Снежана
Самым волшебным в башне было то, что в ванной комнате оказалась горячая вода.
Дана и Дин кое как дотащили их до душа, усадили на пол, привалив к стене и включили воду потеплее. Снежану сначала обожгло, но даже сил кричать от боли не было. Потом тело привыкло и расслабилось под теплыми струями душа типа «тропический дождь».
Их даже не расспрашивали о том, что случилось. И так понятно: ничего хорошего. Живы – уже радость.
Сил не было даже на стеснение. Когда Надя стащила с себя покрытую грязью футболку, не обращая внимания на остальных, Дин поспешно удалился. Илья посмотрел на нее и стянул с себя пиджак, рубашку и брюки. Снежана поколебалась и тоже разделась до белья.
Тут их разобрал смех. Все трое истерически ржали в голос, пытаясь вымыть грязь из волос и отстирывая одежду. Дана смотрела на них расширенными глазами, как на сумасшедших, но их это не смущало. Снежана хохотала просто от того, что жизнь продолжается. Почему-то сейчас все выглядело очень смешным: и как они барахтались в грязи и как забавно спешили, чавкая ногами в холодной жиже сначала туда, а потом обратно, чтобы тупо вернуться в кабинку. Три идиота, которые искали приключения на свою задницу и таки их нашли.
Они кое-как натянули на себя мокрую одежду и, продолжая хохотать друг над другом и оставляя на светящемся полу мокрые следы, вышли в общий зал.
Так их и застал Семен, открывший дверь снаружи. Его появление вызвало у мокрой троицы новый взрыв хохота. На сей раз даже Дана не удержалась и захихикала, заразившись настроением остальных. Только Дин сидел в углу, как нахохлившийся воробей, и подозрительно на всех косился.
– Опаньки. Смотрю вы время зря не теряли. У вас тут конкурс мокрых футболок? – поинтересовался Семен.
–Ты… где… ключи взял? – стараясь унять смех, сгибаясь пополам, спросил Илья.
– Алекс не дурак был. Он несколько копий сделал. Дома еще лежали. А вы чего заперлись?
– Заперлись! – воскликнула Надя и опять согнулась в приступе хохота.
– Чего это с ними? – спросил Семен у Дина.
– Ты очень много пропустил, – вздохнув, грустно ответил он.
Постепенно общая истерика улеглась.
– Пойдем наружу, – сказал Илья, – я в этом здании больше ни минуты находиться не собираюсь!
Они выбрались на городскую площадь и, совершенно не стесняясь недоуменных взглядов прохожих, пошли в дом Алекса.
Ксанка сидела за столом, сложив руки как первоклассница и молча смотрела на стену.
– Давно она так? – тихо спросила Снежана у Семена.
– Вы не бойтесь. Со мной все в порядке, – внезапно произнесла Ксанка. – Я просто не знаю, что теперь делать. Подумала приготовить обед и поняла, что смысла нет. Он не придет, чтобы похвалить. Убраться? Зачем? Для кого? Я не понимаю… – она по-детски растеряно посмотрела на друзей.
Веселое настроение, еще не до конца отпустившее Снежану, испарилось моментально.
Бывает такая боль, которая даже слезам не оставляет места. Она выжигает все эмоции.
Те силы, что Снежана передала Ксанке в башне, давно сгорели в этой топке так, что даже углей не осталось.
Семен подлетел, как птица, сгреб ладони маленькой хозяйки в свои, словно хотел их согреть, но что сказать и как помочь не знал.
Снежана подумала, что самое худшее сейчас, это начать ее жалеть и позволить дальше погружаться в бездонное горе. Нужно было наоборот, отвлечь, наполнить жизнь мелкими бытовыми проблемами, чтобы отрезанная часть души зарубцевалась и перестала быть кровоточащей раной. Тогда можно уже и об исцелении подумать.
– Мы еле на ногах стоим. Может у тебя найдется хоть хлеба пожевать? – невинно спросила она.
Надя с негодованием стрельнула в ее сторону глазами, дескать как можно о еде в такой момент думать, но Ксанка тут же встала:
– Да, конечно. Подождите чуть, я приготовлю. У меня каша замочена с вечера. Сейчас быстро сварится.
