Илья
Он медленно шел переулками темного города. Не того, где они сейчас вынужденно жили, а куда более мрачного и высокого. Чертова готичная смесь Праги, Котора и центра Барселоны. Место, где если убрать предназначенные для туристов заведения и летнее тепло, то хочется выть от тоски и впадать в депрессию. Стены домов уходили ввысь на несколько этажей, а всю улицу в ширину можно было перекрыть, просто раскинув руки в стороны. Монохромный мир гадкого цвета мокрого серого камня. Даже закрытые ставни на окнах давили на психику тем же невзрачным мышиным оттенком. Запах гнилой каменной сырости и туман… ужасный, ненавистный. Илья не помнил почему, но его раздражал этот белесый кисель, что напитал собой все пространство вокруг и спрятал и конец, и начало пути.
Туман поглощал все звуки, кроме шагов самого Ильи. Те, почему-то, напротив, звучали оглушительно, отдаваясь эхом от высоких стен. От этого звука по коже бегали мурашки, потому что, как он ни старался, все равно получалось слишком громко. Что бы там ни ждало его в конце улицы, оно уже прекрасно знало, что Илья приближается и ничего хорошего в этом не было. А там, в молоке тумана, точно прятался кто-то, кого стоило бояться.
И слева, и справа ни одной двери или закоулка. Улица вела Илью через лабиринт города к одному ей известной цели и никаких шансов избежать встречи со своей судьбой в конце пути не существовало. Разве что остановиться, сесть на холодную мостовую и дать туману поглотить себя. То, что этот хищник набросится на Илью, как только он сдастся, почему-то тоже сомнений не вызывало. Туман растворит его в себе и поглотит без следа.
Постепенно в конце улицы стала проявляться темная фигура в капюшоне.
Илья остановился, но человек впереди не двигался и ждал. Пришлось сделать еще несколько шагов навстречу, ибо туман за спиной тут же начал сгущаться и тянуться своими липкими струйками к коже.
Лица незнакомца он так и не разглядел. Черный плащ создавал настолько глубокую тень, что в проеме капюшона царила беспроглядная тьма. «Как у назгула», – невольно подумал Илья, вспомнив фильм.
– А ты хорош, – внезапно появились слова в его голове. Неизвестный даже не утруждал себя сотрясать воздух, а сразу вкладывал мысли в мозг собеседника так легко, как будто перед ним была открытая пустая книга, куда можно вписывать все, что захочешь.
Илья не мог понять разговаривает с ним мужчина или женщина, так как голоса просто не было.
На заявление незнакомца он никак не ответил, продолжая пристально вглядываться в темноту под капюшоном: ну нельзя же, чтобы там вообще ничего нельзя было разглядеть.
– Ты меня удивил. Этого никогда никому не удавалось.
Никаких эмоций в этих словах не было – ни иронии, ни уважения, ни злобы. Просто возникший в голове смысл.
– Кто ты? – не выдержал Илья.
– Мастер. Тот, в кого ты никогда уже не превратишься.
Это точно была угроза, хотя никакой злости он опять не услышал.
Внезапно Илья вновь ощутил в себе знакомую силу. Он почти отвык от этого чувства за последние дни, но сейчас искушение было слишком велико, а способность словно заждалась и требовала выхода, поэтому, недолго думая, он попытался сломать ментальный барьер соперника и, как минимум, перейти с ним на тот же уровень общения, которым тот пользовался: помещать свои мысли сразу в чужой мозг.
На удивление, барьера не было вообще.
Его не только пустили внутрь, но даже как будто подтолкнули. Запоздало он понял ассоциацию – это было похоже на айкидо, когда мастер забирает импульс соперника, вовлекает в яростный водоворот его же собственного усилия и затем ломает или выбрасывает прочь. В данном случае его не сломали и не выкинули. Илья как будто попал в черную дыру, куда его сила провалилась без следа и растворилась в темноте.
Он снова не мог ничего.
