{1220}).
Подражая Блаватской, и Шапошникова начинает выдумывать свои версии церковных гонений на мужей науки. Ей мерещится некое “преследование Коперника”{1221}. В известных мне биографиях польского церковнослужителя (каноника) Николая Коперника ничего подобного нет. Книга Коперника издана в 1543 г., а осуждена спустя полвека после своего выхода в свет и кончины автора - в 1616 г. Так что никаким преследованиям Коперник не мог подвергаться…
Коперник еще в 1511 г. начал распространять свою рукопись Commentariolus с гелиоцентрическими взглядами. В 1533 г. папа Климент VII собрал кардиналов и приближенных к нему лиц в ватиканском саду, чтобы выслушать сообщение своего ученого секретаря кардинала Видманштадта об учении Коперника о движении Земли. Сообщение это было выслушано довольно благожелательно, Видманштадт был награжден[300] причем отношение к Копернику оставалось неплохим и при следующем папе Павле III (довольно профессиональном астрономе[301], которому Коперник посвятил свой главный труд).
… Ручаюсь, что «выдающийся ученый» Шапошникова не прочитала ни одной книги о Копернике. Но готова распространять домыслы о его «преследовании»…
Раз уж речь зашла об инквизиции (а у теософов всегда речь заходит о ней, стоит лишь упомянуть о Церкви), то задержимся на этой грустной странице церковной истории подольше.
Сразу скажу, что именно чтение современной оккультной литературы заставляет как-то иначе отнестись к инквизиции и “охоте на ведьм”[302]. Пока люди не верят в ведьм, колдовство и порчу — охота на ведьм кажется несусветной дикостью, сугубо позорной для христиан. Но если это всерьез? Если действительно возможно такое черное воздействие на человека, для которого ни расстояние, ни стены не являются преградой? И если действительно есть люди, готовые приносить самые страшные жертвы ради получения “черной благодати”?
Людей Средневековья постоянно обвиняют в суевериях. Но ведь эти “суеверия” они вычитали не в Библии и не в патристических творениях. Молва распространяла секреты, выползшие за пределы колдовских кухонь. Ведьмы сами уверяли, что их ничто не берет, что они в огне не горят и в воде не тонут[303], и что за некоторую плату они могут на любого порчу навести... Ведьмы убедили народ, а затем и иерархов в своей реальности и в своем могуществе — и последовал ответ, последовала реакция общественной самозащиты...
Прежде чем обвинять тех впечатлительных христиан (или меня) в нетерпимости и человеконенавистничестве, попробуйте сами спрогнозировать свою реакцию. Представьте что Вы поверили сообщению Блаватской о том, что “В древние времена Фессалийские колдуньи к крови черного агнца примешивали кровь новорожденного младенца и с помощью этого вызывали тени умерших”{1222}, при Вас Ваша соседка заявила о своей решимости возобновить древние колдовские обряды[304], и сказала, что духи, у которых она находится на выучке, считают ее колдуньей[305]?
Один из центров рериховской пропаганды в Москве — это Музей искусств народов Востока. В этом Музее развернута постоянная экспозиция рериховских картин. И в каждый из дней школьных каникул музей заполнен учительницами, приведшими колонны своих учеников для знакомства с “духовностью”. Кроме того, при этом государственном музее открылась “школа магии”. Один из ее уроков описывается в газете “Мегаполис-экспресс”{1223}. Некий “Учитель”, в Москве “исполняющий поручения своих зарубежных коллег”, “совершил надо мной обряд раскрещения”. Раскрещенная ученица, научившись оккультной практике, затем якобы смогла материализовать душу своего умершего мужа и даже зачала от него через два года после его смерти...
Полагаю, что основной сюжет этого интервью — обычная бульварная “клюква”. Но клюква эта развешана на вполне реальном сучке: в Музее искусств народов Востока действительно постоянно действуют оккультные семинары и магические практикумы. И совсем не кажется странным, что загадочный люциферический “Учитель” пристроил свою “школу магии” именно в рериховском центре. Странно лишь, что крышу для секты дало государственное учреждение...
Сама идея зачатия от духа встречается в теософии Блаватской и Рерихов (об этом в следующей главе). Идея “суккубов” и “инкубов” порождена отнюдь не “фанатичной средневековой инквизицией”, но возвещается самими адептами оккультизма[306].
Итак, сами ведьмы хвастаются своим искусством, причем нередко даже не маскируют свой антихристианский запал. И если обычные люди им поверят – как тогда им реагировать?
Не только русский бунт «бессмысленен и беспощаден», - но любой. Люди искренно боялись нечисти и верили в реальность вреда от общения с ней. «Суд Линча» в таких случаях вспыхивал сам собою. Инквизиторы же вырывали обвиняемого из рук толпы и предлагали хоть какую-то формальную процедуру расследования, в которой можно было и оправдаться. И оправдывались (как оправдалась, например, от обвинения в колдовстве мать астронома Кеплера).
