Мальчик-гей — это безопасно, с мальчиком-геем — она может флиртовать без ущерба для своей “любви” с Вампиром.
— Девчонки решили? — вторю тихо, смакуя фразу на вкус. — Только потому что я танцевал и был в толпе парней? — устремляю на Верю колючий взгляд. — То есть по вашей логике, если вы ходите втроём, посещаете вечеринки и танцуете дружно, вы. лесбиянки?
— НЕТ! — краснеет Вера. — Но не у всех геев написано на лбу.
— А у натуралов написано?
— Нет же, я…
— Разве окружение говорит за то, кто мы? Разве танец — это тест на ориентацию?
— Нет. Но согласись часто одно от другого недалеко ходит.
— Не соглашусь, — это так смешно, что хочется прочитать идиотке лекцию, а потом разделать на преподавательском столе, переходя к практике. — Ни за что бы не подумал, что ты такая ограниченная и зашоренная!
— Я не ограниченная! — восклицает, и я вижу как раскраснелись её щёки. — Блин, Саш, этот странный диалог извращает суть дела.
Мне есть что сказать, и много! Но пока не решаюсь озвучить главное.
— Притом, что ты не подумала, какого мне. Допустим, — выдавливаю кивок, — я гей. Этого не афиширую. Хочу быть как все, возможно даже отрицаю в себе это, и даже есть вероятность, что всеми силами стараюсь быть как нормальные парни. Ко мне подруливает девчонка. Мы дружим, я искренно верю, что между нами хорошие отношения, и она не видит во мне ничего. — опять не договариваю, потому что у меня руки чешутся постучать по аппетитной заднице Веры, а потом наконец несколько раз доказать, насколько я не гей! И некоторые части тела красноречиво готовы.
— Я был уверен, что нравлюсь…
— Саш, но ведь нет ничего постыдного в том, какой ты…
— Тогда к чему перевоспитание? Мы дружим…
— К тому, — Вера шумно втягивает воздух, — что ты слишком хорош, чтобы оставаться в другом лагере. Такие особи как ты нужны нам! Девчонкам! — поясняет она и я понимаю, какой это идиотизм. Всякое видел, но такого — нет. А ещё как белый день ясно, что будь я ей безразличен — дружила бы и кроватку нам с Антошкой перекрестила на удачу.
— А тебе? — острый взгляд на меня.
— Мне, — жуёт слово, опустив глаза, — ты мне симпатичен. Очень. И мне показалось, что между нами. Что ты реагируешь на меня.
Чёрт! Всё же спалился тогда, но это ничего не меняет, если взять концепцию: и вашим и нашим!
— Значит, если я би, тебя это устроит?
— Хм, — хмурится Вера, — это упрощает дело, но хотелось бы полной и безоговорочного перехода на сторону правильной ориентации.
— А что есть правильная?
— То есть традиционная, — исправляется смущённо Вера.
— И что тебе с этого? Думаешь спасёшь мир? — всеми способами вывожу на откровенность, но Вера до трясучки верткая, как змея на сковороде:
— Одна спасённая душа — тоже монетка в копилку! Хотя я ничего не имею против геев!
— поспешно добавляет.
— Но одного решила перевоспитать?
— Да! — выдыхает в смятении она, — потому что ты мне очень нравишься! Так нравишься.
— Как? — дахание затаиваю. Если она озвучит что — то, что не готов услышать “Вампир”
— я её отшлёпаю. Вот честно! А потом переступлю черту и поясню за перевоспитание.
— Сильно, — выдавливает Вера. Руки чешутся до невозможности. — Настолько, что ради друга я была готова на эксперимент.
— Эксперимента ради? — вторю гневно. — Друга, а не от великой любви?
— Вот и я о чём, что если на твоём пути встретится та самая? — тихо уточняет.
Та самая?
— Есть вероятность, что однажды придёт “та самая”? Что она, чисто теоретически, может прийти и всё… исправить?..
— И ты — она? — уточняю, опережая мысль.
— Ты очень сложный человек! — выдыхает Вера. — Почему так сложно сказать откровенно: “Я — ГЕЙ!”
— Ну окей! Гей, так гей!
Приближаюсь к ней, смотрю в жутко испуганные глаза, и понимаю, что Вера — стерва. Она смогла и Сашу тронуть, и Вампира вроде как не предала. Ну это мы сейчас исправим.
Только когда наши губы, наконец, встречаются и я сжимаю её талию, просунув руку под куртку, понимаю, какое это палево. Понимаю, что не так уж она и пьяна, а всё равно продолжаю. Настойчиво, отвратительно, как чёртов дикарь, целую несчастную идиотку, а она только пищит и цепляется за мои плечи.
Ночи в стиле буги… только без порно
Я стою посреди шумной толпы пьянствующих студентов и это очень сильно напоминает мне тот вечер, когда в жизнь ворвались оба мужчины, лишивших меня покоя. И Вампир и Великий! Они объявились тут. В гостиной Тёминого дома, в разгар идиотской вписки.
Все так перевозбуждены, что меня не замечают, а я понимаю — вот-вот сожму сотовый так, что по экрану пойдет трещина. Как вообще можно не видеть такую неприкрытую ярость? почему никто не спасается бегством и не прячется в укромные углы? Принцесса Фиона превращается… превращается в элегантную зелёную стерву! Я, честно говоря, в ужасе и хочу у-би-ва-ть. Это особенно комично из-за того, что я в обтягивающем чёрном костюмчике Сэнди, на лице жутко вульгарный макияж, а на башке копна афро-кудрей.
