Ах, чтоб тебя! Он всё подстроил! И опять всё вышло так, как он хотел! Ну, мы ещё посмотрим кто кого!
Торжественная часть. Я торжественно сижу одна в первом ряду.
– Алло, Кать, – звоню, пока всё не началось. – Ну, вы где? Сейчас будут дипломы вручать! Я вам с Никитой место заняла!
– А? О! Спасибо… Н-а-а-стя… Ник… подожди, – моя подруга пыхтит в телефон и на кого-то шикает. Тааак. Даже думать не хочу, чем они там занимаются. – Мы… ах… скоро будем.
Она отключается и что-то мне подсказывает, что на вручение дипломов они так и не попадут! Шикарно! Они там развлекаются, а мне теперь одной сидеть!
– Данил Романович! – писклявый голос Барби-клона пронзает шум актового зала. Я поднимаю взгляд – розовое платье, наращенные белые волосы до жопы, злобная чихуа-хуа под мышкой. Вернее, стоит с ней рядом под ручку и называет себя подружкой Любочкой. Поворачиваю голову в сторону того, кого позвали, и замираю, стараясь не показывать своего восхищения. Он идёт вдоль сцены. Его взгляд, походка, каждое движение наполнено сексуальностью и величием. Новый костюм серого цвета сидит как влитой. Волосы по-деловому зачесаны слегка набок, и, глядя на них, у меня начинают зудеть пальцы от желания запустить в его причёску свою пятерню и устроить там растрёпанный хаос. – Данил Романович, садитесь с нами! Мы вам место заняли.
– Спасибо. Но мне уже Селиванова заняла. И тут ближе к сцене, – он направляется ко мне и садится рядом.
– Знакомое платье, – тихо произносит он, наклонившись.
Чёрт. И зачем я ему про пятно на груди сказала? Теперь мне кажется, он не сводит с него глаз.
Официальная часть проходит вяленько и неинтересно. Если бы не Данил Громкохлопович, я бы давно заснула от нудных речей директора.
Затем ученики поднимаются на сцену и получают свои аттестаты. Наконец очередь доходит и до меня. Ненавижу сцены, но иначе аттестат мне не получить. Может, притвориться, что меня здесь нет?
– Давай, – шепчет мне на ухо учитель, когда называют мою фамилию.
Я поднимаюсь на сцену. Волнение одолевает меня настолько, что на секунду темнеет в глазах. Спокойно, Настя! Ты уже не в шестом классе, и это не конкурс красоты.
Я мельком бросаю взгляд в зал, и детские воспоминания, которые я тщательно прятала, вырываются наружу. Я чувствую, как страх словно тиски сдавливает горло. Голова начинает кружиться, и я понимаю, что ещё шаг, и я просто рухну на деревянный пол сцены. А потом я нахожу глазами его. Он, как и тогда, сидит в первом ряду, смотрит на меня и улыбается. В его взгляде – уверенность, которой мне порой не хватает. Я уверена, что его сильные руки всегда поддержат и не дадут мне оступиться и упасть. Я улыбаюсь ему в ответ и продолжаю свой путь к директору, который уже нетерпеливо размахивает моим аттестатом.
– Быстрей, быстрей. Не задерживаем процесс, – шепчет он, торопливо протягивая мне заламинированный документ, а в микрофон произносит, как обычно: – Поздравляю!
Довольно улыбаясь, под аплодисменты я спускаюсь к своему месту.
– А у тебя не слишком короткое платье? – шепотом спрашивает учитель. Обожемый. Они с моим папой сговорились, что ли? – Я даже пару раз видел твои трусы, когда ты поднималась на сцену.
– Ты не мог их видеть, – нагнувшись, отвечаю, – потому что на мне их нет.
Взгляд Данила Шутконепонимаевича темнеет за секунду. Он жестко сжимает скулы, но потом замечает, как я тихо хихикаю, и понимает, что я пошутила.
– Знаешь, в кофте и гамашах ты смотрелась намного лучше, – язвит он. Стебаться надо мной надумал? Ха! Маню его пальчиком, словно хочу что-то сказать. Он наклоняется, подставляя ухо. Я, потянувшись ему навстречу, медленно провожу кончиком языка по ушной раковине.
– Ты что делаешь? – шепотом возмущается он, вздрагивая, словно я к уху утюг приложила. – А если кто-то увидит?
– Ты же хотел, чтобы я попросила у тебя прощение, – бормочу я и скольжу пальчиком по его напряженному бедру. – Могу прямо сейчас начать.
– Подожди. – Его широкая ладонь накрывает мою. – Я забронировал нам номер в «Оушенруф». Там сможешь делать со мной всё, что пожелаешь.
Внезапно становится жарко. Я нервно сглатываю. Какой хитрец. «Оушенруф» – самый большой и престижный отель в нашем городе с огромным бассейном на крыше. Именно там и будет проходить наш выпускной. А я, значит, вместо того чтобы веселиться с одноклассницами, буду развлекаться с учителем. Нет, я, конечно, не против, но он мог бы и меня спросить. Но Данил Самвсёрешаевич, как обычно, сделал так, как угодно ему. И правда. Зачем учитывать мнение той, у кого по английскому «четыре».
После торжественной части я нахожу глазами Катю. Она, опоздав больше чем наполовину, присела со старостой в конце зала. Данил Моюобидунезамечаевич хочет увести меня в сторонку для своих тёмных делишек, но я демонстративно игнорирую его и ухожу. Наверно, он удивлённо смотрит мне вслед, я не знаю. Стараюсь не оборачиваться.
– Настя! – радостно машет мне рукой подруга, когда я подхожу к ней ближе. – Я думала, мы сюда никогда не доедем!
