– В этом году Новый год справляем по старинке! – жизнерадостно завопил дедушка. – Как двести лет назад, когда я был еще маленьким.
Баба Ника стала елкой, мама – кукушкой, котенок – Снегурочкой, Ризи – Дедом Морозом. Это был такой замечательный Новый год, каких просто так не бывает. Во всяком случае, Ризу понравилось. Прикольно все прошло. Жаль, конечно, что, изображая Дюшку, по потолку за сестренками не поносишься, ну да ладно. Это же мелочи! Заснул Риз на спине, вполне довольный переменами в своей жизни. Завтра ему предстояло начать водить за нос целый секретный институт. Развлекуха предстояла конкретная.
– Я сделаю это ради друга! – торжественно сказал Ризенгри своему зеркальному отражению утром первого января.
– Ура! – заорал Дюшка, отлипая от экрана.
– Что стряслось? – Дима встал из-за своего громадного письменного стола, покрутил головой, разминая шею.
– Смотри, дневник подействовал! – Дюшка чуть не прыгал от счастья. – Смотри, сейчас я прокручу назад…
«Я сделаю это ради друга!» – еще раз торжественно сказал Риз.
– Смотри, он теперь не просто меня будет заменять, чтобы в ангелы выбиться. А потому, то есть для того… Короче, чтобы, раз меня нету, чтобы на Земле остался хоть один человек, который будет… Я сейчас найду…
Дюшка сбивался с мысли, да и не мог толком сформулировать то, что хотел казать. Он собирался найти в своем дневнике эти слова, но вместо нужных слов на экране зациклился Риз, произносящий:
«Я сделаю это ради друга! Я сделаю это ради друга! Я сделаю это ради друга…»
– Врет, – коротко прокомментировал этот демарш супермутанта Шортэндлонга Дима Чахлык.
– Почему?
– Мне трудно объяснить, просто поверь. Я различаю вранье по лучам над его головой. Дело в том, что мы, ангелы, видим мир совсем по-другому. Ты смотрел вчера на тропинку глазами разных животных. Правда, невозможно словами передать, как ты видел и что? Вот так же я не могу передать тебе, как именно я вижу и что все это значит. И показывать тебе это пока рано. К сожалению, Ризенгри Шортэндлонг врет сейчас по полной программе. И эксперимент на этом можно окончить. Ты и так уже сутки у экрана провел. Пошли спать.
– Дима, это нечестно! – запротестовал Дюшка. – Ты же сам говорил, нужно все стараться довести до совершенства, и… Пусть он попробует еще! Завтра он попадет в школу для особо одаренных. Может быть, там у него получится. И потом, я просто хочу посмотреть, как там, в этой школе. Мне интересно. Ее же для меня делали, а я туда так и не попал.
– Тебе не стоит на это смотреть.
– Почему?
Дима вздохнул и ничего не ответил, а кивком головы поприветствовал вошедшего в комнату Рональда Э-Ли-Ли-Доу.
– Ты что творишь? – спросил Рои.
Он спросил из тонкого состояния, Дюшка его не услышал.
– Зачем ты это делаешь? – продолжил Рон. – Зачем ты блокируешь все его мысли о конце света? Все равно рано или поздно…
– Он не выдержит.
– В полном объеме – да. Но ты блокируешь его полностью.
– Только один день. Могу я дать ему хотя бы день на спокойную жизнь?
– Спокойную?! Вчера вы резали руки…
– Только пара царапин, в самом безопасном месте, там одни капилляры, ни вен, ни нервов…
– Сегодня утром он с нашей помощью замерз. Насмерть.
– Но в облегченном варианте, ты же знаешь…
– Дим, не делай из меня идиота, ладно? Что происходит? Его планеты больше нет. Родители, друзья – все стали законсервированными живыми трупами. А ты пресекаешь все его…
– Ладно. Лови.
Дима раскрыл ладонь и выпустил в воздух шарик. Шарик был материален, и Дюшка, который не слышал ни слова из вышеописанного разговора, шарик увидел.
– Это мне? Про спецшколу? – спросил Дюшка. – Но ты меня пока не научил их открывать.
– Это Рону, – сказал Дима. – Про мою эм-м… школу. Мы с ним давно дружим, но этого он еще не видел.
Рон перехватил шарик и растворил его в пальцах.
– Ух ты! – воскликнул Дюшка. – А ты тоже в спецшколе учился? А мутанты у тебя там были? А можно мне посмотреть?
– Вокруг меня было полным-полно мутантов. – Дима смотрел только на Рона, но отвечал Клюшкину. – Я тебе потом расскажу.
Дюшка понял, что ему кино не покажут, немного обиделся, но виду не подал. А Рон увидел ужасное. Маленький мальчик, целый и невредимый, стоял рядом с воронкой, образовавшейся на месте его дома. Некоторые люди вокруг были еще живы, с них хлопьями слезала кожа – пенилась и слезала. Кажется, они кричали, но Рон не слышал звуков.
– Нет, – сказал Рон. – Нет.
– Да, – возразил Дима. – Да. Все. Все, кроме меня. Вся деревня. И соседняя. И остальные. Весь мир – мой мир. Весь.
– Ясно. – Рон окончательно растворил шарик. – Ладно, ты, наверное, прав. Я же не знал, как это бывает.