Семен вздохнул и посмотрел на Снежану:
– Пойдем, выйдем. Поговорить хочу с глаза на глаз.
Илья насторожился, но в интонации Семена не было угрозы. Скорее это звучало как просьба. Снежана коротко кивнула и вышла на улицу.
– Что мне с ней делать, а? – спросил Семен, появившись в дверях.
– Почему ты меня спрашиваешь?
– Ну не знаю… больше некого. Надюха деревянная же. Она людей не чует. Дана только о себе думает. Дин вообще остолоп тот еще.
– Илья?
– Шутишь? Он, конечно, помог там, в башне, спасибо ему. Но разобраться в тонкостях чужой души? Он это… хирург. Отрезать, пришить. А тут терапевт нужен.
Семен потер редкую появившуюся щетину на подбородке и посмотрел на синее небо.
– Понимаешь, я ее видел до этого. Ксанку то. Во снах. Очень часто. С того момента, как мы одни остались с сеструхой, Ксанка постоянно мне снилась и это… ну поддерживала меня что ли. Сил давала и веры. Словно ждет меня кто-то, ради кого надо сдюжить. Иначе руки бы давно опустил. Я все думал фантазия у меня такая. Ну Малыш себе Карлсона выдумал, а я принцессу из другого мира. Прихожу сюда, а тут она в реальности, представляешь? Я сначала даже глазам не поверил. Думал сплю наяву. Ан нет. Живая, настоящая. Даже голос тот же. Мы во снах часто разговаривали. И знаешь… мне кажется она меня тоже узнала. Я видел, как вздрогнула, когда мы только вошли в дом. Только вот виду не подала. Гордая… или стеснительная. Кто вас, баб, разберет.
Снежана смотрела на него, не веря. Тот ли это циничный грубый парень, что был в особняке? Сейчас он был совсем иным.
– Понимаешь, я ей должен. Не важно, даже если я ей не нравлюсь, но она меня когда-то спасла, вытащила из пропасти, можно сказать. Теперь моя очередь помогать. По-любому. Даже если потом прочь прогонит. Только вот что делать то сейчас, не пойму.
– Дурак ты, – вздохнув, сказала Снежана, – говорить с ней надо. Вот об этом всем и говорить. Если вы действительно такие соулмейты и общались раньше, то она же тоже сомневалась, снилась ли тебе. Страшно быть откровенным, да? Но ты же не трус. Что важнее, стеснение и боязнь, что Ксанка скажет, что ты ей не нравишься, что все тебе приснилось, или ее душа? Если все так, как ты рассказал, то только ты согреть ее и можешь. У нее сейчас холод лютый в сердце. Ей тепло нужно. Простое, человеческое. И я вижу, что ты можешь его дать, если перестанешь бояться и раскроешь душу.
Семен вздрогнул.
– Ты обо мне многого не знаешь. Мне есть чего бояться, – глухо ответил он.
– Я? Я о тебе все знаю. Ну кроме этих снов твоих. Та, что вас в команду собрала, мне целое досье на каждого предоставила. То, что твой отец мать убил по пьяни – знаю. И то, что дальше было – тоже.
Семен дернулся, как от пощечины.
– И то, что ты боишься, что станешь таким же как отец, что не сможешь контролировать свою ярость – догадываюсь. Поэтому ты и не общаешься ни с кем, кроме сестры, которая с того момента из реального мира в глубь себя ушла. Ты боишься того, что в тебе в глубине живет, а зря. У тебя большое доброе сердце. Я же вижу.
Семен молчал, смотря вдаль, стараясь не встречаться глазами со Снежаной.
– Знаешь… попроси ее проводить тебя в Лабрис, – добавила она, – Я серьезно. Ксанка не откажет, чувствую. Вам обоим это поможет. Лабиринт вытаскивает наружу светлое и человеческое, заставляет взглянуть на собственную тьму и навсегда побороть ее. Это и тебе, чтобы сестру привести, нужно, и ей не повредит.
– Опять ты со своим лабиринтом…
– Как знаешь. Ты сам спросил совета.
Они помолчали немного.
– Ты говоришь холод в сердце? – переспросил он. – Согреть надо… А способности мои после твоего лабиринта точно вернутся?
