Я не сразу понимаю, что происходит. Уильям теряет сознание и опадает на меня, придавливая всем телом.
– Что за… – не успевает договорить Этьен.
Шприц вонзается ему в спину, и он мгновенно падает. Шнайдер присаживается проверить у друга пульс, и транквилизатор летит и в него, рыжий оседает на друга. Ужас сковывает мое тело.
– Все твари подстрелены, – слышу я удовлетворенный голос, и он принадлежит не Клодит.
Голубой свет фонаря озаряет пространство, и я вижу, как она ступает по лужам. В лаковых красных туфлях и черном платье. А вокруг витает тяжелый аромат «Шанели номер пять».
– Еще раз добрый вечер, мадемуазель Ламботт. – Морщинки вокруг глаз, словно солнечные лучи, озаряют ее лицо.
Джоан Мак-Тоули возвышается надо мной.
– Вот так сюрприз, не правда ли? – скалится она.
У меня перехватывает дыхание. Я смотрю на нее, широко раскрытыми глазами, абсолютно сбитая с толку.
– Забери у них телефоны. Ублюдка Шнайдера и тихоню Гойара запри в соседнем помещении, – приказывает она секретарше.
Клодит без промедления следует указаниям. Она по очереди обхватывает парней под мышками и, как мешки, тянет по полу. Затем они и вовсе исчезают из поля моего зрения.
– Для его высочества у нас особое местечко приготовлено, – потирает ладони Джоан. – Рядом с его плешивой принцессой, – хмыкает она.
Клодит, запыхавшись, подходит к нам. Тыльной стороной ладони она вытирает пот. Тяжело дыша, приподнимает Уильяма и облокачивает о стену рядом со мной. Хочется спросить, откуда в ней столько силы… Вот только это сейчас неважно.
– А теперь дай ему препарат и сторожи его друзей! – Мак-Тоули ставит посередине комнаты стул и садится.
Секретарша что-то вкалывает Уильяму в руку. Я мычу, брыкаюсь, со страхом в сердце наблюдаю за происходящим, в то время как Мак-Тоули посмеивается:
– Не переживай, это чтобы его высочество проснулось. Знаешь, каким поэтичным названием обладает этот препарат? – Она смотрит на меня так, словно мы встретились где-то в библиотеке. – Антагонист, – отвечает Джоан на свой же вопрос. – Ты же искала злодея? Как тебе находка?
Я пытаюсь кричать, но вновь лишь мычу что-то нечленораздельное.
– Мне никогда не нравилось с тобой разговаривать. Ты глупышка, которая ни разу не потрудилась пошевелить извилинами. – Мак-Тоули качает головой. – Мечта сбылась? Поступила в великолепную академию? – Она силится не расхохотаться. – Ты вообще видела результаты своих вступительных экзаменов?
Сидящий рядом со мной Уильям постанывает.
– Препарат начал действовать! – довольно мурлычет Джоан.
В подтверждение ее слов Маунтбеттен потирает глаза и трясет головой. Светлые волосы падают ему на лоб.
– Какого…
– Черта? – заканчивает за него Джоан. – Быть может, доброе утро?
– Профессор Мак-Тоули? – Уильям смотрит на нее, прищурив глаза.
– Она самая, ваше высочество.
Он оглядывает меня, и его челюсть сжимается с такой силой, что кажется: она может раздробиться в любой момент. Брови сведены на переносице, серые глаза полыхают яростью.
– Что здесь происходит? – отрывисто, грубо спрашивает он и начинает подниматься с пола.
Его фигура возвышается надо мной, тенью закрывая от Мак-Тоули. И я понимаю, что в отличие от меня Клодит его не связала. Почему? Удивительно… Ведь он как раз опаснее и сильнее. Особенно сейчас. Его плечи напряжены. Руки сжаты в кулаки, ноги устремлены вперед, словно готовы ринуться в атаку в любой момент.
– Месть, – спокойно отвечает Джоан.
Уильям делает шаг вперед.
– Не так быстро! – посмеивается она.
Что-то не так… Она явно пытается нас одурачить. Почему Клодит не связала его? Мой мозг судорожно пытается придумать причину. Но ее нет. Я мычу, привлекая внимание Уильяма. Он поворачивает голову в мою сторону, и наши взгляды пересекаются. В его глазах томится буря, в моих же плещется страх. Я вновь издаю невнятные звуки. Маунтбеттен встает передо мной на колени и аккуратно тянет скотч с губ. Они горят.
– Я нас вытащу. – Он разглядывает наручники на моих руках.
– Это ловушка!
Дрожу от холода. Уильям снимает пиджак и, прежде чем накрыть меня им, лезет во внутренний карман.
– Ни телефона, ни ножа, – тянет Джоан.
– Это ловушка, – повторяю я. – Не знаю, что именно она задумала. – Мне сложно говорить, зуб на зуб не попадает, я смотрю на него во все глаза. – Тебе нужно бежать. Ты принц.
– Не бойся. – Он гладит мою щеку, плотнее закутывает в пиджак и повторяет: – Я нас вытащу.
– На вашем месте, – подает голос Джоан, – я бы взяла пример с мисс Ламботт и тоже боялась!
Маунтбеттен резко поднимается и в одно мгновение оказывается возле преподавателя.
– Освободите ее. – Его рокочущий голос отскакивает от стен.
– Даже не потребуешь никаких объяснений? – невозмутимо интересуется Джоан.
– Объяснений? – Он угрожающе нависает над Мак-Тоули, глядя исподлобья.
– Что, ударишь маленькую старушку? – ласково шепчет она, улыбается и спокойно заявляет: – В ее крови яд.
