Хайден занимается возложенной на него работой на автомате. Его мысли постоянно находятся по ту сторону преграды, разделяющей его с той, чувства к которой никуда не исчезли, хотя с момента их расставания прошло уже несколько месяцев. В данную минуту волнение за благополучие девушки практически затмевает разум Мура. Но он не может просто запрыгнуть в машину и на запредельной скорости мчаться туда, где Барьер пропустит его на ту сторону. Сделав это, он подвергнет Викторию еще большей опасности, ведь если Стражам и Охотникам раскроется правда о том, кто такие Хайден и Тори на самом деле, ничего хорошего ни одного из них не ждет. Поэтому Мур всеми силами напрягает мозги, чтобы придумать максимально безопасный план, который не выдаст того, зачем он вообще здесь находится.
В этот день не только Охотникам не хочется собирать в кучу трупы метов, чтобы Смит и Ортега могли посыпать их специальным химическим порошком, который за несколько часов превратит тела в ничто. Некоторые Стражи точно так же, как Хайден, хотели бы очутиться в другом месте, но, какая ирония, они не могут уйти из-за присутствия команды Кроу.
Роудс надеется, что Амадор получил сигнал до того, как Барьер успел закрыться. Его подопечная, которая еще не прошла должного обучения, оказалась на территории, куда глава Стражей Центра Z не планировал брать ее еще минимум несколько месяцев. Тори необходима помощь, ведь без поддержки неподготовленному новичку решительно невозможно продержаться за Барьером больше суток. Роудсу остается только ждать, когда Охотники их покинут, после этого он беспрепятственно сможет отправиться на ту сторону и сделать все, чтобы найти и вернуть девушку. К тому же, со своей стороны он сделал все от него зависящее в данных обстоятельствах. Послал сигнал Амадору. Теперь остается только надеяться, что тот сумел получить его.
Хэйс в бессильной ярости бросает в общую кучу очередное тело, тяжело переводит дух и шагает к следующему трупу. Он настолько глубоко погружен в свои мысли, что делает все на автомате, не замечая ничего вокруг. Несколько часов подряд Хэйс прокручивает в голове произошедшее, но не видит ни одного варианта развития событий, которые могли бы сложиться по-другому.
Ему навязали кураторство, и он справедливо полагает, что провалился. А Хэйс ненавидит, когда что-то идет не так, как он задумал. И то, что случилось сегодня, с новой силой выводит его из себя.
Он думает и думает, но еще больше злится оттого, что ничего не может изменить.
Тори была бы в большей безопасности, если бы пошла вместе с ним, а не осталась у машины.
Но он не мог потащить за собой неопытного новичка.
Гораздо позже он не мог стрелять в напавшего на Тори метаморфа, не рискуя при этом не попасть в девушку.
Надеяться на то, что в момент нападения на нее мета, Барьер уже закрылся, он тоже не мог. Ведь в таком случае его подопечная умерла бы на месте от силы удара.
А сейчас Хэйс не может рассчитывать на то, что Тори окажется настолько везучей, что попадет к людям из Ремиссии, которые возьмут на себя ее защиту до тех пор, пока он не придет, чтобы забрать ее.
Все эти размышления ничуть не помогают вернуть самообладание. Это произойдет лишь в том случае, когда Хэйс наконец доберется до нее и собственными глазами убедится в том, что с девушкой все в порядке.
С чего Хэйс вообще взял, что Тори может попасть в Ремиссию? От Роудса. Улучив подходящий момент, глава Стражей сообщил ему, что отправил сигнал в Ремиссию. Но это все, что он мог сделать, никакой гарантии, что Амадор получил сообщение, нет. Связь через Барьер почти не проходит, и если после прорыва Амадор и его люди не успели покинуть дома и добраться до убежища, то сообщение Роудса ушло в пустоту.
Несмотря на то, что Хэйс уверен в отличной подготовке Тори, он понятия не имеет, как она отреагирует на смену обстановки на максимально недружелюбную. Если бы ее оставили в одиночестве по эту сторону Барьера, как делают при итоговом экзамене при приеме в Стражи, Хэйс уверен на все сто процентов, Тори без проблем справилась бы с заданием. Но там… про то, что происходит по ту сторону Барьера, они практически не разговаривали. Никто из них не знал, что эти знания понадобятся девушке так рано.
Хэйс с силой стискивает зубы, пытаясь прогнать мысли о том, что, возможно, Тори уже мертва. Он не раз бывал по ту сторону и знает, каково там на самом деле. Пусть его подопечная и вооружена, запасы патронов тоже не вечны. А надеяться только на Амадора не в его правилах.
Сбросив в кучу очередной труп, Хэйс поворачивается в сторону Охотников. Они довольно далеко, и слышать их разговор он не может, но и без слов понятно, что атмосфера у них не самая радужная. Новичок что-то доказывает Кроу, который выглядит, как обычно, расслабленным. Сколько Хэйс его знает, Кроу всегда такой, когда дело касается работы, в остальном же этот человек не так прост, каким хочет казаться.
Новичок, кажется, на взводе. Он взмахом руки указывает в сторону машины, а потом говорит что-то еще. Губы Кроу растягиваются в насмешливой улыбке, он поднимает руку и легкими движениями пару раз небрежно похлопывает ладонью по щеке Хайдена. Тот дергается и отстраняется. Кроу тут же принимает серьезный вид, что-то говорит новобранцу, и тот отходит, чтобы с остервенением схватиться за ноги ближайшего мета.