Схватка закончилась не начавшись, как будто Илья был одноногим инвалидом, что решил биться с профессиональным бойцом на ринге, а тот первым же жестом выбил у него костыли.
Но бой еще не был окончен. Так просто отпускать его никто не собирался. Илья же сам нырнул в омут к чертям.
– Ты затеял игру против таких сил, о которых даже думать не способен, человечек, – заявил холодный голос в его голове, – а теперь посмотрим каков ты на вкус.
Если это нельзя победить, то он хотя бы успеет узнать с кем имеет дело! Илья распахнул разум, попытавшись слиться и разделить память, получив и чужие воспоминания. Черная дыра жадно всхлипнула и поглотила все его воспоминания без остатка.
От Ильи не осталось почти ничего, кроме маленькой искорки сознания. Наверное той, что именуется душой и придает смысл всему набору нейронов и их состояний в мозгу. Искорка заметалась в панике, пытаясь вырваться из черных объятий, но черная дыра только довольно и жадно улыбнулась – теперь, наконец, Илья ощущал главную ее эмоцию: голод – и одним разом проглотила и его душу, отдав бездыханное тело туману.
Илья проснулся в холодном поту, резко сел на кровати и напугал сына хозяйки, который тихо сидел над начерченной на бумажке шахматной доской. Фигуры мальчишка вырезал из картона и уже второй день переставлял их по темным и белым клеткам, как только у него выдавалась свободная минутка.
Правилам шахмат его никто никогда не учил.
Илья попытался вспомнить: в каком возрасте он сам научился играть? До семи или после? Сначала он даже испугался, что сон все-таки был реальным, ибо память сначала отказала в подсказке. Но потом перед глазами появилась картинка, как Илья впервые играет черными с другом на перемене в сентябре первого класса, а в школу он пошел с шести.
Интересно, после вчерашнего массового сеанса излечения теперь в городе организуется шахматный клуб?
Новости здесь разлетались так, словно в городке существовала некая тайная социальная сеть, куда чужаков пока не пустили. Вечером у дома его ждало сразу четыре семьи, чьи дети тоже стали жертвами комнаты. Одна девочка даже ходить не могла, ибо попала в лапы монстра совсем недавно. Трое пацанов уже более-менее научились не пускать слюни и сопли и даже могли питаться самостоятельно. Их разум кое-как вернулся на уровень двухлетнего ребенка.
От процесса разделения памяти Илья вообще не уставал. Это внушение требовало усилий, а тут просто распахнул разум, прилепился к чужому, а потом вернулся обратно. Обычно это немного утомляло из-за потока чужих воспоминаний, которые надо было отсортировать, отделить от своих и поместить на отдельную полочку в мозгу, но тут он не получал ничего взамен. Из мозги были пусты, как выпитая пивная банка.
Уже на втором мальчишке он сделал все совершенно автоматически, а сам прислушивался к ощущениям и вновь почувствовал этот зов или вой голодного зверя, у которого из пасти… нет, даже уже из желудка скорее, вырвали лакомый кусок.
Наблюдая за первым вылеченным ребенком, он уже понял, что итогом воздействия на сознание пострадавших будет некий симбиоз. Сначала базовые вещи займут положенные им полочки в мозгу и к детям сразу вернутся речь, осознание реальности и основные понятия. Затем очень быстро, за сутки, как магнитом неведомо откуда притягиваются и возвращаются на положенные места их собственные воспоминания. Комната почему-то была не в силах удержать проглоченное. А когда личность полностью восстанавливалась, человек уже начинал кое-что брать и из того, чем с ним поделился Илья.
Что будет с новыми излеченными пока было неясно, но тот пацан, в чьем доме теперь ночевал Илья, неожиданно увлекся шахматами. Сейчас он разыгрывал берлинскую защиту в испанской партии. Илья даже сам удивился – неужели он сам знал такие шахматные дебюты в свои семь лет? Или же парень вслед за собственными воспоминаниями из хищной комнаты и из него вытянул нечто большее, чем с он ним поделился?
