Так! Настя! Моему терпению тоже есть предел! Я резко отворачиваюсь, убирая её руки, и отступаю. Она тут же съезжает по стенке вниз на пол.
Закрывая лицо руками, она начинает всхлипывать. О боже! Она что, плачет? Я опускаюсь на колени, с тревогой пытаясь заглянуть ей в лицо. Нежно проведя рукой по волосам, я спрашиваю с нескрываемым беспокойством:
– Что случилось?
Она на секунду замирает, и спустя секунду всхлипы возобновляются, но я понимаю, что она на самом деле истерически хохочет. Нет, ну ты серьёзно? Живёшь с учителем и так нажралась во время школьной поездки! Я и выгнать из школы могу тебя, между прочим. И всех, кто с тобой в бутылочку играл!
– Знаешь… – перестав смеяться и подняв голову, говорит она внезапно серьёзно. – А ты мне нравишься…
То ли от того, что её речь прозвучала на удивление связно, то ли от того, что в этот момент её лицо не кривила пьяная ухмылка, но моё сердце вдруг странно ёкнуло.
– Правда? – не знаю зачем, переспросил я. И она, расплываясь в своей неотразимой лыбе и потрепав меня за щеку, добавила:
– Ну конеша… гы… гы… гы…
А я почти тебе поверил! Даже пьяная, ты играешь с моими чувствами. Думаешь, тебе удастся так легко сменить тему? Я резко встаю и строго говорю:
– Настя. Ты. Пьяна. Кошмар! Ты где так нажралась?
Она молча кивает, принимая этот неопровержимый факт.
– И с кем ты так напилась?
– Со всеми… – выдыхает она виновато.
– С вами был Кирилл? – и почему этот вопрос так беспокоит меня.
– Был…
– Ты с ним целовалась? – А этот вопрос почему-то беспокоит меня ещё больше.
– Нет… я ни с кем не целова…сь…. я пила текилу… – немного путаясь, отвечает она, и глубоко вздохнув, она тянет ко мне руку. Я помогаю ей подняться, и она, заглядывая мне в глаза, очень чётко, но тихо произносит: – Я хочу только тебя…
И закрывая глаза, она вытягивает ко мне свои губы. Мда… Было бы смешно, если бы не так печально! Слегка встряхнув её за плечи, я привожу её в сознание, заставляя открыть глаза.
– Идём. Спать, – со вздохом говорю я, чувствуя, что её тело снова обмякает в моих руках.
– Не хочу! – активно машет она головой. Зря! Ой зря! Всё тело сжимает предрвотная судорога, и я в панике быстро подтаскиваю её к туалету, ели успевая открыть крышку унитаза. Она сдерживается изо всех сил, закрывая рот руками, но сквозь пальцы уже просачивается тошнотная жидкость, капая на одежду. Я наклоняю её голову над унитазом. Из неё вырывается фонтан, нет, скорее водопад рвоты. Фу! Чёрт! Я не успеваю убрать ей волосы, и теперь по ним в туалет стекает вонючая жижа. Характерные звуки и вонь наполняют комнату. Меня уже самого тошнит.
Она пытается посмотреть на меня, по перепачканному лицу текут слёзы. Мне становится её безумно жаль.
– Давай-давай ещё, – подбадриваю я её к очередному сеансу рвотоизлияния, и она выворачивается наизнанку. Я, ненадолго оставляя её, приношу стакан воды, она жадно выпивает его и, немного отдышавшись, продолжает своё нехитрое дело. Спустя пару минут я подаю ей очередной стакан воды, она, выпив его почти до дна, тянется к умывальнику. Я помогаю ей умыть лицо.
С интересом наблюдаю, как она пытается засунуть голову под струю, чтобы вымыть волосы. Зрелище крайне комичное, учитывая короткую длину и низкопосаженность крана.
– Нет-нет, – смеюсь я, – тут лучше душем.
Она на автомате кивает и направляется к душевой кабине, спотыкаясь о ступеньку и повисая на раздвижной двери. Я уже жалею о своих словах. Помогаю ей подняться на ноги. Опираясь о стену, она неуклюже влазит в душ. Зачем только я сказал про душ? И спустя секунду она стоит уже полностью мокрая. Решила и одежду заодно постирать? Трясущими руками наляпав себе в руку шампунь, она пенит волосы, а затем вытирает пятно от рвоты на футболке. Светло-голубая ткань намокает и прилипает к её телу, просвечивая черный лифчик.
Мне вдруг становится неудобно, словно я подглядываю. Но она же знает, что я ещё стою здесь?
Смывая с себя пену, она ловит ртом струи воды и водит по телу руками, словно принимает душ без одежды.
– Эй, – даю я о себе знать, когда она, почувствовав, что её промокший наряд здесь явно лишний, пытается стянуть с себя мокрые джинсы.
– Помоги, – немного плаксиво просит она, переминаясь с ноги на ногу, пытаясь ступнёй зацепить штанину. Вцепившись руками в стенки душа, она изо всех сил пытается сохранить равновесие.
«И чья гениальная идея была пустить её в душ? Ну что ж, теперь давай сними с неё штаны и останься при всём этом джентльменом!» – издеваюсь я сам над собой, а она уже нетерпеливо вышагивает из душа, стуча зубами от холода и опять спотыкаясь о ступеньку. Подхватывая её за локти, я предотвращаю грандиозное падение.
– Стой спокойно, – тихо командую я, опускаясь на колени перед этой мокрой и дрожащей от холода дурочкой.
*** Настя Селиванова, одиннадцатиклассница, живой труп, пропитанный алкоголем ***
Сознание, словно после затяжного отпуска, несмело возвращается в моё коматозное тело. Меня куда-то везут. Стоп! Остановитесь! Нет, меня катают по кругу. На карусели! Стойте! Что вы делаете?
