роде меня слушают грустные песни, когда на душе и так херово. Обеспокоенный мужчина лет сорока уступает мне своё место, с тревогой провожая взглядом. Сменяю песню и закрываю лицо руками, пытаясь отогнать грусть-печаль-тоску. Сама виновата, что влюбилась в такого, как он. Добравшись до школы, вяло стучусь в дверь кабинета химии в надежде, что химичка не пустит меня на урок. Но она, видимо, в хорошем настроении и даже не спрашивает причину опоздания. Ну что ж, история про то, как её коллега лишил меня сна, останется нерассказанной.
Присаживаюсь рядом с Катей и достаю учебник и тетрадку. «Ты как?» – читаю на протянутой записке. «Плоховастенько», – отвечаю я на том же клочке бумаге. «А не надо было так напиваться =)» – улыбается мне Катя, протягивая мне листочек. Ну да. Только вот причина его ухода отнюдь не мой подростковый алкоголизм. «Как там у тебя со Старостой?» – пишу я, надеясь отвлечь себя от всяких ненужных мыслей. Химичка лупит в нашу сторону, поэтому записку отдаю не сразу. Терпеливо жду, пока Катя накатает мне ответ, попутно конспектируя излагаемый материал. «Мы с Никитой целовались», – это я помню вроде как. – «А потом мы пошли к нам в номер», – куча смайлов и какая-то нелепая карикатурка на позу из Камасутры. Ничёсе. Они что, того? Ого! – «Подробности расскажу на перемене». – Мне и правда интересно. – «На следующий день, мы толком не говорили. Всем было плохо». – Могу себе представить. – «В автобусе я хотела рядом с ним сесть, но Артём не отставал от него ни на шаг». – Вот ведь жирная ботаническая свинья. – «А у тебя как?» Никак. Совсем никак. «Расскажу на перемене», – отвечаю я в письменном виде. Катя подмигивает, и мы возвращаемся к уроку. Но не надолго. Чувствую вибрации телефона. Смс от учителя. Смешанные чувства одолевают моё сердце. Страх услышать горькую правду и надежда на то, что в моём маленьком мире поселится зверёк по кличке Счастье. Что же он хочет мне сказать?
Выхожу из класса, в коридоре меня уже ждут. От его близости становится совсем тяжко на душе. Мне уже всё равно, что он думает обо мне и моих родителях. Мне уже абсолютно безразлично, будет ли он что-либо объяснять или пытаться уговорить оставить всё в тайне, чтобы не портить друг другу нервы и будущее. Можно, конечно, было бы устроить скандал и запустить в него цветочным горшком, уютно расположившимся на школьном подоконнике. Но я не такая. Я не люблю скандалить. А жаль…
– Настя. – Его голос пытается привлечь моё внимание, сосредоточенное на прозрачном лаке на ногтях. На секунду одариваю его взглядом. «Как вы могли? Я вас любила, а вы оказывается кусок дебила».
– Не нужно мне ничего объяснять, – спокойно говорю я, вот только голос мой предательски комкается и дрожит.
– Ха? – удивлённо выдыхает он. – Я даже не собирался!
Я ошарашенно таращусь в его кошачьи изумрудно-зелёные глаза. Вот так вот просто?
– Это ты мне объясни, какая муха тебя укусила? Пишешь мне всякую ерунду! – жестко продолжает он.
Возмущение сдавливает горло. А что он хотел? Чтобы я молча стерпела всё это? Метаю злобный взгляд в сторону цветочного горшка. Далековато стоит.
– И зачем было про тренера танцев врать? Сказала бы, что я просто учусь в магистратуре на юрфаке.
Ой. Точно. Сказать о том, что он студент универа было бы как-то логичнее. Но мы не об этом сейчас! Не нужно из меня дуру делать!
– Вы! – гневно тыкаю в него пальцем. – Соблазнили меня и сбежали, ничего не объяснив! Вы…
Я ещё многое хочу сказать, но Данил Негодяевич внезапно хватает меня за руку, резко раскрывает дверь в небольшую комнатушку с реактивами и буквально швыряет меня внутрь. Громкий стук двери за его спиной вмиг затыкает мне рот, а злобный взгляд заставляет забыть всё, что так хотелось выплеснуть ему в наглую красивую морду. Да он сейчас просто расчленит меня своим взглядом. И кто вообще оставляет дверь в кабинет с реактивами открытой? Надо бы намекнуть директору про технику безопасности в школе и халатность учителей.
– Не кричи! – шипит он так, что у меня сводит лодыжки от страха. – Хочешь, чтобы кто-нибудь узнал про нас?
Я отрицательно мычу, так как даже головой пошевелить не могу.
– Что значит сбежал? Куда сбежал? – удивлённо переспрашивает он.
– Вчера… – едва дышу я.
– Я уехал, потому что мне нужно было водителю автобуса заплатить, а твоим родителям по твоей милости пришлось соврать. Они же тебе передали, что у меня срочные дела?
– Да… – выдыхаю я. Именно это они и сказали. – Но… я звонила… и…
– Да, мобильник сел, и после того, как я по городу помотался, я так жутко устал, что, добравшись домой, просто вырубился. Зачем ты звонила мне девятнадцать раз?
Потому что дура.
– Я подумала…
– Что?
– Ничего… – вяло выдыхаю я. Кошмар! Это ж надо так налажать! Украдкой смотрю на его удивлённое лицо. По-моему, он ждёт объяснений, но что я могу ему сказать? Может, что у меня был ПМС? Или я нанюхалась сероводорода на источниках? Или головой ударилась, когда на ступеньках поскользнулась в бассейне. Но иногда действия лучше всяких объяснений. Делаю шаг ему навстречу и крепко обнимаю.