– Да я тоже!
– Слушай, а чего это Романович смотрит на тебя как волк на ягнёнка? – наклонившись ко мне поближе, спрашивает Катя.
– Ой, не спрашивай! Лучше скажи, что там тебе староста сделал?
У Кати на лице расползается стыдливая улыбка.
– Он сказал, что любит меня, а потом доказал свою любовь, поработав языком. Да… С пальцами это и не сравнить, – мечтательно закатывает глаза подруга, а я старательно приказываю себе не думать о соблазнительных губах и жарких поцелуях учителя.
***Данил Нанастюсердитович***
Я всегда думал, что хорошо разбираюсь в девушках. Но что творится у неё в голове, мне совершенно непонятно. То она соблазняет меня, то игнорит. Я столько раз предупреждал её, что не стоит играть со мной, но она упрямо продолжает делать то, что ей вздумается. Ну что ж. Пора бы проучить эту несносную девчонку.
Она продолжает делать вид, что меня не существует. Смеётся и веселится с одноклассниками.
Пусть.
Танцует дурацкий танец с прыщавым Стожаровым.
Ладно.
Я не ревную. Нет.
Но когда этот заносчивый дрыщ тыкает своим грязным пальцем в её брошку на груди, спрашивая:
– Это Swarovski?
А она, смеясь, отвечает:
– Нет. Обычная бижутерия.
Клянусь. Мне хочется оторвать ему руки, а с неё сорвать платье и унести подальше… Нет. Сперва унести, а потом сорвать платье.
– Данил Романович, потанцуем? – схватив за руку, Трескова тянет меня на танцпол. Она уже настолько пьяная, что едва стоит. Сомневаюсь, что у неё получится танцевать.
– Нет, – отвечаю вежливо, но мой тон не оставляет ей никакой надежды.
– Почему? – Она капризно дует губки. – Я уже окончила школу. Вы можете себя не сдерживать.
Точно. Я не должен себя сдерживать. Она дразнит меня, и я дам ей то, что она заслужила. Сдвинув Лену в сторонку, я уверенным шагом направляюсь туда, где на широком плетёном диване возле бассейна сидит Настя с парочкой друзей и попивает шампанское.
– Добрый вечер. – Мой путь внезапно преграждает Настин папа. Я так увлёкся, что весь вечер не замечал никого, кроме неё.
– Добрый вечер, Алексей Викторович, – здороваюсь и получаю сильное до хруста костей рукопожатие.
– Знаешь, – ткнув в меня пальцем, он залпом осушает стопку с водкой, и, судя по интонации голоса, это не первая его рюмка. – Ты мне сразу не понравился! И не видать тебе второго шанса, если бы не эта замечательная женщина! – Он обнимает за талию Настину маму, а затем берёт из её рук ещё две стопки. – Ну что, боец? Съел холодец? А теперь выпей полтец!
Заливаясь хохотом, он протягивает мне полную рюмку. Пью я редко, а водку не пью вообще, но, как говорит мой папа, «кто военному откажет, того бог накажет!», поэтому выпиваю одним глотком. Настин отец хохочет ещё больше и хлопает меня по плечу. Похоже, я нравлюсь ему всё больше.
– Я прошу прощения, но мне нужно отлучиться, – вежливо улыбаюсь я, замечая, как он подаёт знаки супруге, чтобы она принесла ещё выпить. – Мне за порядком нужно следить.
– Дисциплина прежде всего! – понимающе кивает Алексей Викторович.
Эх. Знал бы он, какие методы воспитания я собираюсь применить на его дочери…
Я иду к диванчикам, но моя Настя уже отправилась танцевать. Почему я не могу подойти к ней, взять за руку и поцеловать у всех на виду? Издали наблюдаю, как она соблазнительно двигает бёдрами под музыку. Как, подпевая, проводит ладонями по талии вверх, задерживаясь на груди, и, запустив руки в русые волосы, отбрасывает их назад. Локоны подпрыгивают в такт музыки и падают на плечи. Что же ты делаешь со мной? Искушаешь моё терпение. На секунду она ловит мой жадный взгляд и смущённо опускает ресницы, замедляя движения, нарочно делая их ещё более сексуальными. Что же ты хочешь, малышка? Скажи мне. Позволь мне попасть в твой плен.
Словно читая мои мысли, она, прошептав что-то Ивановой на ухо, направляется в сторону туалетов.
Я мягкой походкой опасного хищника следую за ней. Ей ни за что не скрыться от меня. Теперь настала моя очередь поиграть с ней.
Каждый туалет в ресторане «Оушенруф» как отдельная маленькая комнатка, и их достаточное количество, так что в небольшом холле перед входом совсем нет людей. Стою только я, поджидая свою жертву.
Как только Настя выходит, я снова вталкиваю её внутрь, и прежде чем она успевает что-либо сказать, закрываю рот поцелуем. Не надо слов. Ты и так знаешь, чего я хочу. И, похоже, наши желания совпадают. Она запускает свои пальчики в мои волосы, а свой язычок в мой рот. Я, крепко обнимая её за талию, подсаживаю на мраморный выступ. Она послушно обхватывает меня ногами и поспешно расстёгивает рубашку. Я завожусь настолько быстро, что мне кажется, я вот-вот взорвусь от возбуждения. Опасаясь финишировать раньше времени, я вспоминаю все формы неправильных глаголов и глажу сквозь ткань платья её прекрасную грудь.
– Ого! – удивлённо восклицает застывшая на пороге Трескова. Мы с Настей в ужасе понимаем, что дверь за собой так и не закрыли. Она закрывает глаза и старательно трясет головой. – Бррр. Фух. Вот это я напилась! Такой бред уже мерещится!