Словно почувствовав на себе взгляд, Кроу поворачивается и смотрит прямо в глаза Хэйсу. На его лице вновь зарождается кривоватая улыбка, и Хэйс слишком хорошо знает ее значение. Покачав головой, он отворачивается, не желая сегодня вновь связываться с главарем Охотников. Не время и не место. В данный момент он хочет поскорее закончить с трупами метов, выждать положенное время и вернуть из-за Барьера Тори, при условии, что она до сих пор жива. И самое главное – наконец разобраться и покончить с тем, что Роудс и Маршалл готовили последние пару лет. Эта задача должна быть в приоритете, но Хэйс в который раз за эти часы после уничтожения метов, обращается мыслями к другому.
Глава 22
Две черные вставки на правом рукаве, столько же на левом. По четыре на брюках и передней части костюма. Нагрудные карманы, под завязку набитые запасными патронами. Кобуры с пистолетами и нож лежат отдельно. Прозрачный визор шлема, покоящегося слева от экипировки, отражает свет единственной лампы под потолком.
Тяжело вздыхаю и, кажется, уже в сотый раз за последний час поднимаюсь с кресла, чтобы пройтись. Отрываюсь от бессмысленного разглядывания обмундирования и такого же бесполезного пересчета всего, что попадается на глаза. Конечно, гораздо проще думать о всякой ерунде, чем о внезапно свалившейся на голову правде, и я понятия не имею что с ней делать. От прокручивания одних и тех же мыслей и зарождения все новых и новых догадок, которые одна немыслимее другой, все сильнее раскалывается голова, а кожа на висках горит из-за того, что я постоянно тру их, желая унять боль. Не помогает.
Страшно ли мне? К удивлению, ни капли. Будь на моем месте любая другая девушка, не привыкшая к мрачному закулисью Нордена, к грязным секретам банд, богачей и членов Синдиката, вероятно, она пришла бы в ужас от той информации, что со всего размаху на ее голову обрушил Амадор. Наверное, из-за того, что я не раз была бита жизнью и привыкла стойко встречать любые удары судьбы, все произошедшее воспринимается мною гораздо проще. Хотя стоит признать, что в данной ситуации я как никогда далека от хладнокровия.
После слов, произнесенных Амадором, мне стоило невероятных усилий заставить себя оставаться на месте и не сделать или сказать что-нибудь, о чем впоследствии пришлось бы пожалеть. Поэтому единственным верным решением в данной ситуации была необходимость отгородиться от всего минимум на сутки и дать себе время подумать.
К чести Амадора, он без лишних разговоров оставил меня в одиночестве по первой же просьбе. И это было, кажется, целую вечность назад. Точнее сказать не могу, так как часы отказываются работать, а находясь под землей, трудно ориентироваться во времени.
За период, проведенный в этой комнате, я успела почистить костюм, привести себя в порядок в смежной ванной комнате, поспать беспокойным сном, а также поесть вполне обычной еды, которую мне принес незнакомый парень. Разговаривать со мной он не стал, да и я была не в настроении, чтобы начать проявлять попытки подружиться. Мы просто окинули друг друга заинтересованными взглядами, на этом и расстались.
И вот, я то сижу, то встаю, чтобы обойти комнату десятью кругами и снова вернуться в кресло. Прошли уже сутки или нет? Когда придет Роудс и объяснит все по-нормальному, а не так, как это делает Амадор? Что мне делать после возвращения? Стоит ли вообще рассчитывать на то, что я благополучно вернусь в Центр Z, продолжу жить там, шпионить за Стражами и отправлять отчеты Данэму и Альваресу?
После произошедшего это кажется невероятно глупым. Но, возможно, именно эта информация как раз и нужна Данэму, и после ее получения, он позволит мне вернуться домой, к сестре. Но чем больше об этом думаю, тем отчетливее понимаю – я никогда не смогу жить как прежде. Данэм и его дружки из Синдиката могут посчитать, что я слишком много знаю, а значит представляю угрозу.
Черт! Черт!!! ЧЕРТ!
Чем дольше нахожусь у Стражей, тем глубже увязаю в зловонном болоте из безобразной лжи и такой же ужасающей истины, что скорее всего скрывали не без веской на то причины. И к сожалению, я не вижу ни единого способа выбраться невредимой. А что будет с Рони, если Данэм решит избавиться от меня? Подозреваю, ничего хорошего.
Черт!
Мне ведь даже некому доверить защиту сестры.
Альварес уже присматривает за ней, на большее рассчитывать не стоит.
Мур так же, как и я, погряз в интригах, что плетет хренов ублюдок Данэм. А Хайден последний человек, к которому я обратилась бы за помощью. Что бы он не говорил, Дерек уже сделал свой выбор, и тот был не в мою пользу.
Кто еще? Стражи? Даже думать об этом смешно. Мы неплохо ладим и, возможно, если бы я решилась открыться им, они могли бы что-то сделать для Вероники. Но будем смотреть правде в глаза. Они не станут. Если вскроется истинная причина моего появления в Центре Z, вряд ли у кого-то из команды Роудса сохранятся ко мне теплые чувства.