Ученые, занимающиеся проблемами мыслительной деятельности человека, нашли, что люди в своей оперативной памяти могут удержать от трех до семи мыслей одновременно, могут оперировать и искать варианты решения среди такого количества идей. Введение в мыслительный процесс новой мысли стирает какую-то старую.
Причем люди не очень сильного ума оперируют тремя мыслями сразу, а люди умные — семью. Это было известно со стародавних времен: практика доказала, что у начальника должно быть именно столько непосредственных подчиненных. Поскольку дураков в начальники стараются не назначать, то оптимальным считается число 5 для мирного времени и число 3 для армии, где решение приходится принимать очень быстро.
Исходя из этого первоначально у Верховного Главнокомандующего РККА во время войны должно было быть примерно столько же непосредственных подчиненных — командующих главными командованиями направлений, в которые были объединены по нескольку фронтов. Маршал Ворошилов возглавил Северо-Западное направление, маршал Тимошенко (начальник штаба — маршал Шапошников) — Западное, маршал Буденный — Юго-Западное, маршал Кулик возглавлял одно время войска Крыма и Кавказа. И в целом маршалы делали немало, а иногда и очень успешно воевали для тех условий. Ворошилов и Буденный не дали Гитлеру разгромить свои войска на флангах операции «Барбаросса», чем сорвали ее и остановили практически на два месяца наступление на Москву. Маршал Тимошенко поздней осенью 1941 года фронтами своего Юго-Западного направления нанес тяжелейшие поражения войскам немецкой группы армий «Юг», что привело к снятию Гитлером ее командующего фельдмаршала Рундштедта. Но в дальнейшем главные командования направлениями были упразднены, и Сталин сам начал командовать всеми фронтами сразу. Почему?
Ведь этих фронтов было в разные периоды от 10 до 15. А командовать фронтом — это значит командовать армиями, входящими во фронт. А их, только действующих, на фронтах находилось 50–60. Сталин принял на себя неимоверную мыслительную нагрузку. В связи с чем?
Сталин любил Родину и был ей предан всецело. Он мог бы облегчить себе работу и опереться на главнокомандующих направлениями и на командующих фронтами, если бы все эти должности тоже занимали Сталины во всех отношениях — и по уму, и по преданности Родине. Но Сталиных было мало. А доверить судьбу Родины негодному человеку — это халатность. Сталин не мог себе позволить быть преступно халатным Верховным Главнокомандующим. Он вынужден был вникать в дела каждого фронта сам. Вы же видите, что происходило, когда он пробовал доверяться. Доверился уверениям командующего Юго-Западным фронтом Кирпоноса и начальника Генштаба Шапошникова, что они отобьют удар Гудериана и не дадут окружить фронт, и что получил? Доверил Жукову провести второй этап Московской битвы, а тот ни за что отдал немцам 33-ю армию генерала Ефремова, не дал корпусу Белова замкнуть фактическое окружение 4-й немецкой армии.
Есть еще один вопрос, очень сложный для понимания не связанного с управлением человека. Тимошенко, Буденный и Ворошилов были, безусловно, надежными и умными — были настоящими полководцами РККА. Почему же Сталин не назначал их командовать фронтами? Именно потому и не назначал, что они были слишком хороши и знали это, — Сталин им не верил. Видите ли, все молодые маршалы видели в Сталине безусловный военный авторитет, а старые маршалы этого не видели — они считали себя в военных вопросах не хуже Сталина. Считать-то считали, да командование все же переложили на него. Напомню, что с 23 июня по 10 июля 1941 года фактическим Верховным Главнокомандующим (председателем Ставки Верховного командования) был Тимошенко, но затем он эту должность сдал Сталину.
Суть недоверия к ним Сталина вот в чем. Если Сталин давал приказ командующему фронтом «молодому» маршалу, то даже если тот ранее предлагал свой вариант, но все же получал к исполнению сталинский, «молодой» маршал исполнял сталинский приказ добросовестно, уверенный в военном превосходстве Сталина над собой. «Старые» маршалы, имея свой вариант действий, сталинский приказ могли саботировать инстинктивно — ведь если сталинский приказ окончится на вверенном им фронте победой, то получится, что «старые» маршалы дураки, предлагавшие негодный или сомнительный план действий. Для них это было обидно, и это причина, по которой Сталин не верил в то, что они исполнению его приказа отдадут все силы. Поэтому Сталин и не ставил их командовать фронтами, а поручал дела, в которых «старые» маршалы могли быть самостоятельны, не входя в конфликт с ним, как с Верховным.
Куда было Сталину деваться? Вот он и взял на себя командование фронтами, т. е. командование через голову главнокомандующих направлениями, в связи с чем направления стали ненужны и их упразднили. Теоретически и «по науке» это было неправильно, но куда было деваться на практике?
Однако оставался вопрос: как же быть с трусами и с такими хитрыми генералами, которые приказы выполняют только тогда, когда они им нравятся?
