– Няня, срочно синтезируй мне пару пончиков!
– Хорошо, детка.
Через минуту Ле вынесла во двор целое блюдо свежайших мягких пончиков.
– Угощайся, я сейчас вернусь!
Ле вернулась очень быстро. В каждой руке она несла по миске с горячим кремом.
– Здорово! – обрадовалась Пипа. – Ты будешь моей самой лучшей подружкой!
– Ты тоже!
Девочки устроились на заднем дворике на сложенных пирамидкой брусках для растопки печи. Семья Мымбе купила домик вместе со всем необходимым для жилья скарбом. Доски для растопки печи входили в стандартный пакет покупок. Хотя всем Мымбе было ясно, что топить печь они будут разве что для вида. Чтобы никто из аборигенов ничего необычного не заметил.
Было солнечно, тепло, но не жарко. Над девочками шумел листвой большой куст, похожий на дерево с несколькими стволами.
– Вы сюда ведь насовсем переехали?
– Я… я надеюсь, что насовсем… Но вряд ли. Посмотрим.
В этот момент семилетней Дещще Мымбе так хотелось переехать сюда насовсем!
– Это хорошо. Тебе сколько лет?
– Се… То есть… Мне скоро десять. А тебе?
– А мне уже десять. А ты умеешь вот так?
Пипа быстро облизала перемазанные кремом пальцы, достала из кармана веревочку и отбежала на пару шагов.
– Смотри!
Пипа скакала, и солнечные пятна скакали по ее лицу, по выцветшей старой куртке, и сердце Ле скакало от восторга.
– Да! Я тоже так могу!
Ле бросилась к Пипе, схватила веревочку…
– А так?
– А пожалуйста!
– А назад и на одной ножке?
Потом они опять забрались на бруски доедать пончики.
– У меня есть брат Мамаш, – сказала Пипа. – С ним тоже можно играть. Его можно научить крутить веревочку, чтобы втроем. Прыгать он не будет, а крутить веревку – это да.
– А у меня тоже есть брат, – парировала Лещща. – Он тоже умеет крутить веревочку. Он даже умеет крутить две веревочки!
– Как в цирке? Врешь!
Лещща на мгновение растерялась, но тут же вспомнила, как надо себя вести:
– Не вру, честное ангельское, чтоб мне в Фтопку попасть!
– А где твой брат?
– Сейчас позову!
Двенадцатилетний Бьорки вышел во двор со своими «веревочками». Пипа никогда не видела таких веревочек. Они были какие-то особенные. Тяжелые и тянущиеся немного. Они играли до позднего вечера, забыв обо всем на свете.
– А зато у моего брата есть живая крыса в ящике! – похвасталась напоследок Пипа.
Глава 21Конец Земли-11
Лелександр Сергеевич Пушкин умел вальсировать, и ему при случае было бы не слабо́ постреляться на дуэли. Но он никогда в жизни не прыгал с парашютом, и одна мысль о высоте в тысячу метров приводила его в плохо скрываемый трепет. Джереми Лермонтов и Игорь Лап боялись высоты ничуть не меньше. Сильвии и Фредерико Мене было в принципе по фигу, откуда и куда прыгать. Но когда обсуждался вопрос о том, кто будет инструктором по прыжкам, Фредерико высокомерно заявил: – Директору школы не подобает заниматься подобными мелочами! На это должны найтись сотрудники попроще!
«Это я-то попроще?! Ах ты ж…» – подумала Сильвия, а вслух сказала:
– Да-да, попроще! Я, как единственный квалифицированный специалист-психолог, тоже на этом настаиваю! Пусть с ребятами поедет на полигон наш учитель физкультуры, Валентин Миронович!
– Занят Мироныч, – буркнул ей в ответ Тафанаил. – В зале с дорожками яму прорвало. Думаете, почему мы сегодня батуты отменили?
– А слоникотюбов почему отменили? – поинтересовалась Сильвия.
– Слоникотюбов не подвез вовремя наш новый сотрудник, Майкл Кэшлоу.
– А! Новый сотрудник! Не подвез? Вот пусть вместо тюбов теперь с ребятами и занимается парашютами! – дружно закричали Пушкин с Лермонтовым.
– Вообще-то он зато решил проблему с наполнением для ямы! – напомнил Тафанаил. – И вообще-то у него папочка сами знаете кто… Хотя… Пусть будет Майкл.
Вопрос об инструкторе по прыжкам был, таким образом, решен единогласно. Майкл пожал плечами и согласился. С парашютом так с парашютом. Что он, с парашютом не прыгал, что ли?
На полигон, расположенный в ста пятидесяти километрах от СУМАСОЙТИ, ехали на двух машинах. В институтском «Хламборджини» сидели сестренки Твикс, Федя и Кузя. Сопровождала их Сильвия. В новеньком крутом «Позарожце» Майкла Кэшлоу разместились Барди, Рино, Маша и Риз. Выехали сразу после обеда.
«Хламборджини» сразу же отстал. И движок у него был менее мощный, и Сильвия особо не торопилась, и каждые сто метров приходилось останавливаться, поскольку Кузя мог не сдержаться и уделать всю машину. Его на нервной почве страшно тошнило. Сестренкам тоже было плохо. На третьей остановке Сильвия позвонила Майклу и сказала:
– Вы нас не ждите, доезжайте до полигона, взлетайте и прыгайте. А моих возьмешь во вторую партию. Все равно потом для полета на четверки разбиваться.
