– Это невозможно, – тихо произносит он, будто боится меня спугнуть. – Она мертва.
– Ты так уверен?
Он делает короткий вздох и признается:
– Я нашел ее тело.
Секунду я молчу.
– Зачем тогда ты ищешь книги?
– Какие еще книги? – Недоумение на лице Этьена невозможно подделать.
И в это мгновение я осознаю: пазл сходится.
– Ты не знаешь… – шепчу я и смотрю на Уильяма во все глаза.
Луна отвлекала Этьена. Он единственный, кто не пошел бы на поводу у Люси, и поэтому был отстранен. Книги – секрет, который хранится по сей день. И это далеко не единственная тайна. До недавних пор их было две… Я поведаю Этьену о наших развлечениях. Насколько сильно моя соседка хотела скрыть эту тайну?
– Где Луна? – спрашиваю я, и мой голос вибрирует от эмоций.
– Она спит, – подозрительно скосив глаза, отвечает Гойар.
– Где именно? – интересуется Маунтбеттен.
– В моей спальне, – слишком грубо и резко выпаливает Этьен.
– Ты уверен? – спрашивает Уильям и пристально смотрит на друга.
Я перестаю дышать в ожидании ответа. Коридор погружается в холодное молчание, преследуемое сумасшедшим биением моего сердца.
– Да, – наконец выдавливает из себя Гойар, – уверен.
– А я нет… – Слышу свой дрожащий голос и готова поклясться: если бы Этьен Гойар мог убивать взглядом, я была бы уже мертва.
– Вы, два психа, друг друга стоите! – выпаливает он, и грубая брань слетает с его губ. – Я пришел тебе помочь! – Темные глаза впиваются в Маунтбеттена.
Тот же стоит как скала, свысока глядя на друга:
– Ты дал мне слово, что не спустишь с нее глаз.
– Мне нужно было…
Маунтбеттен подходит к нему вплотную.
– Сегодня утром я оставил ее с тобой. Ты дал слово, – чеканит он.
– Луне было плохо… – Этьен опускает взгляд в пол. – Я попросил Бена.
Уильям ничего не отвечает. Он смотрит на Этьена пустым, безжизненным взглядом.
– Пошли, Ламботт, – зовет он меня и протягивает крепкую мужскую ладонь.
Я беру его за руку, и он переплетает наши пальцы.
– Уилл, – подает голос Гойар, – я должен был ей помочь.
Челюсть Уильяма напряжена, он сжимает губы в тонкую линию и, не проронив ни слова, ведет меня по коридору к выходу, оставив Этьена позади.
– Куда мы идем? – спрашиваю я на улице.
Холодный ветер развевает мои темные волосы и его платиновые. При свете луны Уильям выглядит как сказочное существо. Высокий, статный, горделивый. В нем будто и правда течет голубая кровь.
– Не веди меня в мою спальню, – прошу я, и голос ломается на середине предложения, словно тот страх, что я сдерживала все это время, прорывается наружу. – Можно… к тебе?
Стыд и страх завладели мной. Уильям смотрит на меня.
– Я больше никогда не выпущу тебя из виду, – произносит он.
– Обещаешь? – Глупая надежда распахивает крылья ему навстречу.
– Даю слово.
Его ладонь сильнее сжимает мою руку. И когда я чувствую его силу, страх отпускает, стыд убегает вслед за ним. Рядом с Уильямом Маунтбеттеном я чувствую себя… несокрушимой.
Спальня Уильяма. Аромат леса. Дыхание перехватывает. Мурашки по коже. В голове столько вопросов, а вокруг лишь загадки и неопределенность. Высокая фигура Маунтбеттена возвышается позади меня, и я устало облокачиваюсь на него. Чувствую спиной крепкую мужскую грудь. Опускаю веки и делаю глубокий вдох.
– Хочется убежать от реальности, – слетает с моих губ тихое признание.
Я так устала от тайн. Хоть на мгновение хочется забыть обо всем. Забыться в нем… Чувствую его прикосновение. Он ведет рукой вдоль моего плеча и опускает ладонь на галстук. Сердце замирает, когда он случайно касается моей груди и медленно тянет вниз изумрудную ткань. Его дыхание опаляет ухо.
– Не открывай глаза.
И я застываю на месте, выполняя приказ. Гладкая ткань касается моих век… она натягивается на затылке… Уильям Маунтбеттен только что завязал мне глаза.
– Во сне можно. – Шепот, от которого нервная дрожь пробирает все тело.
Мужская крепкая ладонь берет меня за руку и аккуратно ведет… но я не вижу куда. Темнота и ощущение его близости. Чувства обостряются. Азарт и предвкушение овладевают мной. Уильям касается меня так, словно я хрупкая фарфоровая статуя, и опускает на постель.
– Нежность, – шепчу я, чувствуя, как он гладит шею. Аккуратно, избегая царапин и кровоподтеков.
От его касаний мои раны будто вовсе исчезают. Его дыхание щекочет лицо, его запах окутывает меня.
– Селин. – Мое имя шепотом. Его голосом.
Это похоже на молитву. Сокровенную. Потаенную.
– Уильям, – вторю я.
Мягкие губы касаются моих. Легкая щетина покалывает подбородок, а его вкус заполняет всю меня. Языки переплетаются в медленном томительном танце. Сладострастная пытка… и я не хочу, чтобы она кончалась.
– Вечность, – произношу я и вновь приникаю к его рту.
Я хочу, чтобы он подарил мне вечность… Вечность в его руках. В поцелуях с ним.
