Снежана
Алекс посмотрел в потолок, почесал подбородок и ответил:
– Да, наверное. Только даже он не знает когда это произойдет. Узнать, что новый слой появился, может первым, да. Но предугадать заранее, когда это произойдет – невозможно. Повторю: может и лет сто еще пройти. А значит убивать моего учителя для этого не было смысла. Башня может призвать кого-то другого до того, как наш мир вниз сместится под весом нового.
– А мы можем тело осмотреть? – уточнила Дана.
– Думаю, Эрлик разрешит. Зачем-то же он его хранил. Но это уже завтра. Сегодня я бы советовал вам озаботиться поисками жилья, а то стемнело уже почти. Гостиницы тут нет и отродясь не было. У нас, как понимаете, вообще туристов не встречалось до этого момета. Если уж кто к нам попал, то навсегда, и город его тут же сам жильем обеспечивает. Вы первые, кто пришел сюда через Лабрис и сохранил память, а не возник на берегу. В общем, жить вам точно придется не вместе – у нас таких громадных домов нет, чтобы окромя хозяина еще и вас всех вместить. Я успел поговорить кое с кем и договорился где разместить троих. Плюс мы с Ксанкой можем здесь на сундуке постелить еще кому-нибудь. Итого четверо. Двоим не повезло.
– Меня вроде уже пригласили в один дом. Учить какую-то необразованную дуру, умеющую только два плюс два сложить, – сразу похвасталась Дана.
Алекс молча поднял вверх большой палец, одобряя предприимчивость девушки.
– Получается почти все устроены…
– Здесь, наверное, Семен останется, – добавила Снежана, невинно смотря в потолок.
Семен почему-то закашлялся. Ксанка в это время равнодушно смотрела в темное окно, делая вид, что ее все происходящее не касается.
– А тебе я рекомендовал бы к хранителю воронов пойти, – улыбнувшись сказал Снежане Алекс.
– Почему?
– Остальным там будет неуютно. Его все боятся, но у него самая большая в городе пустая комната. А тому, кого сам Эрлик опасается, в том доме как раз нормально будет. Я уже наслышан о вашем разговоре на мосту.
– А почему этого птичника боятся? – уточнила Надя.
– Ну ворон – это же вестник смерти. Тут их выпускают на похоронах. Кроме того, это единственная приручаемая птица, из тех, что умеет летать между мирами. Может даже весточку на тот свет отнести, если кто-нибудь вспомнит кому.
– Подойдет, – улыбнулась Снежана.
– Еще одна вдова сказала, что к себе только девушку пустит. Ну… понятно почему. Слухов боится. Так что тут уже выбора нет, – Алекс взглянул на Надю. Та равнодушно пожала плечами, дескать все равно куда. А потом добавила:
–Спасибо тебе. Мы сначала тебя обвиняли, а ты вдруг о нас так заботишься. Неожиданно. Почему, кстати?
– Смешная ты, – улыбнулся Алекс. – В одном предложении и благодаришь и подозреваешь. Мне просто с вами интересно. Я, можно сказать, влюблен в тот мир, откуда вы пришли. Обычно к нам забредают те, кто бежит оттуда, а вы, как я понял, хотите вернуться. Это странно и очень любопытно. Местные из-за этого вам особо доверять не будут, а мне наоборот, хочется поговорить и узнать как можно больше.
Надя смутилась и нервно сжала губы.
– Т…Т…Ты говорил, что почти все пристроены, но ведь нас шестеро, а не пятеро… – нервно произнес Дин, явно опасаясь, что, как обычно, этим шестым бездомным окажется он.
От этих слов хозяин дома почему-то смутился и Дин побледнел, предчувствуя неладное.
– Да. И тут есть проблема… простите, но против слова Эрлика я ничто…
Все, кроме Ксанки напряженно уставились на него, из-за чего молодой человек смутился еще больше.
– Я бы предложил бы у нас… но Ксанка боится, что тогда и против нас все соседи ополчатся…
– Да не тяни ты кота за хвост! – не выдержал Семен.
– В общем, его, – Алекс указал на Илью, – к себе никто не пустит. Тебя, – он указал на Дина, – прости, не запомнил, как зовут, готова пригласить одна женщина с двумя сыновьями. А вот с Ильей проблема. Эрлик заявил, что он заблудившийся дух, которого для жителей не существует. В этом его слово – закон. Даже то, что я разговариваю с духом, и то уже нарушение. Так что ты, Илья, ходячее табу. Пришлые духи действительно иногда появляются из иных миров. Побродят, побродят, да исчезают. Главное им кров и пищу не давать, а то привяжется и не спровадишь потом. Нет, я верю, что ты не такой… потому и пригласил. Но никто больше против запрета старосты не пойдет.
– Давай тогда он у тебя останется, а я себе еще жилье подыщу, – встрепенулся Семен.
Ксанка осуждающе посмотрела на него, потом, махнув своими невероятными ресницами, выразительно глянула на Алекса, чтобы тот вмешался, но раньше всех среагировал Илья.