С девчонкой Илья сомневался: все-таки мальчуковые воспоминания могут у нее плохо прижиться по очевидным причинам, однако, все опять прошло как по маслу.
На этот раз голодный хищник заревел от ярости.
Этот звук нельзя было услышать – ощущение рождалось у него на спинном мозге в тот момент, когда ребенок начинал вытягивать из монстра украденные воспоминания.
Почему-то срочно захотелось обсудить это с Надей. Он тут же удивился этой мысли.
Вообще с этой девушкой все было странно. Сейчас Илье казалось, будто он знает ее очень давно и как будто часто в прошлом мысленно разговаривал с ней, хотя до сих пор в реальности они наедине почти не общались. Можно было бы это списать на кратковременный обмен памятью, который он устроил вчера, да только ощущение появилось раньше, да и с другими, с кем он когда-то тоже делил воспоминания, такого эффекта никогда не возникало.
Конечно, погружение внутрь души девушки, хоть и в жестких рамках половины дня, тоже бесследно не прошло. Илья был потрясен, открыв, что за холодным взглядом и колючим характером скрывается столь ранимый человек, трепетно относящийся к родителям, сестре и друзьям. Да, Надя, хоть ни разу и не дала этого понять, но считала всю пятерку своими самыми настоящими друзьями.
Илья вышел из дома и быстрым шагом направился в сторону нового дома Семена. Вчера вечером они наконец все вместе сподобились заглянуть в появившееся здание, оказавшееся намного просторнее, чем избушка Ханки. Затем он дотемна помогал перетаскивать вещи. Тележки добыть они не смогли, но идти было недалеко, так что всей компанией справились довольно быстро. Вдвоем Семен и Ханка дня три бы колупались.
Пока ходили с тюками туда-сюда, прибежал в панике Дин, с криком, что у него дар пропал. К нему опять выстроились посетители за «гаданием», а он не смог увидеть ничего, сколько не трогал разные вещи.
У парня точно был бзик на предмет подвести кого-нибудь, потому что явился он в состоянии плохо скрываемой истерики, и помочь ему не смогли ни Снежана, ни Илья, хотя он пытался напомнить, что и сам уже который день живет без своего дара как обычный человек и ничего: психов не гоняет.
Снежана в тот момент на него выразительно посмотрела и Илье немного стало стыдно, ибо он очевидно нагло врал: способность делиться памятью у него все-таки осталась, а нервное состояние по этому поводу, наверное, было заметно остальным. Дин это тоже понял, потому что все равно весь вечер ходил в депрессии и не желал идти к себе, где его могли ждать недовольные просители. Семен в итоге предложил ему остаться в одной из комнат нового дома.
Следующим утром, когда Илья пришел к ним, то Дина уже не застал. Оказывается, еще рано утром их разбудил Эрлик, заявившийся выяснять ради кого появился еще один новый аккуратный домик из двух комнат практически у самой башни. Дин тут же пошел с ним: уж очень ему не терпелось увидеть свое собственное жилище.
Семен, моя огурцы и помидоры, пояснил возмущение старосты:
– Ханка говорила, что город всегда растет вширь: дома для новеньких появляются строго на окраине, возле реки. А тут уже второе здание сокращает площадь возле башни. Дело неслыханное. Вот старейшина и всполошился.
– Кстати, все хотел спросить: может ты знаешь откуда все местные еду берут? Вот у тебя свежие овощи на столе, а грядок я тут в таком количестве, чтобы прокормить город, не видел, – спросил Илья.
– Дык на базаре. Я блестящую безделушку из особняка тут очень выгодно обменял. Знаешь, как туземцы были падки на стеклянные бусы, так и тут…
– На каком еще базаре? – приподнял одну бровь Илья.
Семен отложил овощи, повернулся к нему и удивленно и одновременно с нескрываемой иронией произнес:
– То есть никто из вас ни разу не обошел башню и не зашел в нее с другой стороны?