Пытаюсь открыть глаза, но ничего не выходит. Приложив тонну усилий, я все-таки приподымаю веки. Вижу потолок, который за секунду провернулся вокруг своей оси и поплыл в сторону.
К постоянному ощущению вращения прибавляется неописуемая головная боль. Голова, словно вот-вот взорвется. Даже думать больно.
Сделав неимоверное усилие, я попыталась перевернуться на бок. Мой нос и губы уперлись во что-то теплое и мягкое. С еще большим усилием я протягиваю руку, чтобы пощупать, что же это.
Хм. Спина. Медленно завожу руку вперед на грудь. Это мужчина. Голый. Возвращаю руку на бок своего соседа и пробегаюсь вниз, туда, где должны начаться брюки, джинсы, штаны, трусы в конце концов! Но там их нет! Кончики пальцев улавливают лишь кожу обнаженного бедра. О боже! Вмиг широко открываю глаза, упираясь взглядом в широкую спину, и с замирающим от страха сердцем, осторожно опускаю руку туда, где находится отличительный орган, дабы в последний раз убедиться, что это точно мужчина и он точно голый.
Но мой кроватный сосед, раскусив сей дьявольский план, идет на перехват и возвращает мою руку к себе на грудь, слегка сжимая мои пальцы. О боже!
– Уже проснулась? – слышу я сонный и очень знакомый голос. О боже!
Что происходит? Моя башка трещит так, что даже больно думать, что и говорить о том, чтобы пытаться что-либо вспомнить. Закрывая глаза, я разворачиваюсь опять на спину. Одновременно освобождаю руку и провожу ей по своему телу. Фух! Я в одежде. А точнее, в рубашке. Черт! В его рубашке. О господи! Только не говорите мне, что мы…
– Воды, – хрипло перебиваю ход своих мыслей, от которых голова грозится разболеться ещё больше. Когда я произношу эти слова, я понимаю, насколько действительно хочу пить!
Кровать проседает под ним, когда он поднимается. Я хочу посмотреть и убедиться, что на нем действительно нет одежды, но не могу даже глаза раскрыть. Карусель начинает новый круг.
– Вот выпей, – слышу я голос и, приоткрыв глаза, вижу своего учителя, уже в штанах и с протянутым стаканчиком воды. Я устало закрываю глаза, мне посмотреть на него тяжело было, что ж говорить о том, чтобы подняться.
Он вздыхает, осознавая полную безнадежность моего положения, и, обнимая за плечи, помогает присесть и, удерживая стакан, вливает в меня живительную влагу. Это не просто вода! Это рай! Это блаженство! Прохладная и приятно покалывает язык. Минералочка? Сэнсэй! Да вы мой бог! Я вас люблю!
Допив всё до последней капли, я со вздохом, переполненным блаженством и счастьем, откидываюсь на подушку, забываясь в безмятежном сне. Кто знает? Может, это тоже был лишь сон?
Я просыпаюсь от звука закрывающейся двери. Голова уже не болит. Но тяжесть в бровях просто неимоверная. Который час? Потирая лицо, присаживаюсь на кровать.
– Доброе утро! Вернее, добрый вечер! – весело здоровается со мной учитель. Странно. От чего это у него такое хорошее настроение, а я чувствую себя как говно? Угрюмо смотрю на него, а потом на часы на стенке. Пять часов?!! Нихера себе! Вот это я столько дрыхла?!! Бл-я-я-я-дь! А как же пещерные источники? Это все без меня уехали? Это как?
Стоп! А что вчера-то было? Я сижу на его кровати, в его рубашке и нихера не помню! О господи!
Так! Стоп! Без паники! Я помню, мы играли в бутылочку, а дальше всё как в тумане. Я, хоть убей, не помню, как сюда дошла! Но мне почему-то жутко стыдно и вспоминать, что было, почему-то, совсем не хочется.
– А я тебе поесть принёс! – присаживаясь, говорит Данил, ставя тарелку на прикроватную тумбочку. Соблазнительный аромат захватывает мои ноздри в плен. Рот наполняется слюной, а взгляд приковывается к тарелке с вареной картошечкой и парочкой солёненьких огурчиков. Ух! Как же я хочу есть!
Отбросив одеяло в строну, я ставлю ноги на пол. И замираю, как громом пораженная. Да на мне, кроме рубашки, больше ничего нет! Совсем! Даже трусов! О боги! Я метаю взгляд в сторону своего учителя, а он смущенно отводит взгляд.
О. Мой. Бог.
Размер черной дыры в желудке достигает критического уровня, готовясь поглотить всю Солнечную систему. Догадка, которую я так упорно не пускала в свою голову, заполняет всё моё сознание! Мы что, переспали?!!
*** Флешбек от Данила ***
Опускаясь на колени, я понимал всю «прелесть» ситуации, но что мне оставалось делать? Даже стягивая с неё джинсы, я всё еще оставался уверен, что ситуация не достигнет критической отметки и я смогу держать себя в руках. Я так думал, пока не увидел, как рядом с опущенными мной джинсами на пол упала мокрая футболка, а затем секунду спустя черный лифчик. Ох. И зачем только я посмотрел тогда наверх? Мою уверенность, что ничего не произойдет, смело ураганом, и осталось только желание. Желание засадить кому-то между ног.
Настя, совсем на замечая, как я поедаю её глазами, безразлично найдя опору в виде моей головы, вышагнула из смятых мокрых джинс и неспешно, пошатываясь, направилась в комнату. А я, обалдевший, остался стоять на коленях в ванной.