– Ничего тебе не ясно, и прав ты, а не я, – ответил Дима. – Я сейчас… Только подумаю, насколько можно, и…
Обиженный на ангелов, имеющих от него секреты, Дюшка решил не вмешиваться «в их шарики», но уж что касается его собственной судьбы, Ризи и так далее – тут другое дело. «Тут я должен настоять на своем, мужик я или не мужик? Друг Бесу или не друг?» – подумал Дюшка и твердо повторил:
– Дима, что касается Беса. То есть Ризи. И спецшколы. Я хочу посмотреть полную версию, как там, в этой школе. Мне не просто интересно, мне нужно. Ее же для меня делали, а я туда так и не попал. И Ризи… Чтоб он тоже ангелом… Я хочу!
– Дима прав, тебе не стоит на это смотреть, – произнес Рон.
А Дима сказал:
– Твоя одноклассница Варя Воронина умерла около месяца назад. Вместо нее мутанты сделали биоробота, куклу отличного качества. Чтобы ты не расстраивался. Эта кукла и стала ходить в школу для особо одаренных.
А еще – из тонкого состояния – Дима сказал Рону:
– Я снял блокировку. На треть.
Рон смолчал.
– Что? – Дюшку внезапно перестали держать ноги, и он медленно опустился на стул.
Стены заволокло легкой серой размытостью, а потолок почему-то стал валиться назад, хотя при этом – странное дело – не сдвигался с места ни на сантиметр.
– Варя? Воронина?
– Мы не смогли ее спасти. – То ли Дима произнес это очень тихо, то ли Дюшке просто заложило уши… – И потом, разве это для тебя новость? Я ведь говорил тебе, что твоя планета умерла, заморожена, остановлена. Я показывал тебе, как именно это произошло. Ты знаешь, что вытащили мы только тебя и Ризи. Ты в курсе, что все происходящее сейчас – просто воспроизведение событий, восстановленная реальность. Не более. Все эти Менсы, Пушкины с Лермонтовыми и все остальные спят вечным сном… Да, Варя Воронина погибла месяцем раньше, но что это меняет?
Клюшкин слышал спокойный голос своего ангела и не слышал его. Потолок продолжал заваливаться назад, оставаясь на месте.
– Дюшка, твоя первая любовь была девочкой что надо и… – Слова Рона слышались отчетливее.
– Что? Какая еще любовь? – вдруг вспыхнул Дюшка. – Ничего я никого не любил, вот еще глупости! Скажете тоже! Просто хорошая девчонка, и все. Голос красивый, а хрюкала она хуже некуда. И чего мне было ее любить? И вообще, при чем здесь все это! Мы же про Риза говорили, а не про какую-то там мою бывшую одноклассницу. Я хочу, чтобы он продолжил меня заменять. Теперь у него получится.
Ангелы молчали. Они не переглядывались, но Дюшка почувствовал, что они сделали это мысленно. И еще он почувствовал, что Дима переживает за него, а Рон – не так. А Рон как будто… Как будто он тоже любил, очень любил Варю… Или не Варю…
– Хорошо, мы не будем ничего прерывать, – сказал Дима. – Только сейчас давайте пойдем спать. Все равно ночью с Бесом ничего интересного не будет. А мы с Дюшкой просто с ног валимся – почти сутки тут за экранами просидели. Думаешь, это так просто – воссоздавать реальность? Айда спать!
Дима зевнул. Дюшка встал, его била мелкая дрожь, а все вокруг плыло и качалось. Он тоже демонстративно зевнул, чтобы был повод протереть глаза. Дюшка знал, что ему нужно удрать к себе как можно быстрее. Потому что еще несколько секунд – и он не выдержит.
Глава 10Памяти белой лошади
По не вполне понятным причинам вчера Клюшкин выбрал себе не ту комнату, которую приготовили для него ангелы, двойную, с видом на пруд и горы, а маленькую угловую спаленку с узким окошком-бойницей в сторону гор (пруд не виден) и вторым большим окном с низким широким подоконником. Окно с подоконником располагалось напротив двери и выходило в сад. Из него были видны только растения, кусок дорожки с двумя декоративными башенками и за растениями какое-то спортивное сооружение вроде турника, но кроме горизонтальных жердей на нем были еще наклонные. Под окошком-бойницей, по правую руку от входа, стояла кровать не кровать, диван не диван, а некое широкое удобное спальное место с кучей подушек и одеял. Дюшка давно хотел такое, но мама и особенно папа были против, считая, что «эти глупости» неизменно приведут к искривлению позвоночника и ночным кошмарам.
Мама…
Дюшка плотно закрыл дверь, прислонился к ней спиной, заложив руки за спину.
Папа…
Отошел от двери, сел на кровать своей мечты. Все потолки в доме сегодня кружились и заваливались.
Сестренки…
Он упал на спину и закрыл глаза. Потолки продолжали кружиться даже с закрытыми глазами.
Варя…
Варя…
Варя.
Сбегая от Димы и Рона, Дюшка еле сдерживался, чтобы не разреветься. Но сейчас почему-то не плакалось. Словно отупение какое-то нашло.
Он не знал, сколько времени пролежал вот так, мысленно повторяя: мама… папа… Варя… И иногда: Муська… Алька… И еще реже, в промежутках между мамой и папой: Тимка… баба Ника… дед…
Откуда вдруг Тимка? Ну, сосед, так младше ж на три года, они даже и не играли никогда вместе, пару раз от силы…
Варя…
Как же это, как она могла умереть месяц назад?! Почему? Они занимались оперативным хрюканьем, ходили друг к другу в гости, все было в полном порядке. Он ей браслетку свою одолжил, и выяснилось, что Варя – молодец, способна испытывать человеческие эмоции. Как они здорово тогда в этом визоре, у деда… Интересно, дед потом понял, что они его включали? Надо будет у него узн… О, муточерт, деда же больше нет!