Илья недовольно поджал губы. Семен с удовольствием продолжил:
– Там базарный зал. Симметрично расположен относительно зала приемов. В нем народ с разных слоев торгует друг с другом. Как-то там все так хитрожопо устроено, что каждый приходит и уходит на свой слой, но внутри все пересекаются и могут общаться и меняться. На минус втором слое растят и пекут хлеб, на минус первом – много овощей. Наш слой в основном из ремесленников состоит и поставляет товары.
– И ты молчал? – наконец возмутился Илья.
– Так я даже подумать не мог, что вы таких элементарных вещей не знаете. Как вообще вопрос о том где достать пожрать может возникнуть только через несколько дней?
Илья с удивлением посмотрел на хозяина дома. У него сейчас появилось полное ощущение, что он разговаривает с местным жителем, настолько Семен органично вписался в город.
В этот момент прибежала Снежана – раскрасневшаяся, как будто из фитнес-зала только что выскочила. Новости ей рассказывать не пришлось: Эрлика с Дином она встретила по дороге, зато ошарашила Семена вопросом:
– Кстати, а ты не знаешь, кому твоя благоверная уже второго ворона за два дня отправляет? Когда я выходила из дома, она как раз к хранителю пришла.
– Нееет, – удивленно протянул тот и даже привстал из-за стола, за которым нарезал овощи, словно собрался бежать на улицу, искать свою девушку и требовать ответа.
– Ну ты расслабься, – небрежно посоветовала Снежана, – придет и расскажет. У вас ведь секретов друг от друга нет, правильно ведь? – последние два слова она чуть выделила голосом и остро взглянула Семену в глаза, отслеживая реакцию.
«Любо дорого посмотреть на прикладную психологию в действии, – подумал Илья про себя, – интересно, девчонка училась этому где или интуитивно действует? Может и правда этот ее лабиринт чему хорошему научить может?»
И тут у него мороз прошел по коже, от внезапного осознания сложившейся из паззла картины: его ежедневный ночной кошмар, на который он старался не обращать внимания и вчерашний рев рассерженного монстра-комнаты наложились друг на друга, и Илья с абсолютной ясностью понял кто именно был его соперником во сне. Что это за мастер разума, по сравнению с которым он был как щенок против льва. Подсознание подсказывало против каких сил он затеял игру и предупреждало, что если он ничего не предпримет, то шансов выжить то и нет. Охота на него уже начата и результатом будет растворяющееся в тумане дохлое тело. Может образ и иносказательный, но весьма понятный.
А что Илья может предпринять? Тщательно следить за тем какую дверь открывает? Почему-то у него было подозрение, что это не поможет. Охотиться за ним, похоже, начали всерьез. Требовалось как-то быстро прокачать свои способности, чтобы хоть что-то противопоставить сильному сопернику, а то сейчас он почти ничего и не может. И вот тут-то в голове и возникло слово Лабрис. Снежана утверждала, что тот как-то трансформирует дар. Пока, правда, все работало ровно наоборот: Семен ничему новому не научился, а Дин так вообще потерял то, что умел. Хотя был шанс, что оба просто еще не поняли, во что именно преобразились.
В любом случае, ему срочно нужны были сильные фигуры, потому что тем, что есть, партию против хищной комнаты не выиграть. Взять их по-быстрому можно было только в лабиринте. В конце концов, куда обращаться за защитой от угрозы одного мистического помещения, как не к другому не менее мистическому архитектурному сооружению?
– Проводишь меня в Лабрис? – просто спросил он Снежану. Вопрос застал ее врасплох: она аж поперхнулась и закашлялась.
– Что, друг, тоже хату нахаляву захотел? Квартирный вопрос вас, москвичей, очень испортил, – усмехнулся Семен.
– Нет, в отличие от тебя я тут обживаться и родню перетаскивать не намерен. Хочу обратно стать собой, а не инвалидом с половинкой мозга.
В это время в дверь вошла Надя.
– Я не поведу тебя, – сказала Снежана и кивнула на вошедшую девушку, – она справится лучше.