И все кто таки обращает на меня внимание хихикают. Полный аут!
Проходит всего несколько минут и народ тянется к своим телефонам, теперь они тоже это видят и я в центре внимания. Народ шушукается и переглядывается, хмурится. Они что-то восклицают и вот я уже у всех на языках.
А казалось бы, выходка Ивановой и Рони должна была занять сплетников надолго…
Да ещё первый тур конкурса прошёл, а это целое событие.
И вот. теперь это.
Я стою, разодетая, как на карнавал, а в руках телефон где фотка Валиковой, целующейся с Великим! В то время, как я уже почти праздновала победу!
Как всё это случилось. да ещё за каких-то несколько дней?
О. это очень интересная история!
Ну, обо всём по порядку.
Если рассматривать всю неделю, то она была сущим наказанием и началось всё со злосчастного поцелуя. Я не знаю, как Вампир обо всём узнал, но он ушёл в полный! Совершенный! Игнор!
Нет, никто меня не обвинял в измене, но чутьё не могло подвести…
Ровно после поцелуя с Сашей — Вампир перестал писать. На все мои сообщения отвечал односложно, будто нас ничего не связывало и. да и пошёл бы он к чертям, этот Вампир!
Не то чтобы от одного поцелуя с другим я совсем уж охладела к нему, но неделю назад голова была в жутчайшем розовом тумане, какого давно в ней не наблюдалось. Почему-то этот «запретный плод» в виде Великого, превратил меня в настоящую маньячку, которая просто грезила своей победой, а в сторону кладовок смотрела с сомнением.
Вампир — что-то неизвестное и опасное, ужасно пошлое. Вся таинственность стала казаться попросту глупостью. А вот Саша. такие поцелуи нечастое явление.
Он меня просто наизнанку вывернул!
И что же дальше?
Конечно, я как собака на сене всю неделю, то грезила о Вампире, то залипала на губы Великого, и это при том, что игнорировали меня ОБА!
Зато Валикова, ну просто расстелилась передо мной, как лучшая подружка. Про то, как я её кинула у дома нашего «объекта» верная подружка Ивановой позабыла, зато в остальном чуть ли не на обеде была готова ко мне подсесть. Крутилась рядом с упорством сумасшедшей и что-то подсказывало — злым умыслом там и не пахло…
Просто подружка её, Иванова наша незабвенная, кусая локти ушла в себя, глядя на историка медленно, но верно начавшего сохнуть по моей Роне.
Притормозим с рассказом на секунду. тут на вписке настоящий кошмар.
Великий входит в дом!
Он в кожанке, чуть легче, чем следовало бы по погоде, волосы зачёсаны, будто он только что вышел из душа, и они ещё влажные.
Чёртов НедоГей! Ненавижу!
Великий окидывает присутствующих взглядом, будто в поиске конкретной цели. Натыкается на Валикову и. идёт прямиком к ней.
Удар в спину! В сердце! Хотя да, вы же теперь "целу-уетесь"! Перед глазами снова идиотское фото. Его кудрявый затылок, небрежные медовые пряди, и улыбающаяся моська Альбины. И вот он теперь идёт к ней.
А-а-а-ах так! Паскуда!
Уверенно топаю к Паше. Мой беспроигрышный «мистер танец», всегда готов… надеюсь. Паша улыбается и шагает ко мне навстречу. Позволяю себя утянуть в милые обнимашки. Смотрит Великий или нет — сейчас я ему кое-что покажу!
— Потанцуем? — спрашиваю Пашу, и он с готовностью кивает.
Мой внешний вид говорит сам за себя. Танец должен быть совершенно… откровенно пошлым.
— Бачату умеешь?
Глаза Паши загораются.
Да, мой испанский бог, мы будем танцевать бачату, даже если я, блин, смутно помню движения… и даже если это грозит тебе травмой, когда оттопчу твои чёртовы ноги!
Итак, вернёмся к нашим баранам, а точнее к Великому и Вампиру.
Пока двое меня игнорировали, Валикова втиралась в доверие, а Иванова кусала тощие локти, я попросту пропала с головой в подготовке идиотского видео для первого тура конкурса.
Визитку нужно было сляпать быстро и качественно. Так что вооружившись Никой и её мозгами, было решено читать стихи в неизменно мрачном ЧБ, под Никино фортепиано.
Снято было чуть ли не в пару-тройку дублей, смонтировано на коленке и Сергеем Анатольевичем сквозь прищур одобрено. Но настолько я была взбешена, что рукой махнула. Пусть хоть башкой об пол бьёт, ну не заходит мне чёртов конкурс.
Даже больше того, оба конкурса!
Стихи не пишутся, танцы не учатся, геи не соблазняются, вампиры не выходят из сумрака! А Вели-и-икий. паскуда. Чуть было не слился с репетиций.
Когда понял, что деваться некуда — перешёл в формат «только занятия с тренером» и на таком расстоянии, что между нами троих танцоров можно было втыкать.
Ну оке-ей, прямо-таки страшно интересно, что нас ждёт дальше.
А дальше — феерия!
Но сначала. что там у нас на вписке по бачате?
Мы с Павликом выходим на середину зала, и я делаю вид, что не понимаю, как сюда попала. Под свист Ники скидываю свою куртку и остаюсь в обтягивающем чёрном топе аля Сара Коннор и ужасных кожаных лосинах.