: Уильям Маунтбеттен тоже выпускник Итона. Мне попадается статья из английского журнала «Сплетни, интриги, расследования».
Сколько мы себя помним, эта троица была неразлучной. Мы всегда точно знали: если в одном из злосчастных мест нашего острова был обнаружен кто-то из них, значит, все трое причастны к случившейся там шалости. Итон вздохнул спокойно, когда три выпускника покинули здания великой школы, а Англия с грустью проводила их в сердце Европы – Швейцарию.
Складывалось ощущение, что один не может существовать без другого. Но что-то явно изменилось. Этим летом наше трио впервые за последние пятнадцать лет было рассредоточено по разным точкам на карте. Этьен тоскливо проводил время в Монако, Шнайдер пил во всех барах манхэттенского Сохо и был замечен с полусотней моделей, а Уильям два месяца не покидал мануар Маунтбеттенов. Фанаты строят теории, что же такое могло произойти между тремя лучшими друзьями, что послужило тем самым яблоком раздора? Инсайдерская информация гласит, что все дело в Люси Ван дер Гардтс. Молодая девушка покончила с собой, сбросившись с колокольни академии Делла Росса. Сложно сказать, чьей девушкой она являлась. В интернете ей приписывали любовную историю с каждым из парней. Но чаще всего Люси мелькала с Уильямом. Казалось, всем нравится мысль об объединении двух таких сильных британских фамилий…
– Читаешь что-то интересное, Ламботт? – звучит над моим ухом, и я резко закрываю крышку ноутбука, чудом не отбив себе пальцы.
Уильям стоит надо мной в голубом поло, верхние пуговицы небрежно расстегнуты. Короткие рукава обтягивают накачанные бицепсы, светлые волосы аккуратно уложены и блестят при дневном свете, льющемся из окон.
– Как ты вошла в библиотеку без меня? – Он с любопытством оглядывает меня.
Да, читать о нем до начала нашего урока было верхом глупости. Но любопытство победило.
– Меня впустил Этьен, – отзываюсь я и внимательно изучаю его реакцию на имя друга.
– Он, как всегда, самый добренький, – бормочет под нос Маунтбеттен и садится рядом.
У меня ощущение, что с его приходом часть кислорода покинула библиотеку.
– Вы же вроде лучшие друзья? – спрашиваю я.
– Ты что, в третьем классе? – раздраженно произносит он. – Раздаешь браслетики BFF?
– Мне кажется, ты не хочешь отвечать на этот вопрос и поэтому грубишь, – пожимаю я плечами.
– Нельзя верить всему, что написано обо мне в интернете. – Он взъерошивает волосы, нарушая идеальную джентльменскую укладку.
– Так вы не друзья? – Я приподнимаю бровь.
Уильям не смотрит на меня. Его плечи напряжены, а взгляд скользит по высоким книжным стеллажам.
– Друзья, – глухо отзывается он.
Я качаю головой:
– Значит, можно верить тому, что пишут в интернете?
Между нами повисает молчание.
– С чего такие выводы? – Он как бы спрашивает, чему еще из прочитанного я поверила.
– Ты встречался с Люси. – Я произношу это не как вопрос, а как факт.
Он наконец поворачивает голову в мою сторону. У меня перехватывает дыхание от его пристального взгляда.
– Я никогда не встречался с ней.
Сглатываю ком в горле. Отчего-то хочется спрятаться, но я набираюсь смелости и лепечу:
– Ты звал ее… – Спотыкаюсь на словах и едва слышно заканчиваю: – Во сне.
Он продолжает смотреть мне в глаза. Ощущение, что секунды тянутся необъяснимо долго.
– Не ходи поздно одна, – вдруг срывается с его губ.
– Прощу прощения? – переспрашиваю, ведь я, должно быть, неправильно его расслышала.
Уильям закрывает глаза и слегка качает головой. Не ходи поздно одна. Это звучало не как угроза. Скорее как тихая просьба. Но почему он сказал это?
– У меня для тебя кое-что есть. – Он достает из рюкзака небольшую коробку. – Откроешь?
Маунтбеттен застает меня врасплох.
– Ты так пытаешься поменять тему?
– Там перьевая ручка, – на выдохе произносит он и кладет коробку передо мной.
– Я бы купила сама. Зачем ты потратился? – произношу еле слышно.
Это всего лишь перьевая ручка. Но это подарок… и, быть может, проявление заботы. В моей жизни и того и другого было ничтожно мало.
– Просто… – он хмурится. – Давай заниматься. Ты подготовила, что я просил?
По выражению его лица я понимаю: он ничего не расскажет. Ни что имел в виду, когда велел не ходить ночью, ни зачем купил мне перьевую ручку. Мои руки дрожат, когда я лезу в сумку за листами.
– Я вчера выяснила, что в период революции французское общество разделилось на три группы: аристократия, буржуазия и простой народ… Примечательно, что третье сословие наиболее многочисленное и наименее привилегированное.
Уильям слушает и распаковывает для меня ручку:
– Чернила. – Он ставит пузырек передо мной. – Ручка.
Я тянусь к его ладони, чтобы забрать ее, и наши пальцы случайно соприкасаются.
– На какой дате мы остановились? – спрашивает он и отдергивает кисть.
Уверена, что дату он помнит, а вот близость со мной… Проглатываю обиду. Он наверняка купил мне ручку из жалости. Глупая Селин. Надумала себе всякого. Нужно сосредоточиться на учебе, а не жить в своих фантазиях. Потупив взгляд, отвечаю на его вопрос: