На вопросы, касающиеся становления нашей организации, я, возможно, смогу ответить лучше, чем кто-либо другой. Во-первых, хотел бы заверить Вашего корреспондента, что ничего тайного в этом деле нет, все факты налицо. Вспоминая о неудовлетворённости британскими показателями на предыдущей Олимпиаде, он говорит о неспособности Олимпийского комитета добиться лучших результатов. Думаю, что та неудача явилась следствием очень слабой поддержки со стороны общественности и прессы. Впрочем, в последнее время возникло (и получило достаточно широкое выражение) стремление внести в организацию всего дела некоторые изменения. Будучи заинтересован проблемой и имея свой взгляд на основные направления предстоящей реорганизации, я изложил свои мысли в двух статьях для газеты «Таймс». Последние послужили основой для общения с двумя работниками редакции, а затем моим мнением заинтересовался лорд Нортклифф, который дал понять, что в случае, если мне удастся провести предлагаемые изменения в жизнь, он по мере сил окажет олимпийскому движению поддержку. Должен сразу же заметить, что с самого начала мы ясно заявили о необходимости создать общенародную организацию, которая не обслуживала бы частные интересы, а все сношения с прессой осуществляла бы через централизованное агентство. Условие (впервые выдвинутое самим лордом Нортклиффом) было полностью выполнено. Лорд Нортклифф не просто пообещал помочь нам в работе с общественностью, но и в истинно спортивном духе предложил финансовую помощь из собственного кармана. Сумма оговорена не была, но предполагалось, что она будет сравнима с той, которую удастся собрать по общественной подписке. Поскольку до сих пор подписка проведена не была, я не могу удовлетворить любопытство Вашего корреспондента на сей счёт. Задержка с обращением к общественности была вызвана состоянием финансового рынка в связи с балканской войной: в такой момент с подобными просьбами обращаться к народу было бы неуместно. Это что касается участия в деле лорда Нортклиффа. Теперь о вопросах, связанных с созданием Комитета. Мои краткие предложения, опубликованные в «Таймс», получили такое одобрение со стороны как частных лиц, так и прессы, что я связался с Олимпийским советом и поинтересовался степенью глубины намеченных изменений, сделав упор на том, что организация уже заручилась определённой поддержкой. Представители Совета отнеслись ко мне с учтивостью, и наши беседы были весьма конструктивными, но поскольку дело оказалось сложным и деликатным, для того чтобы уладить все детали, потребовалось несколько месяцев.
Мы сошлись на том, что общественность (являющуюся основным источником финансовых поступлений) должна представлять половина участников финансового Комитета, который будет контролировать деятельность фонда. Когда встал вопрос об учредителе Комитета, то выяснилось, что существует лишь одна организация, имеющая в этом смысле большую легитимность, чем сам Совет. Однако, ограничив этим выбор общественности, мы превратили бы реорганизацию в фарс. Исходя из требований ситуации, люди, заинтересовавшиеся проблемой (в их числе оказался и я), составили список наиболее приемлемых кандидатов и представили его Совету для критического обсуждения, ему же дав и право наложить вето. Никак иначе поступить было невозможно. В результате и возник Комитет в очень сильном составе (пусть даже мне, его временному участнику, говорить так было бы нескромно). Общественность в нём, как уже упоминалось, представляют мистер Дж. Э. К. Стадд, обладающий огромным опытом не только в спортивных состязаниях, но и в административной работе; член Парламента мистер Г. У. Форстер, также бывший атлет и ныне администратор, мистер Эдгар Маккей, прославленный мотогонщик на водах (он будет исполнять здесь обязанности казначея), мистер Бозанке, игравший за Англию в крикет, и мистер Андерсон, выступавший за сборную Англии на последней Олимпиаде.
К этому списку Совет добавил: мистера Теодора Кука и мистера Робертсона (оба — бывшие олимпийцы), мистера Фишера (почётного члена любительской Ассоциации лёгкой атлетики) и мистера Херда, в прошлом секретаря Ассоциации пловцов. Эти люди составляют финансовый Комитет, на который возложена обязанность обеспечивать разумную трату средств, пользуясь, разумеется, требованиями и рекомендациями различных государственных спортивных организаций.
Думаю, мои разъяснения удовлетворят Вашего корреспондента, поскольку они касаются событий, к которым я имел непосредственное отношение. Согласен, что общественность — раз уж её просят поддержать мероприятие общенационального масштаба — имеет право знать о происходящем во всех подробностях. Думаю, однако, что запросы такого рода следовало бы осуществлять в не столь задиристой манере, потому что людям, которые тратят на общественную деятельность время или деньги (а иногда и то, и другое), не слишком приятно получать в награду реплики на уровне, не дотягивающем до самой обычной вежливости.
Артур Конан-Дойль
Уиндлшем, Кроуборо
Британский олимпийский совет
«Дэйли экспресс»
5 июля 1913 г.