– Прости… – едва слышно шепчу я, утыкаясь носом в его широкую грудь. Обнимашки на его вопросы, конечно, не ответят, но, может, хоть настроение поднимут. Мне так точно.
Он, как ни странно, обнимает меня в ответ. И даже целует макушку. Вот это прогресс! Осторожно приподнимаю голову, он смотрит на меня и слегка улыбается. Я счастливо улыбаюсь в ответ. Вот она, волшебная сила обнимашек. Жаль, не все проблемы в мире можно решить так просто.
Мои руки скользят вверх по его спине и смыкаются на шее. Слегка подтягиваю его к себе и приподнимаюсь на носочки. Нежно целую его в губы.
– Что ты делаешь? – как-то обреченно спрашивает он. – Мы же в школе…
– Один поцелуй… – тихо прошу я и снова касаюсь его губ.
Он крепче обнимает меня и целует в ответ. Осторожно. Словно опасаясь чего-то. Аромат его одеколона, крепкие объятия и эта сдержанность сводят меня с ума. Я запускаю пальцы в его волосы, слегка царапая кожу головы ногтями, и провожу языком по его нижней губе. Немножко посасываю. Слегка прикусываю.
– Нас…тя, – выдыхает он, отстраняясь.
Я ловлю его мутный взгляд, отхожу назад и присаживаюсь на столик со всякими колбочками. Демонстративно облизываю губы, слегка прикусывая нижнюю, и закидываю голову назад. Не знаю, как это выглядит со стороны, но надеюсь, что сексуально. Он не двигается. Просто скользит по мне взглядом, от которого мне становится жарко. Не знаю зачем, я медленно раздвигаю ноги. Тело движется само по себе, словно под гипнозом или действием его чар. Моя тёмно-синяя юбка свободного кроя соскальзывает внутрь по бёдрам, прикрывая нижнее бельё. Хоть у кого-то остались крупицы целомудрия.
– Что ты делаешь со мной?.. – прикрывая глаза, он шагает ко мне, словно в пучину порока, соблазнённый самим дьяволом. Стягивая мои волосы, он запрокидывает мою голову и отчаянно впивается в мои губы. Я прижимаюсь к нему всем телом и обхватываю ногами. Он резким движение подтягивает меня ещё ближе. Шаткий стол дрожит на хлипких ножках, и хрупкие колбочки со звоном падают на пол.
– Чёрт! – рычит он, щекоча губами шею. Я едва сдерживаю довольные стоны. Мои руки скользят по мягкой ткани его рубашки вниз. Я чувствую, как напрягается его тело. Слегка сжимаю его бёдра, он в ответ целует меня, осторожно скользя руками вверх по ногам, останавливаясь на границе в виде синей юбки. Удерживая одной рукой его упругую попу, я вожу пальчиками второй по широкому кожаному ремню. Провожу ногтем по блестящей пряжке, слегка оттопыривая её, и скольжу вниз. Интереса ради. Заводят ли его наши поцелуи так же, как и меня? Заводят. Ещё как заводят. Сквозь брюки кончиками пальцев я чувствую твердеющий член. Он рычит, словно раненый зверь, рубец которого случайно задели, и перехватывает моих исследователей.
– Чего ты хочешь? – хрипло спрашивает он, сжимая мои пальцы.
– Тебя… – выдыхаю я, подаваясь вперёд для очередного поцелуя.
Звук открывающейся двери возвращает меня в реальность. Он отскакивает от меня, а я от стола. В кабинет заглядывает уборщица.
– О, а шо це вы тут робытэ? – спрашивает она, уставившись на наши обалдевшие и застывшие от ужаса лица. Затем она замечает битые колбы на полу и вспоминает, с какой целью заглянула в кабинет. Отпихнув меня в сторону, она веником сметает стекло, упрекая всех и вся на этом белом свете. Мы с учителем быстренько эвакуируемся из комнаты. Мне становится жутко смешно, а ему, похоже, нет. От его мрачного взгляда смеяться желание сразу пропадает.
– Иди в класс! – командует он. – Потом поговорим.
Я задумчиво смотрю какое-то время ему вслед. Минуту назад его жаркое дыхание обжигала мне шею, а сейчас ледяной взгляд отрезвляет лучше холодного душа. Такая смена настроения меня просто выбивает из колеи.
Погруженная в свои мысли, я возвращаюсь в класс и, размышляя о более важных вопросах, чем химия, досиживаю до конца урока.
На перемене мы с шумом перемещаемся в другой класс. Коротких десяти минут не хватает, чтобы обсудить все события поездки с Катей. Но по отрывкам фраз, быстро брошенных мне на ухо шепотом в коридоре, я понимаю, что она уже не девственница. А Староста, конечно, молодца. Успел пригреть своего малыша. Если бы не этот его братан-батан, который таскается за ним, словно тень, цены бы ему не было.
По отрывкам фраз одноклассников я понимаю, что Минеральск обсуждают все. Но не всё. Текильная ночь, ставшая фурором, огласки не подлежит.
На следующем уроке мы пишем диктант, с Катей особо не пообщаешься. Да и рассказывать про отношения с учителем мне как-то не хочется. Да и непонятно, что рассказывать и вообще есть ли у нас с ним отношения.
На перемене Катя под предлогом уточнить домашку по физике отводит своего Старосту в сторонку. Но я так и вижу, как он назначает ей жаркое свидание после школы. Я даже завидую немного. «Потом поговорим», – вспоминаю я грубый тон и слова, брошенные мне напоследок. Когда потом? О чём поговорим? Не разговорами вы мне интересны, Данил Казановович.