– Нет, не вернутся. Другими станут. Как и ты сам, – покачала она головой и вошла обратно в дом.
Четыре пары глаз в комнате напряженно рассматривали ее, пытаясь понять: о чем они там с Семеном говорили, но Снежана подошла к Ксанке, хлопочущей у печки:
– Тебе помочь?
Та сначала отрицательно помотала головой, а потом спохватилась:
– О… можешь пока хлеб порезать?
Снежана кивнула.
Надя
Как ни странно, после еды стало легче всем, да и хозяйка дома больше не выглядела равнодушной куклой. У нее даже слезы на глаза навернулись внезапно. Она, стесняясь, смахнула их пальцами:
– Простите. Все о нем напоминает. Куда не посмотрю.
– Поможешь нам разобраться что случилось? – спросила Снежана. – У него были враги? Кто-то мог хотеть…
Видимо фразу «его смерти» у нее язык сейчас не повернулся сказать.
– Нет. Он же такой добрый был. Его все любили. Эрлик журил часто за то, что Алекс не по правилам поступает, да все равно как сына любил. Староста нам помогал, когда мы одни остались с Алексом. Даже в помощники Мастера времени его пристроил. Мастер сначала брать не хотел, но Эрлик как-то настоял.
Снежана, нарезая хлеб, глянула в окно и вдруг заявила:
– Ой… совсем забыла про одно дело. Я скоро вернусь, – отложила нож и быстро выскочила за дверь раньше, чем кто-то успел хоть что-нибудь спросить.
Ребята за столом недоуменно переглянулись.
– А кому еще могла понадобиться башня, кроме Мастера и ученика? – спросил Илья, – может мы о ней не знаем чего?
Ксанка опять смахнула слезы и нахмурилась:
– Да никому… В ней смыл то только в том, чтобы на другой слой отправиться. Да Мастер в этом и так никому не отказывал. Хочешь – езжай. Даже возвращаться разрешал, коли передумал. А больше она ни на что и не годна.
Илья поджал губы.
– Разве что на новый слой первым попасть и бессмертным стать, – пробормотал он вслух.
– Ну так этого ждать… от старости исчезнешь раньше, – ответила Ксанка. – Да и старому то какой толк в бессмертии? Вон наш Эрлик все время кряхтит, что давно бы хотел к богам своим отправиться, а не таскаться тут вечно старой развалюхой.
– Старому какой толк в бессмертии? – машинально повторил Илья, погрузившись в размышления и, казалось, вообще потеряв связь с окружающей реальностью.
– Слушай, а храма у вас нет? Я бы свечку за Алекса поставил, – спросил вдруг Семен у Ксанки.
– Храма? Нет. Тут один сумасшедший священник все пытается его построить. Камни уже который год таскает. Но там пока стены даже до пояса не дошли, – рассеянно ответила она.
В дверь неожиданно постучали
– Ждешь кого? – спросил Семен
– Нееет, – удивленно протянула Ксанка.
Надя встала из-за стола и распахнула дверь.
–Вот они, голубчики! – раздался рокочущий голос Эрлика.
Он, пригнув голову, протиснулся в дом и в комнате сразу стало тесно. Следом за ним вошел пожилой человек в современном сером костюме.
– Ой… – громко произнес Дин.
– Мастер? – вскочила со скамьи Ксанка. – Но вас же убили!
Надя уставилась на ожившего покойника. Надо было признать, что на зомби тот мало походил. В Москве она бы приняла его за пожилого чиновника. На вид ему было лет семьдесят, не меньше. Редкие седые волосы зачесаны на пробор, стыдливо и нелепо скрывая блестящую плешь. Деловой темно-серый костюм, дорогие туфли на ногах, скучный темный галстук, приколотый булавкой с крупным прозрачным камнем. Если это был бриллиант, то стоил, наверное, как автомобиль. Глаза вошедшего ей как-то не понравились: этот человек как будто моментально оценил каждого, прикинул цену и возможность купить и удовлетворенно улыбнулся.
Мастер времени оглядел всех сидящих за столом острым изучающим взглядом.
– Вот они и убили моего ученика! – заявил он.
Ксанка ахнула.
– Ты что, старый, совсем сбрендил? – вскочил Семен.