Джоан вновь садится на стул и кладет ладони на колени. У нее сейчас такой невинный вид, что не верится ни в одно произнесенное ею слово.
– Я преподавала в Йеле, когда узнала, что вы поступили в академию Делла Росса. В тот же вечер я позвонила мадам Де Са. И вот мы здесь. Сидим в подвале под канализацией и претворяем мой план в жизнь! – подводит она итог, и я даже в темноте вижу, как ее глаза сверкают.
– Я поговорю с дедушкой… – Уильям растерян. Ему страшно.
– Твой дедушка – король Англии. Думаешь, он не знал? – рявкает Джоан. – Он прикрывал своего брата до тех самых пор, пока это было возможно. Напомни, пожалуйста, в каком году Кристофера лишили титула? – презрительно спрашивает она.
Мои мысли беспорядочно кружатся вокруг возможных угроз, и я боюсь, что все зашло слишком далеко.
– Что вы задумали? – тихо подаю я голос.
В моей голове возникают разные сценарии развития происходящего, и каждый из них кажется более страшным, чем предыдущий.
– Вот это уже правильный вопрос! – Мак-Тоули цокает языком. – Знает ли вы, что внуков отчего-то любят больше, чем детей? Не знаю, с чем это связано, – у меня нет ни детей, ни внуков, – но факт остается фактом. – Джоан хищно улыбается. – Насколько мне известно, Стефан Ван дер Гардтс слег после известия о самоубийстве единственной внучки. Продолжательницы рода…
Я вижу, как у Уильяма дергается кадык и подрагивают руки.
– Толкнуть ее с этой башни было проще простого. Она была так разбита твоим предательством, Уильям, что приняла все пилюли Шнайдера.
– Вы поплатитесь за это… – хрипит он.
Джоан машет на него рукой:
– Книги у меня, если тебе вдруг интересно! – Она упивается его потрясением. – Вы обеспечили мне безбедную старость. Но вот интересно, задумывался ли ты когда-нибудь о том, кто помогал Люси? На видеозаписях ничего нет, все двери открыты, никакой сигнализации и препятствий! Все сработало как по волшебству. – Джоан смотрит на меня и подмигивает: – Alohomora.
Ключ-карта, которую нашел Этьен, принадлежала Люси? Чувствую, как силы покидают мое тело. Пытаюсь сосредоточиться, понять, уловить суть.
– Получается, мы тоже были частью вашего плана…
Джоан тяжело вздыхает:
– Я хочу, чтобы вы знали: все происходящее с вами, каждый ваш шаг, каждая случившаяся с вами мелочь – часть моего плана! – Она хлопает в ладоши. – Люси доверилась мне и многое рассказала. А я, в свою очередь, удостоверилась, что раз за разом на ужин со своей порцией она будет получать психотропные. – Джоан скалится. – Да, Уильям. Я даже вызывала ее кошмары! Бедная, бедная девочка, утомленная, уставшая, обессиленная. Я внушила Люси, что книги можно украсть. Я дала ей понять, что найду покупателя. Я шептала ей, что все ее предали и нашли замену в Луне! Я скинула ее с башни в тот самый вечер, когда ты высказал ей все, что о ней думал. Ты не смог ее защитить… хотя продолжал стоять на страже даже после ее смерти. – Она качает головой. – Представляешь, та самая фотография Люси и Луны так и не просочилась в сеть. Хотя я очень старалась! И все указывает на твой почерк, Маунтбеттен. Каким-то образом ты помешал мне. – Джоан смотрит на него снисходительно. – Но все это делалось лишь с одной целью: отвлечь тебя, – признается Мак-Тоули. – Да, я готовилась. Я придумала, как сводить с ума Шнайдера и Луну! Рыжий парик и аудиозапись смеха, и они оба поверили, что Люси жива. – Она звонко хохочет. – Этот трюк сработал и с Селин Ламботт. Стипендиатка, чей никудышный экзамен проверяла именно я! Мне нужна была девочка, у которой нет родителей, чтобы ее никто не искал. Я нашла идеальный вариант. Человека, у которого нет ничего. – Джоан чуть не пыхтит от удовольствия. – И я дала вам, Селин, шанс хоть немного пожить в своей мечте! – Мак-Тоули театрально замолкает для пущего эффекта. – В ваш первый день вы не просто так оказались в Женеве в определенное время; если помните, билет купила вам академия. Письмо Люси попало в руки журналиста по моей воле… Вы встретились тогда, потому что я этого хотела. – Мак-Тоули поправляет седые волосы. – Голубая тетрадь в ваших руках, записи психолога Люси. Всего перечислять не вижу смысла. – Она сжимает пальцы. – Как прекрасно обладать авторитетом! Я могла говорить все что угодно, и ты мне верила. Камеры в ванной комнате, где Ник совершил свою попытку самоубийства… – Она хмыкает. – Ты даже не задумалась, что это невозможно. Каждое мое слово ты принимала за чистую монету.
– Для чего все это? – Тревога сжимает сердце, дыхание становится тяжелым.
– Для чего? – Мак-Тоули удивленно моргает. – Ты же подозревала его в убийстве, не правда ли? Я надеялась, что ты наберешься смелости и выдашь эту теорию директрисе. Но, скажу честно, мне было интересно посмотреть, что победит – чувства или здравый смысл. – Она замолкает, уголок ее губ приподнимается в глумливой ухмылке. – Что в итоге победило, Селин?
В жилах стынет кровь. Она прекрасно понимает, что победило.
– А зачем вы перерезали Нику вены?