– Нет, спасибо. Обойдусь без подачек. Найду уж где переночевать. Накормили и на том спасибо.
– Не найдешь, – тяжело вздохнул Алекс.
– А вас тут лето на дворе. Можно и на улице поспать. Не проблема, – натянуто улыбнулся Илья.
Дана
Агата – именно так звали хозяйку двадцать четвертого дома в первом секторе – очень обрадовалась, увидев Дану на пороге. Все намеревалась накормить и напрочь отказывалась верить, что девушка сыта.
Дом оказался небольшим: всего две спальни, да кухня-гостиная. В отличие от деревенского сруба Алекса, это было настоящее каменное здание, правда слишком простое, чтобы говорить о каком-то архитектурном стиле. Одноэтажное строение с крутой крышей, обмазанное потрескавшейся серой штукатуркой снаружи и окрашенное не менее старой светлой краской внутри, более всего напоминало старую подмосковную дачу, скрещенную с домиком бабы яги.
Ради Даны хозяйка потеснилась и переехала в спальню дочери, отдав свою комнату гостье.
Жила семья небогато и лишний рот, а, тем более, жилец, занявший почти половину дома, явно давался им непросто. Дана сразу почувствовала себя неудобно. От нее ожидали какого-то чуда, а она не ощущала в себе ни желания, ни возможности его сотворить.
Дочке было лет тринадцать. Рослая – уже выше Даны – но пока еще нескладная девчонка еще не вошла в тот возраст, когда начинают войну за самостоятельность и проверяют на прочность отношения с матерью. Сейчас она активно помогала по дому и Дане показалось, что мама с дочкой понимают друг друга даже не с полуслова, а по каким-то неуловимым намекам. Девочка явно сгорала от любопытства и мечтала замучить вопросами гостью в неведомой волшебной одежде, да только мать глянула с легкой укоризной, и Дану тут же оставили в покое. Хозяйка считала, что ей нужно отдохнуть «с дороги».
На вопрос, когда же начать занятия, мать ответила: «Завтра. Утром, коли будет время, или вечером, если ты уже договорилась встретиться со своими. Там разберемся».
Перед тем, как женщина на ночь ушла в спальню дочери, Дана все-таки спросила:
– А откуда вы знаете, что это одежда ученого?
– На лабораторную похожа. Был тут один в похожей. Спорить все со мной любил. Потом, правда, ушел на другой слой. Не понравилось ему у нас. Только у него костюм белый был, да, чай, времени то уже сколько прошло. Теперь у вас, наверное, такие носят. Ты химик или биолог?
– Больше биолог, – улыбнулась Дана.
– Я рада, – у женщины в уголках глаз собралась сеточка морщин, – а сейчас отдыхай.
Оставшись в одиночестве, Дана лежала на кровати и изучала обстановку. Мебели было немного, но глазу и без нее было за что зацепиться: на стенах висели пучки сушеных трав, связки грибов и ягод, непонятные украшения на длинных нитках, странные тазики, щипцы и прочие предметы сельско-городского быта, назначение которых для нее оставалось загадкой. На многочисленных полочках стояли свечи, небольшие куклы, вазочки, всевозможные ступочки и плошечки. Непонятно зачем их столько. Тарелок и чашек, например, было намного меньше – на одной полке в старом серванте все помещались. Да и запах в помещении от сушеных ароматных трав, мало походящих на кулинарные специи, стоял как в аптеке.
Дана стащила с себя липкий от пота комбинезон, который ей уже опротивел за это время и пожалела, что не выяснила у хозяйки, где у них душ. Должны же они мыться хоть как-нибудь.
Снежана
Дверь большого каменного дома открыл угрюмого вида пожилой тощий мужчина с большим крючковатым носом. Редкие седые лохмы на его голове вряд ли встречались с расческой в этом году. Одет он был в древний дырявый халат невнятного коричневого цвета поверх блеклой линялой майки. На тонких босых ногах красовались потертые кожаные шлепанцы.
– Девчонка? – скрипучим голосом капризно спросил хозяин дома у проводившего Снежану Алекса. – Я не хочу девчонку!
Алекс растерялся:
– Ну вы же говорили, что комната пустует и готовы принять кого-нибудь из новеньких. Без уточнения…
– Ну и что, что сказал? – прервал мужчина, – Теперь вот уточняю. Любого, кроме девчонки.
Дело принимало скверный оборот.
Снежана посмотрела на второй этаж дома: там на открытом окне сидела целая дюжина воронов и с любопытством наблюдала за сценой внизу.
Она как-то встречала статью, что мозг вороны не уступает по развитию разуму собаки и в чем-то даже сравним с обезьяной или дельфином. С собаками она пару раз пробовала передать настроение тем же способом, как она общалась со своими морскими друзьями, и это у нее почти получалось. Почти – потому что контакт то был, но объяснить псине, что конкретно нужно сделать ни разу не вышло. Лабрадор соседей всегда так радовался, когда Снежана начинала разговаривать с ним мыслями, что не слушал никаких приказов и сразу лез облизывать. Может быть, хоть с вороной получится?