Его руки бродят по моему телу. Он сжимает мою грудь. Тихий стон слетает с моих губ. Пуговицы расстегиваются одна за другой, оголяя меня навстречу ему. Он не спрашивает разрешения, но оно и не требуется. Я в его руках… Дороги назад нет. Мне лишь хочется, чтобы он притянул меня ближе. Накрыл своим телом и сделал своей. Поцелуи. Легкие, словно взмах крыльев бабочки, они покрывают тело. Он словно решил узнать, каков на вкус каждый миллиметр моей кожи. Его губы на моем животе. Тягучее возбуждение дрожью прокатывается по телу. Его дыхание… оно щекочет меня там, внизу, где я больше всего мечтаю почувствовать его. Но неожиданно он отстраняется, и мне становится холодно.
– Не уходи! – прошу жалостливо.
– Я здесь, – просто отвечает он и признается: – Любуюсь тобой.
Мурашки. Он смотрит на меня, полностью голую. Видит меня. По-настоящему видит меня… Пытаюсь разобраться сквозь шквал эмоций, что испытываю. Возбуждение, адреналин и некое удовлетворение. Уильям Маунтбеттен любуется мной. Голова идет кругом.
Прикосновение. Он нежно гладит меня, но от этих ласк лишь сильнее полыхает кровь. Уильям ведет костяшками пальцев по моим затвердевшим соскам. Щекотно, приятно, и жажда большего заполняет всю меня. А затем я чувствую его теплые губы на своей груди. Искры. Фейерверки. Сущая магия. Я под действием неизвестных мне чар, и хочется быть заколдованной как можно дольше.
– Селин…
Ловлю ртом воздух. Его поцелуи спускаются ниже. Когда я чувствую, как он облизывает мои бедра, испытываю облегчение оттого, что мои глаза закрыты. Но знаю наверняка: моя кожа предательски алеет. Однако мне не стыдно. Здесь и сейчас нет никаких правил. Нет устоев. Ничего нет. Только он. Его губы, что бродят по моей коже. Его нос, который вдыхает мой запах. Его тихие мужские стоны. Его крепкие руки. Внизу живота растекается лава. Я ничего не соображаю. Не понимаю происходящего. Здесь и сейчас правят чувства – желание, страсть и что-то такое тайное, сокровенное, от чего болезненно сжимается сердце.
Я веду руками вдоль его крепкого тела и нащупываю пуговицы. В голове вспыхивает видение – его силуэт в черной рубашке, и дыхание сбивается. Фантазия рисует его серебристый взгляд, и я расстегиваю пуговицу за пуговицей. Он помогает стянуть с себя рубашку, и моя ладонь касается голой кожи. Бархатная на ощупь. Твердые мышцы играют от моих касаний. И в это мгновение не существует ничего. Лишь он и я. Наше дыхание на двоих и ласковые прикосновения, которые мы дарим друг другу. Моя спина касается шелкового одеяла, вес его тела надо мной. Грудь к груди. Живот к животу. Мне так нравится эта тяжесть. Так нравится растворяться в нем, становиться частью его. Я чувствую давление между ног. Его ладонь у меня на щеке, и нежный, едва уловимый поцелуй на губах. Давление усиливается, и вместе с ним нарастает боль. Я тихо постанываю, и он полностью опускается. Обхватываю его за плечи, и он ловит мой стон губами, пропуская через себя мою боль и наслаждение. Калейдоскоп эмоций. Все так тесно переплетено.
– Это все нереально… – шепчу я.
– Что есть реальность? – отвечает он и медленно стягивает повязку с моих глаз.
Глаза в глаза. Его серые горят серебром, он смотрит на меня, как на самую большую драгоценность этого мира. Что-то трескается в районе груди от его взгляда. Что-то ухает с силой вниз. И я чувствую, насколько уязвима перед ним. Он во мне. Вот так два человека становятся одним целым. Разделяют души друг друга. И я знаю, что с этого момента ничего не будет как прежде.
– Мы сделали это, – запускаю я ладонь ему в волосы и легонько тяну на себя. – Убежали от реальности, – жадно вглядываюсь в его лицо.
Хочу запомнить морщинки, поры, крапинки в глазах, трещинки на губах. Хочу запомнить это ощущение тяжести внизу живота, это нарастающее давление и то, как мурашки бегут вдоль его предплечий выше, к плечам, от близости со мной. То, как его грудь приподнимается и опускается в громком дыхании в такт с моей. То, как наши тихие стоны заполняют каждый уголок этой маленькой комнаты. То, как наш пот смешивается, а наши тела соприкасаются, трутся друг о друга.
– Нет ничего более реального в этом мире… – произносит он, двигаясь во мне и припадая губами к моей шее.
Хриплый, гортанный стон срывается с его губ, и его тело дрожит над моим, волной передавая восторг. Покрываюсь мурашками от осознания: причина того, что он сейчас чувствует, – я.
– …чем ты, Селин, – словно покаяние, заканчивает он и приникает лбом к моему лбу.
– Ты все-таки научил меня, – шепчу ему в губы.
В его серых глазах читается немой вопрос.
– Нежности, – тихо отвечаю я и целую его.
И если мне скажут, что сегодня – последний день на земле, я отвечу, что знаю, что такое рай. Рай – это нежность Уильяма Маунтбеттена. Его касания, его поцелуи, его взгляд. Его любовь.
Глава 35
ПЫЛЬ, СЛОВНО СИЯЮЩИЕ блестки, кружится в воздухе библиотеки. Я смотрю, как Уильям тянется к толстому фолианту в коричневой обложке. Солнечный свет отражает цвета витражного окна, и они переливаются на его коже синими, зелеными, красными бликами.