Мне же хочется закричать от бессилия.
– Все в порядке, – шепчу я, силясь скрыть слезы.
Неподалеку от нас стоит Этьен. Белая рубашка красиво оттеняет его темную кожу, бабочка на шее и прямая осанка выдают в нем представителя аристократии. Он держит за руку Луну. На ней черное платье в пол, и ее светлая кожа выглядит бледнее обычного. У нее такой вид, словно находиться здесь – пытка. Завидев нас, они решают подойти.
– Селин, мне так жаль. – Луна берет меня за руку и разглядывает замазанные царапины на шее. – Теперь ты в курсе, – запинается она, – моего недуга.
– И она нисколько на тебя не злится, – с улыбкой произносит Гойар, а в глазах его холод.
– Не злюсь, – подхватываю я.
Видеть Луну такой растерянной не доставляет никакого удовольствия.
– А где наш рыжий друг? – спрашивает Уильям.
– Неужели я слышу беспокойство в твоем голосе? – Этьен удивлен.
– Он все еще не приходил, чтобы извиниться, – задумчиво тянет Маунтбеттен. – На него непохоже.
– Скорее всего, он уже развлекается и ему не до тебя, – отзывается Луна.
– Когда он уже наразвлекается, – качая головой, бормочет Этьен.
– Никогда, – спокойно отвечает Луна.
И словно в подтверждение ее слов мы слышим Бенджамина Шнайдера.
– Детка, не будь так обидчива! – воркует он.
Я верчу головой и нахожу его в компании Тиффани, Стефани и Софи.
– Ник теперь со мной не разговаривает, – обиженно выпятив нижнюю губу, капризничает последняя.
– Ну и черт с ним! У тебя же есть я! – Он поднимает бокал и чокается с ней. – А теперь, дамы, мне нужны ваши лучшие улыбки! – Шнайдер делает несколько селфи.
– Зачем они ему нужны? – озадаченно интересуется Луна. – Я думала, он их терпеть не может.
– Мне кажется, у него новый вид удовольствия – бесить Николаса. – Гойар качает головой. – Это же Шнайдер! Бен не успокоится и будет измываться над Ником до тех пор, пока тот, несмотря на запрет, не приедет в академию и не даст нашему шутнику по морде.
При упоминании этого имени лицо Луны темнеет. Она хватает шампанское с подноса проходящего мимо официанта:
– Последний раз я видела его в лужи крови и не хотела бы вспоминать об этом.
– Прости. – Этьен аккуратным движением забирает бокал из ее руки. – Давай лучше потанцуем.
Гойар ведет Луну на танцпол, а Шнайдер продолжает свою фотосессию.
– Тебе тут не нравится? – Уильям шепчет мне это на ухо, и я мгновенно покрываюсь мурашками.
Ненавижу себя за такую реакцию на него. Ненавижу то, как нервный комок внизу живота сжимается от страха.
– Выглядите восхитительно. – Джоан Мак-Тоули подходит к нам с двумя бокалами шампанского. – Просто и со вкусом, и вы даже практически не накрасились. – Она придирчиво осматривает меня. – Распустила волосы и пошла! Вот она, молодость!
– Благодарю, – отрывисто отвечаю я.
– Для смелости, – улыбается профессор и протягивает бокал.
Я выпиваю его практически залпом, что вызывает у Джоан веселый смех. Маунтбеттен мрачнеет.
– Мадемуазель Ламботт, вы полны сюрпризов, – шутит Мак-Тоули.
Она в длинном черном платье, жемчужные бусы нежно касаются шеи, губы накрашены ярко-красной помадой под цвет туфель.
– Вы тоже… – Пытаюсь сделать ей комплимент, но голова так болит, что я теряюсь и не могу больше вымолвить ни слова.
Старушка хмыкает:
– Навела марафет! Сегодня для меня особенный день!
– Есть причина?
– Каждый новый день в моем возрасте уже причина, – отмахивается она.
В зале раздается прекрасная мелодия, и гости неспешно начинают кружиться в вальсе. Я слежу за Луной с Этьеном. Они выглядят такой красивой парой! Происходящее похоже на мечту, которую я так страстно хотела реализовать. Вот только вместо сердца у меня сейчас дыра. Мертвая, пустая, холодная. Нет ни радости, ни восторга, ни желания.
– Пригласите даму на танец. – Джоан шутливо грозит Уильяму указательным пальцем. – Я думала, вы более воспитанный джентльмен.
Маунтбеттен с беспокойством смотрит на меня. Скрыть свои истинные чувства сегодня вечером мне не под силу. Особенно перед ним.
– Ты хочешь танцевать? – Он протягивает широкую ладонь, ожидая моей реакции.
И я не выдерживаю. Ломаюсь. Резко отшатываюсь. Качаю головой.
– Простите, мне нужно… – Я не заканчиваю предложение, голос срывается. А затем врастаю в пол.
Длинные рыжие волосы. Трясу головой, и видение исчезает, но лишь на мгновение. Секунда – и я вновь вижу эти сверкающие волосы в толпе студентов.
– Я… я… – ловлю ртом воздух.
– Уборная в той стороне, – с пониманием отзывается Мак-Тоули, по-своему трактуя мое состояние.
Я оглядываюсь по сторонам, но Люси будто испарилась. Неужели я схожу с ума? Голова кружится. Пить шампанское на пустой желудок было ошибкой, вот мне и видится непонятно что. Я не понимаю, куда именно указывает профессор, и растерянно верчу головой.