Уильям застывает. Я же не испытываю ничего – ни страха, ни волнения. Кажется, что все происходит не со мной. Это всего лишь очередной кошмар. Абсолютно неправдоподобный! С Мак-Тоули в главной роли. Должно быть, я так нервничаю перед экзаменом по истории, что совсем сошла с ума. Я начинаю истерически смеяться.
– Что смешного? – не без любопытства спрашивает она.
– Боже! И приснится же такое.
Она с пониманием поджимает губы, ее глаза сверкают весельем.
– Это не сон, мадемуазель Ламботт. Боюсь, через тридцать минут у вас пойдет кровь из носа, затем она потечет из глаз, и вы умрете, задохнувшись. Но вам не привыкать. – Она пожимает плечами. – Вы же знакомы с приступами паники. Этот будет самым болезненным и последним в вашей жизни.
Маунтбеттен хватает ее за шею и сжимает руки.
– Не играй со мной, – угрожающе цедит он сквозь зубы.
– Убьешь меня – убьешь ее, – хрипит Джоан.
Ее глаза краснеют; руки Уильяма напряжены, вены на предплечьях вздулись. Ему требуется вся сила воли, чтобы отпустить ее.
Мак-Тоули несколько мгновений судорожно ловит воздух.
– Дорогой Уильям, что ты, никаких игр, – откашливается старушка. – Не переживай, я знаю, насколько вы, Маунтбеттены, жестоки и опасны. – Она по-свойски поглаживает его по плечу. – Сядь рядом со своей подругой, и я поведаю все, что вас так интересует.
– Меня ничего не интересует!
– Название яда или антидота? – хмыкает она. – Предупреждаю, если будешь делать мне больно, этой информации у тебя не будет.
– Что вам нужно?
Она пристально смотрит на него:
– Мне нужно, чтобы ты умер.
Комната погружается в молчание.
– Вы знали, что в далеком тысяча девятьсот семьдесят четвертом году я училась в Оксфордском университете? – Она не дожидается нашего ответа. Собрав ладони на коленях, продолжает погружаться в воспоминания. – Я была молода, наивна, и казалось, что мне море по колено. – Грустная улыбка озаряет старческое лицо. – И знаете, я и правда была одной из самых умных на курсе. Мне легко давалась учеба, я схватывала все на лету. – Тяжелый вздох срывается с ее губ, она смотрит куда-то в потолок, ее сознание далеко от этого места. – Стефан Ван дер Гардтс несколько раз пытался поставить меня на место, вот только ничего у него не выходило. Я продолжала быть лучшей на курсе, первой в списках, чем злила этого ублюдка. Наверное, глава семейства Ван дер Гардтс не мог смириться с мыслью, что какая-то девушка обгоняет его сыночка, потому что однажды, когда я возвращалась ночью в женское общежитие… – Мак-Тоули смотрит мне прямо в глаза. – Ричард Стоун, Гарри Шнайдер и Кристофер Маунтбеттен были лучшими друзьями Стефана Ван дер Гардтса. Суперчетверка, перед которой лебезили все. – Ее голос надламывается, она облизывает губы и, натянув улыбку, продолжает: – Они поймали меня в темном переулке. От них воняло алкоголем и сигаретами. Истинные джентльмены из высшего общества! – Ее лицо презрительно кривится. – Все начал Стефан, он представил меня друзьям как свою шлюшку, а они были слишком пьяны, чтобы разобраться, что это не так. Следующее, что я помню, это машина. «Бристоль четыреста семь». Автомобиль мечты! Запах кожаного салона… Вот только это было началом кошмара. – Ее глаза заволакивает темнота. – Мы приехали в поместье Ван дер Гардтса, и меня отвели в охотничий домик. – Мак-Тоули ухмыляется. – Рассказать, что было дальше? Или вам хватит фантазии представить, как четверо мужчин пустили меня по рукам?
Я вижу, как у Уильяма на шее выступают вены.
– Кристофера Маунтбеттена лишили титула, и он…
Мак-Тоули грубо перебивает его:
– И он что? Младший брат твоего дедушки не живет на деньги короны? Не наслаждается жизнью? И неужели ты не спросишь, что было дальше? – Она качает головой. – Моя история все еще не окончена! Я пришла в деканат и, собравшись с силами, поборов стыд, рассказала о случившемся. Мне хотелось понять, как правильнее поступить: идти в полицию и бросить тень на Оксфорд или же… – Она поджимает губы. – Как и говорила, я была слишком глупа и наивна. Спустя три часа мне сказали, что если я хочу оставить за собой стипендию, то должна помалкивать в тряпочку! Да-да. Закрыть рот и забыть о случившемся. – Мак-Тоули встает со стула и идет по лужам, брызги от которых летят в стороны. – У меня не было ничего, кроме стипендии. Ни гроша в кармане, ни родителей, никакой помощи. Поэтому я заткнулась. Представляете, каково это – сидеть на лекции со своими насильниками? – Ее лицо исковеркано болью и злостью.
Она больше не напоминает мне старушку из доброй сказки, скорее напротив. Ведьму…
– Забыла упомянуть, что слухи распространяются очень быстро. И по этим слухам, я, разумеется, умоляла каждого из них отыметь меня! Я ходила по коридорам, и мне свистели вслед. Как настоящей проститутке! – гремит Джоан. – И тогда я поклялась, что отомщу. Обязательно отомщу четырем самым влиятельным семьям Соединенного Королевства! – выкрикивает она и, поправив прическу, переводит дух, перевоплощаясь в знакомую нам версию себя.