Сэр! Отвечая на опубликованную Вами сегодня статью, должен прежде всего отметить очевидность того факта, что несвоевременное обращение к народу за финансовой поддержкой может иметь катастрофические последствия, поскольку грядущие успехи британской команды наверняка будут в основном зависеть от результатов подписки. Ситуация на финансовом рынке остаётся неблагоприятной; не следует забывать также, что общественность уже услышала призыв профинансировать одно мероприятие истинно всенародной важности.
Пока что мы изыскиваем средства для осуществления всех первостепенных целей. Впрочем, даже имея на руках всю необходимую сумму, мы не смогли бы распределить её прежде, чем были бы рассмотрены соответствующие планы государственных спортивных организаций. Так что нельзя сказать, чтобы Британский Олимпийский комитет зря терял время.
Надеюсь, что когда прозвучит наконец призыв к народу о финансовой помощи, мы встретим искреннюю поддержку «Экспресса» и его патриотически настроенных читателей. Кадры и организация у нас есть, теперь нужны только деньги, причём эта необходимость весьма существенна.
Артур Конан-Дойль
Уиндлшем, Кроуборо, 4 июля
Туннель под проливом (2)
«Таймс»
14 августа 1913 г.
Милостивый государь!
Во вчерашнем номере Вашей газеты мистер Рональд МакНейл называет проект туннеля под проливом «безумием». Осмелюсь предположить, что когда он будет осуществлён, грядущие поколения смогут охарактеризовать таким образом необоснованные и даже неприличные страхи, которые в течение столь долгого времени мешают осуществлению грандиознейшего предприятия, которое, несомненно, послужит нашим национальным интересам.
Мистер Мак-Нейл утверждает, что с тех пор, как этому вопросу много лет назад было отказано в рассмотрении, возникли лишь два новых фактора: договор о дружбе и сотрудничестве с Францией и изобретение аэроплана. Мне кажется, существуют и более важные соображения. Всеми признан тот факт, что главная опасность, которая может грозить нашей стране в военное время, состоит в возможном прекращении (или сокращении до критической степени) поставок продовольствия. Авторитетные источники утверждают, что одно-единственное поражение на море может повлечь за собой нашу безоговорочную капитуляцию. В последние годы мы наблюдали, как в Европе развиваются новые мощные морские державы и вместе с тем формируется такая политическая ситуация, в которой эти державы могут оказаться во враждебном нам лагере. Туннель, несомненно, уменьшит трудности, связанные с продовольственными поставками через Марсель (поскольку свяжет нас со всем Средиземноморским бассейном), да и в случае морских побед будет полезен тем, что избавит флот от необходимости защищать торговые суда (которая весьма сокращает его боевой потенциал).
Предположим, что в силу каких-то обстоятельств британские войска придётся переправить на Континент. Если перед нами встанет столь печальная необходимость, то — учитывая возможности подлодок — трудно представить себе, каким образом можно будет обеспечить прикрытие транспорту, который доставит их на место и продолжит обеспечивать с ними дальнейшую связь. Туннель в такой ситуации принёс бы нам значительное стратегическое преимущество.
Осуществление этого проекта способствовало бы повышению национального благосостояния и, значит, росту государственной мощи. Мало того, что в выигрыше окажется торговля (которая сможет перейти на крупные поставки), так ещё и поток иностранных туристов, что хлынет в направлении Лондона, сможет компенсировать в какой-то степени гигантские финансовые потери от ежегодного вывоза британского капитала.
Что же касается возможности осуществления агрессии в огромную страну через подземную нору 26 миль длиной и примерно столько же метров шириной, то страхи на этот счёт представляются мне фантастическими, тем более что для эксплуатации туннеля неприятелю пришлось бы взять под контроль оба его конца.
Даже в том невероятном случае, если мы поссоримся с Францией, запломбировать вход с нашей стороны не составит большого труда. Обстоятельств же, при которых иная держава сможет захватить оба его конца, вообразить никак невозможно. Если такое случится, это будет означать, что — с туннелем ли, без него — мы обречены на сокрушительное поражение. В то же время, чтобы положить конец страхам, о которых мы слышим время от времени, необходимо принять все необходимые меры военной предосторожности. Вход в туннель в Дувре должен находиться среди укреплённых редутов под прицелом тяжёлых орудий, расположенных на возвышенности. Нетрудно разработать и другие, более строгие меры защиты.
Искренне Ваш
Артур Конан-Дойль
Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс
12 августа
Олимпийские игры
«Таймс»
27 августа 1913 г.
Сэр! С большим интересом я ознакомился с письмом мистера Фредерика Гаррисона о подготовке к Олимпиаде. Разделяя огромное уважение, которое мировая общественность испытывает как к личности мистера Гаррисона, так и к его воззрениям, я надеюсь всё же, что некоторые аспекты обсуждаемой нами проблемы либо ускользнули от его внимания, либо дошли до него в неполном виде.