– Ребекка! – зовет Джоан.
Бекки мелкой трусцой прибегает на зов профессора. На ней закрытое черное платье с белым воротником.
– Покажи, пожалуйста, мадемуазель Ламботт, где находится уборная, – требует Мак-Тоули.
– Нет. – Я пытаюсь остановить ее; мне становится не по себе, что с этим она обращается к Ребекке, но язык заплетается.
– Конечно-конечно, – спешно отзывается отличница и берет меня под руку. – Пошли. – Натянутое дружелюбие так и сквозит в ее голосе.
– А вы, месье Маунтбеттен, составьте компанию старушке. Пусть все обзавидуются. – Джоан встает перед ним, перекрывая путь ко мне.
На лице Уильяма появляется неуверенность, он вглядывается в мои глаза, пытаясь понять, что со мной происходит. Я и сама не знаю. Слишком запуталась в собственных чувствах и страхах… Мне лишь отчаянно хочется убежать от реальности. Вот только она преследует меня в моем сознании. Я сказал, что убью ее… Мое слово значит многое, Ламботт. Пазл в голове собирается. Каждое его слово, событие… Кусочки один за другим встают на место, разрывая мою душу в клочья.
– Девочкам нужно в укромное местечко. – Джоан постукивает его по груди и хохочет.
Ребекка тем временем ведет меня сквозь толпу. Я даже не смотрю, куда именно мы идем. Она выводит меня в темный коридор и рявкает:
– Шагай прямо! На двери есть табличка!
– Спасибо.
– Иди к черту, – ворчит она и возвращается на вечеринку.
Я медленно иду вдоль коридора. Здесь ни души. Все наслаждаются праздником. Боковым зрением замечаю, как кто-то удаляется прочь. Поворачиваю голову. Длинные рыжие волосы и красное платье в пол.
– Ты следующая. – Голос отскакивает от стен, и звонкий смех вселяет в меня ужас.
Я застываю на месте, боясь сделать вдох, и вглядываюсь в силуэт.
– Люси, – шепчу я.
Она перекидывает копну рыжих волос с одного плеча на другое. Опешив, я спотыкаюсь и падаю на пол. Голова кружится, стены словно танцуют.
– Люси! – зову я девушку-призрака.
Она подходит близко-близко и наклоняется к моему лицу. Вместо больших зеленых глаз на меня смотрят другие…
– Клодит, – заплетающимся языком пытаюсь произнести я.
Секретарша нависает надо мной. Ее лицо расплывается перед моим взором, а затем все вокруг погружается в темноту.
Дневник Люси
Я всегда знала, что умру молодой. Чувствовала это. Возможно, даже бессознательно. Но я часто просыпалась и засыпала с этой мыслью.
Да, я знала, что умру молодой.
Только вот не знала, какой именно будет моя смерть.
Смерть. Мне не было страшно.
Я ждала ее. Как старого друга. Как нечто неизбежное.
И она пришла за мной в образе мести.
Глава 37
В НОС УДАРЯЕТ ЗАПАХ сырости. Я пытаюсь открыть глаза, но веки такие тяжелые, что это не получается. Спиной чувствую холодный камень. Тело окоченело, с губ срывается кашель, во рту неприятный горький вкус.
– Кажется, она очнулась, – слышу голос издалека.
В ответ тишина.
Я все-таки разлепляю веки и сквозь туман в глазах пытаюсь понять, где нахожусь. Подвальное помещение, на потолке вижу железные ржавые трубы; капли летят на пол, разбиваясь о лужи. Мы все еще в академии? Неужели подобное скрывается за прекрасным фасадом?
– Где я? – хрипло шепчу.
– Говорю же, очнулась.
Я не вижу человека, который говорит, но слышу легкий акцент в женском голосе.
– Клодит? – зову я.
С ужасом понимаю, что мои руки привязаны наручниками к трубе, а ноги связаны. Клодит не отвечает. Я брыкаюсь, пытаясь освободиться, но наручники удерживают меня мертвой хваткой.
– Что дальше?
– Выключи свет и следуй плану, я подала сигнал. – Этот голос мне тоже прекрасно знаком.
– Выпустите меня! – кричу я.
– Закрой ей рот.
Луч фонаря прорезает пространство. Я жмурюсь от яркого света. Клодит садится передо мной с клейкой лентой в руках.
– Что происходит? – Я пытаюсь разглядеть ее лицо.
– Ничего, – сладко улыбнувшись, говорит секретарша и залепляет мне рот.
Я мычу в ответ, чем вызываю лишь очередную гадкую улыбку. Она выключает фонарь, и все вокруг погружается в темноту. Мое сердце колотится в груди, чувства обостряются. Я прислушиваюсь к каждому шороху. Звук удаляющихся шагов, удар капель о пол – и тишина, которая длится лишь пару мгновений. Слышу стук откуда-то сверху, штукатурка осыпается и летит мне в лицо. Затем скрип двери и, наконец, голоса.
– Ты уверен, что она тут? – неуверенно спрашивает Шнайдер.
– Ее телефон здесь, – слышу в ответ голос Уильяма.
Начинаю что есть силы мычать, чтобы привлечь их внимание.
– Тихо! Слышите? – говорит Гойар.
Парни подсвечивают подвал, он кажется огромным. А затем луч скользит по мне и ослепляет глаза. Не знаю, с какой скоростью двигается Уильям, но я мгновенно чувствую его теплые руки на своих холодных плечах.
– Кто? – успевает спросить он.