«Я друг». «Я такая же как вы, но без крыльев». «Со мной безопасно… и интересно». Последнее слово пришло экспромтом, после взгляда в лукавый черный птичий зрачок. Ей казалось, что вороны смеются над ней. Окей. Давайте позабавимся вместе.
Старик уже хотел было захлопнуть дверь перед носом растерянного Алекса, когда наверху раздался шорох крыльев. Снежана сделала два шага назад, чтобы стая не задела ее провожатого, и расставила руки в стороны.
Закрывшаяся уже было дверь медленно приоткрылась и в щели показался прищуренный глаз хозяина.
Снежана изо всех сил старалась не опустить руки. Когда на каждой сидит по полудюжине здоровых птиц, удержать их не так-то и просто.
Вороны на ней теперь лукаво смотрели на своего хозяина.
– Кто ты и как это сделала? – подозрительно проскрипел старик и распахнул настежь дверь, – они слушаются только меня!
– Правда? – невинно спросила Снежана у воронов. Те дружно отрицательно помотали головой. А тот, что сидел на макушке, больно царапая кожу когтями, добавил вслух, чтобы уж точно дошло.
«Пусти девчонку!»
Все это время она перебирала скудный словарный запас единственного говорящего самца, пытаясь найти нужную комбинацию. Хорошо, что ворон запомнил это эмоциональное слово «девчонку», только что произнесенное хозяином.
Старик сверкнул глазами, но все-таки посторонился и каркнул:
– Входи!
Алекса, сделавшего шаг через порог, остановил рукой:
– Куда?! Я только ее приглашал!
Стая взлетела обратно на свое окно, и Снежана с облегчением вздохнула и опустила ставшие уже каменными от напряжения руки. Проходя мимо Алекса, шепнула:
– Спасибо. Дальше я разберусь.
– Так кто ты такая? – буркнул хозяин дома, шаркая впереди нее кожаными шлепанцами по каменному полу. Снежана шла за ним, гадая правильно ли она поступает.
– Девчонка, которая разговаривает с воронами, – ответила она, пожав плечами, хотя старик ее видеть не мог.
– Это я уже понял! – раздраженно бросил тот, – зовут то как?
– Друзья называют меня Снежаной.
– А не друзья?
– Ваши вороны прозвали «белой сестрой без перьев».
Хозяин дома остановился и повернулся к ней.
– Ты встречалась со смертью, – то ли спросил, то ли констатировал он.
– Неоднократно, – холодно добавила она.
– Тогда понятно, почему они тебя признали, – кивнул он, повернулся и показал на дверь перед собой. – Вот. Жить будешь здесь. Кормить я тебя не обязался, так что сама ищи и готовь пропитание. Можешь воспользоваться моим очагом, но не продуктами.
– А плата? Что вы хотите взамен? – спросил она, зайдя в действительно просторную комнату с одинокой кроватью и скромным шкафом. Четырехметровые потолки и серые каменные стены без отделки заставили ее поёжиться от несуществующего холода. «Как он только тут зимой живет?» – подумала она.
Старик молчал.
Снежана повернулась и вопросительно посмотрела на него. Во взгляде этого черствого мужчины появилось какое-то странное детское выражение.
– Расскажи, как птицы называют меня. Этого будет достаточно, – осторожно попросил он.
Илья
Прежде чем искать себе место на улице, он все-таки попытал счастья в ближайшем доме. Постучал в дверь, и, когда открыл какой-то мужчина, попытался сделать внушение.
Ничего. Полная пустота. Его дар как будто ампутировали без следа.
Дверь молча захлопнули перед носом, и Илья побрел прочь.
«Почему? Как это произошло?» – билась в голове одна мысль, затмевая все остальные.
Что же случилось? Он прошел через портал, нагло топал между тропинками, вместо того чтобы как все следовать правилам, нахамил местному старосте и получил бойкот от местных. Старик что ли его проклял? Нет, дар пропал до этого. Когда же способность исчезла?
И тут его поразила мысль. Единственное воздействие на его мозг делала Снежана. До того момента у двери он никогда не задумывался насколько сильна его собственная защита от внушения. Поэтому, когда в него, сметая все преграды, влился поток ледяного чужого пламени, нагло переключая мозг в состояние абсолютной уверенности в своих действиях и одновременно какого-то невероятного безмятежного спокойствия, то это было настолько неожиданно, что Илья даже упал. По ощущениям больше всего воздействие походило на удар тока, только заряд, пройдя сквозь тело, не покинул его, а задержался внутри сгустком энергии.
Вот тогда все и сломалось! Эта чертова белобрысая девка просто спалила его! Подключила к тонкому прибору на микротоках свои двести двадцать или вообще киловольты и сожгла все дотла, и теперь он никому не нужная никчемная пустышка. Правильно старик его духом обозвал! Он и есть никому не нужный дух. И потерял он все из-за Снежаны!