Интересно читать на одной и той же странице современной газеты – «В эпоху средневековья, когда в Европе полыхали костры инквизиции...»{1224} и – сообщение о том, что «Молодое поколение одной из кенийской деревушек решило последовать примеру средневековой Европы и устроило облаву на ведьм»{1225}. При чем здесь «пример Европы»? Вера в порчу универсальна, а сторонников черной магии преследовали всюду.
«Законы Хаммурапи» древнего Вавилона гласили: «Если человек бросил на человека обвинение в колдовстве и не доказал этого, то тот, на которого было брошено обвинение в колдовстве, должен пойти к Божеству Реки и в Реку погрузиться; если Река схватит его, его обвинитель сможет забрать его дом. Если же Река очистит этого человека и он останется невредим, тогда тот, кто бросил на него обвинение в колдовстве, должен быть убит, а тот, кто погружался в Реку, может забрать дом его обвинителя»{1226}. «К ордалии, именно чрез погружение в воду, прибегали, вероятно, лишь в случаях преступлений, угрожающих смертной казнью, особенно же при обвинении к недозволенном волшебстве и прелюбодеянии, если это обвинение фактически не доказано обвинителем и свидетелями: по вавилонским воззрениям, вода как чистая стихия непременно изобличит колдуна и прелюбодейку»{1227}. «При этом, - пишет А. А. Немировский, - надо учесть, что Законы Хаммурапи не представляют собой исчерпывающего свода юридических норм; например, в них отсутствуют статьи, касающиеся простейших преступлений — обычной кражи, убийства, колдовства, хотя присутствуют нормы, связанные с обвинениями в этих преступлениях. Очевидно, нормы, касающиеся таких преступлений, считались общеизвестными»{1228}.
Индийские «Законы Ману» (II век до н.э.) предписывали: «За всякие заклинания, за наговоры на кореньях, за колдовство всякого рода - в случае неуспеха - штраф в двести [пан]» (Законы Ману, 9,290). Наказание ыбло сопоставимо со штрафом за грабеж в абсолютной величине – около 2 килограмм золота (Артхашастра, 3,17). Однако, если результатом колдовства будет смерть – то смертная казнь колдуну{1229}. Кроме государственного наказания, браминами налагаются религиозные «епитимьи» за такие равные друг другу грехи как «чародейство и колдовство посредством кореньев,.. незажигание священных огней, воровство, неуплата долгов, изучение ошибочных книг и занятие ремеслом танцора и певца» (Законы Ману 11,64 и 66).
Японские законы гласили: «Если кто-либо из-за ненависти изготовит колдовское изображение или письменное заклинание или устно проклянет кого-либо и таким путем вознамерится погубить другого человека, то виновного судить, как за заговор с целью убийства со снижением наказания на две ступени (в делах, касающихся родствеников, наказание не уменьшать). Если в результате колдовства умрет человек, то в любом случае судить как за действительное убийство… Если для колдовства использованы личные вещи государя, то виновного обязательно повесить»{1230}. Другой японский закон содержал «Индекс запрещенных книг»: «Нельзя в частных домах хранить: астрономические приборы, сочинения по астрономии, китайские карты; гадальные карты; китайские военные сочинения; книгу предсказаний; за нарушение этого запрета – 1 год каторги»{1231}.
«Законы Двенадцати таблиц» древнего Рима, составленные в V веке до нашей эры предполагали, что виновный в сглазе мог быть приговорен к смертной казни{1232}. Тексты этого Закона дошли до нас в неполном виде. В Восьмой таблице есть статья (VIII, 8а) начинающаяся с формулировки преступления - «Кто заворожит посевы…»{1233}, но далее обрыв текста и формулировка наказания отсутствует. Впрочем, эта лакуна восполняется по цитации этого закона Плинием: «По Двенадцати таблицам за тайное истребление урожая назначалась смертная казнь… более тяжкая, чем за убийство человека» (Естественная история. 18,3.12.8-9).
Платон мечтал об обществе, в котором «закон об отравлении и ворожбе будет выражен так:.. если окажется, что человек из-за магических узлов, заговоров или заклинаний уподобился тому, кто наносит другому вред, пусть он умрет, если он прорицатель или гадальщик. Если же он чужд искусства прорицания и все-таки будет уличен в ворожбе, пусть его постигнет та же участь, что и отравителя из числа обычных людей; пусть суд решит, какому наказанию его следует подвергнуть» (Законы 933d). Демосфен «привлек к суду жрицу Теориду и добился этой казни» (Плутарх. Демосфен. 14); Теориду обвиняли именно в чародействе и казнена она была со всей своей семьей