Единственный, казалось бы, выход — самому быть на месте боев, самому все увидеть и самому наказать хитрых. И Сталин несколько раз пробует выезжать на ответственные фронты, но это себя не оправдывает — теряется время на дорогу и ухудшается связь с остальными фронтами. И тогда был введен институт представителей Ставки. Эти представители (Жуков, Василевский, Говоров и т. д.) выезжали на фронты и были там глазами и кулаком Сталина. Они сообщали ему более-менее истинную информацию, которую Сталин сверял с информацией от командующих фронтов, и той, которую он сам собирал, созваниваясь с командующими армиями, а порой и корпусов. На основании этой информации, которой уже как-то можно было верить, Сталин и принимал принципиальные решения по фронтовым операциям.
Мне кажется, что сами представители Ставки не понимали, кем они были. Так, например, маршал Василевский жаловался историку Куманеву на «самодурство» Сталина:
«Но случались, хотя и очень редко, и такие моменты. Вот содержание одного документа, копию которого я храню по сей день.
«Маршалу Василевскому.
Сейчас уже 3 часа 30 минут 17 августа, а Вы еще не изволили прислать в Ставку донесение об итогах операции за 16 августа и о Вашей оценке обстановки… Предупреждаю Вас, что в случае, если Вы хоть раз еще позволите забыть о своем долге перед Ставкой, Вы будете отстранены от должности начальника Генерального штаба и будете отозваны с фронта.
Эта телеграмма меня тогда буквально ошеломила, до этого ведь я не получал ни одного серьезного замечания по службе. А все дело заключалось в том, что, находясь в частях Красной Армии, которые вели очень напряженные бои за освобождение Донбасса, я примерно на 4 часа нарушил предписание Верховного — до полуночи того дня, т. е. 16 августа, дать ему очередное сообщение». Но как же Сталин мог обдумать решение для этого фронта, если Василевский не шлет ему информацию? А утром что-то случится, и тот же Василевский позвонит: «Товарищ Сталин, а как быть?» И что Сталин ему должен будет приказать, если Василевский не дал ему информации для выработки решения?
У Жукова, думаю, «такие моменты», как у Василевского, случались чаще, но Жуков был ценен по другим причинам. Если Конев, знаток марксизма-ленинизма, заставлял своих нерадивых генералов выполнять боевые задачи незатейливыми домашними средствами — сразу бил в морду,[14] то Жуков, со своим выдающимся хамством и злобностью, отдавал генералов под трибунал и требовал расстрела. Трибуналы выносили требуемые приговоры, но, правда, дальше Верховный суд их отменял, осужденному генералу назначали условный срок наказания, снижали в звании и снова отправляли на фронт. В связи с тем, что ряд генералов, осужденных к расстрелу по требованию Жукова, впоследствии воевали очень хорошо и стали Героями Советского Союза, то некоторые историки считают, что Жуков отдавал под суд только невиновных. Наверное, были и такие, но ведь нельзя и сбрасывать со счетов, что, пройдя эту жуковскую школу воспитания, генералы переставали бояться не только немцев, но черта. В любом случае, по воспоминаниям очень многих, на фронтах начальники всех степеней Жукова боялись больше, чем противника, а это очень способствовало выполнению фронтами тех задач, которые ставил перед войсками Сталин.
Но вернемся к Сталину. Значит ли это, что Сталин никому из подчиненных не давал и шагу самостоятельно сделать? Нет, совсем наоборот, он стремился выработать у них инициативу, но он не устранялся от того, что они делали, — он контролировал и операции, ведущиеся по инициативе подчиненных.
«…Зная огромные полномочия и поистине железную властность Сталина, я был изумлен его манерой руководить. Он мог кратко скомандовать: «Отдать корпус» — и точка. Но Сталин с большим тактом и терпением добивался, чтобы исполнитель сам пришел к выводу о необходимости этого шага. Мне впоследствии частенько самому приходилось уже в роли командующего фронтом разговаривать с Верховным Главнокомандующим, и я убедился, что он умел прислушиваться к мнению подчиненных. Если исполнитель твердо стоял на своем и выдвигал для обоснования своей позиции веские аргументы, Сталин почти всегда уступал», — пишет маршал Баграмян.
Замечу, что в бюрократической системе управления подчиненный бюрократ сам стремится утвердить свое решение у начальника, и вот почему. Если реализация этого решения закончится удачей, то это его решение и это он — герой! Но если закончится провалом, то он тут ни при чем, так как это решение ему начальник согласовал и это начальник виноват!
Кстати, к концу войны Сталин разрешил самостоятельно командовать и Жукову, назначив его командующим 1-м Белорусским фронтом, и даже разрешил осуществить тактическую мечту Жукова — ночную атаку Зееловских высот под Берлином с ослеплением противника зенитными прожекторами. Поскольку атака эта выполнялась после длительной артподготовки, то поднятая взрывами пыль и дым свели на нет ослепляющий эффект прожекторов, а ночь