– Во-первых, я презираю таких, как он, а во-вторых, мы должны были дать понять Маунтбеттену, что все серьезно. – Она не мигая смотрит на него. – Угроза. Ты чувствовал ее приближение? Опасался? Гадал, как и где это случится с ней?
«С ней? С кем?» – вопросы вспыхивают в моем затуманенном сознании.
– Нам нужен антидот, – прерывает ее тираду Уильям. – Чего вы хотите?
Она закатывает глаза и сжимает губы:
– Ты все еще хочешь договориться? Купить меня? Как когда-то пыталась купить твоя семья? – Нервный смех слетает с ее губ. – А знаешь ли, что стало венцом моего творения, Уильям? – Джоан впивается в него взглядом. – Ты явно не хочешь, чтобы я говорила об этом, но я скажу. – Она переводит ликующий взгляд на меня. – Я сделала ее твоей одержимостью. – Слова Мак-Тоули похожи на удары. – Ты не мог есть, спать, существовать, не зная, где она, в безопасности ли. Все твое внимание было зациклено на ней. Трюк с Ником не прошел даром…
Я застываю, не в силах пошевелиться. Смотрю на Уильяма, он же с каждым ее словом опускает голову все ниже и ниже.
– Но все гораздо сложнее, да? Она не была похожа ни на одну из тех, что ты знал. Добрая, справедливая и такая наивная… Ты не мог позволить, чтобы с ней что-то случилось, ведь так? – Джоан победно ухмыляется.
Мои мысли путаются, я ничего не понимаю.
– Что происходит? – спрашиваю дрожащим голосом.
Ничто из сказанного ею не кажется понятным или логичным, и я беспомощно пытаюсь уловить суть.
– Я отправляла ему угрозы, – приоткрывает она тайну, – вроде тех, что получала ты. – Джоан расслабленно откидывается на спинку стула. – Ты думал, это Шнайдер? Мстит за Люси? – тянет она. – Потом понял, что он ни при чем. Но меня было невозможно поймать и обезвредить – слишком мало зацепок! Единственное, в чем ты был уверен, – Селин Ламботт что-то угрожает, она в опасности. Это сводило тебя с ума… Тревога. Волнение. Желание защитить. Я привязала вас друг к другу, и в конечном счете… – Ее глаза маниакально сверкают. – Ты влюбился! – торжественно провозглашает Мак-Тоули. – Люди столь банальны, обыкновенны, так легко управлять их чувствами… Даже скучно.
– Вы дадите антидот? – глухо спрашивает Уильям.
– Это тоже правильный вопрос!
В моей голове слишком много вопросов. Я начинаю сомневаться во всем, и это только усиливает мою панику.
– Подождите, – шепчу я и чувствую, как что-то теплое стекает по губе. – Вы отправляли ему угрозы, что со мной что-то случится? – На какой-то момент мне кажется: если произнесу это вслух, она рассмеется и скажет, что происходящее – шутка.
– Ответ положительный, – хмыкает Мак-Тоули. – Но соображай быстрее, малышка Ламботт. У тебя не так много времени, – говорит она и завораживающим тоном продолжает: – Я свела его с ума. Ты – это все, о чем он думал. Та самая мысль, с которой просыпался, засыпал и существовал. – Она с чувством превосходства смотрит на Маунтбеттена. – Или же я ошибаюсь?
Но он, к ее удивлению, молчит. Серые глаза вглядываются в мои. Не знаю, что именно он в них видит, но его полны глубокой боли и смятения.
– Мы выберемся, – тихо обещает он.
Мак-Тоули встает со стула и подходит ко мне вплотную. Она протягивает руку с платком и резким движением стирает кровь, что пошла из носа.
– Ты стала его наваждением и искуплением, – яростно шипит она, – и все это благодаря мне!
Сердце разбивается на миллион острых осколков. Я смотрю на Уильяма с немым вопросом: было ли все, что мы пережили, правдой? Или же мы куклы в руках талантливого кукловода?
– И да, спешу вас огорчить. Вы не выберетесь вместе. – Она хмыкает и поглядывает на Уильяма. – Знаю, о чем ты думаешь. Можешь сейчас убежать, позвать на помощь, но она умрет. Ты же поэтому остался? – Ее бровь приподнимается. – Прекрасно знаешь, что врачам нужно несколько часов, чтобы понять, какой яд был использован. – Джоан переводит дыхание и вновь, словно королева, садится на свой стул. – Перед тобой стоит выбор. Можешь спастись сам – дверь открыта, ты не привязан. Либо… – Она замолкает, прежде чем сбросить бомбу. – Ты можешь спасти ее.
– Как? – Простой вопрос, но в нем столько вибрирующих, рвущихся наружу эмоций.
Маленькой старушечьей рукой она достает из своей сумки пистолет. С виду тяжелый, с серебристой рукояткой.
– Там только одна пуля, – довольно скалясь, предупреждает она. – И если она окажется у меня во лбу, Селин умрет. – Мак-Тоули демонстративно переводит взгляд на меня. – Ты ведь помнишь, что названия яда и антидота хранятся лишь в моей голове?
– И что мне сделать? – прищурившись, спрашивает Маунтбеттен.
Театральная пауза. Ее глаза сверкают, когда она провозглашает приговор:
– Пустить себе пулю в лоб.
Он резко поднимает подбородок и пристально смотрит ей в лицо.
– Да-да, ты не ослышался, – твердо произносит она. – Ты либо даешь ей умереть, либо умираешь сам! Здорово придумано, правда? – Она хлопает в ладоши.
– Должен быть еще выход! – жалобно шепчу я.