– О'кей! – бросил в ответ Майкл и прибавил газу.
В машине Майкла царило веселье. Ризу, даже с учетом того, что он находился в теле Дюшки, было ни капельки не страшно. Рино Слунсу – немного страшно, но, в общем, интересно. Маша сама выбрала прыжки с парашютом в качестве одного из школьных предметов. Только у Барди Менса настроение было неважнецкое. Но связано оно было никак не с парашютами, а исключительно с пренеприятным недавним разговором с родителями. Барди считал, что они требуют от него слишком многого. Он очень хотел сделать им что-нибудь назло, но не мог придумать, что именно. И от этого куксился.
Майкл включил веселую новогоднюю музычку, салон задорно заиграл огоньками, и комфортабельный навороченный «Позарожец» понесся в нужном направлении. Через десять километров, когда началась скоростная трасса, машина просто полетела стрелой.
– Шустрая у тебя тачка! – с завистью сказал Рино. – Мне б такую.
Майкл самодовольно смолчал.
– Да, – согласилась Маша. – Я тоже скорость обожаю.
– Фиговая тачка! – вставил Барди. – У моего папы дома лучше есть.
– Интересно, кстати, когда у нас будет первый урок по боевым самолетам? – не обращая внимания на Барди, продолжила Маша. – Я самолеты тоже в расписание внесла. Круто, правда? В принципе, если бы не яма с дерьмом и не тараканы с картошкой на обед, то эта наша школа…
– Нормальные тараканы! – возразил Барди. – Очень даже вкусные. А самолеты твои – совсем не круто. У моего папы, кстати, был имитатор боевых самолетов.
– А у моего папы настоящие боевые самолеты есть, я на них летал, – спокойно сказал Майкл.
– Врешь! – не выдержал Барди.
Майкл не изменился в лице и не оторвал взгляда от дороги. Он сунул правую руку в карман, достал оттуда маленький предмет, похожий на карандашик, и равнодушно покрутил им в воздухе.
– Будешь со мной разговаривать на «ты» и в таком тоне, молокосос, тебе будет бо-бо! – сказал Майкл Менсу-младшему.
Но оказалось, Барди не знал, что такое минипушка.
– Эта штука может разрезать тебя легче, чем острый нож мягкое масло, – пояснил Майкл. – Даже сейчас, когда она установлена на самый минимум.
– Не может быть! – с вызовом ответил Барди. – Это же не мамино колечко, которое канаты на ломтики нарезает. Это обычный карандаш! Что я, совсем даун, карандаша от пушки не отличу?
– Приоткрой окно, выстави этот карандаш грифелем наружу и нажми на вот это пятнышко.
И Майкл легкомысленно протянул «карандаш» Барди. Барди взял пушку в полной уверенности в том, что его разыгрывают. Окно, правда, приоткрыл.
– На какое пятнышко, на это? – спросил Барди, вертя в руках карандаш и трогая пальцем крохотное углубление в карандашике.
Когда Барди дотронулся до пятнышка, острие карандаша было направлено в сторону Майкла. Машину, потерявшую управление, занесло, развернуло на 360 градусов и бросило на резиновое заграждение безопасности. Салон наполнился вязким защитным гелем за мгновение до удара. Прозрачный мармелад вокруг двух половинок разрезанного пополам Майкла стал клюквенно-красным. Барди, окно которого было открыто, гель защитил не полностью. Мальчик потерял сознание, стукнувшись головой о косяк. А Рино, Маша и Риз были в полном порядке. Сзади при аварии в «Позарожец» врезалась какая-то машинка из простых, без геля. Ее водитель от удара погиб сразу, хотя у его авто был помят только бок.
После полной остановки дверцы отъехали в стороны, и гель, сворачиваясь нитевидными сухими хлопьями, начал потихонечку высыпаться наружу.
И надо отдать должное Рино Слунсу. Из всех троих он единственный не растерялся. Выбравшись из геля, огляделся по сторонам и, убедившись в том, что вокруг нет ни души (мимо летели какие-то машины, но никому, разумеется, не было дела до чужой аварии), Рино взял командование на себя.
– Дюшка, выволакивай водителя из второй машины и тащи в первую. А ты, Маша, выволакивай Барди и тащи его подальше вдоль обочины. Я попробую взять комп. Пушку эту гребаную – с собой. Мы слиняем на чужой тачке. К чертям эту школу! Никто не против?
– Я – за! – сказал Риз. – Все они сволочи. И тот, который меня сюда засунул, тоже. Я же стал первым, а они ничего обратно не возвращают!
Последнюю фразу Маша и Рино не поняли, но было ясно, что Дюшка сбежать из школы не против.
– И я – за, – быстро сказала Маша. – Уже Варю, Олю и Кле убили. Барди неизвестно, выживет или нет. Вдруг я – следующая? Линяем! А с парашютом я и так сама потом попрыгаю.
– Тогда действуем быстро! – коротко кивнул Рино, глубоко вдохнул для храбрости и полез в наполненный хлопьями «Позарожец», чтобы снять с руки разрезанного Майкла его браслет с компьютером.
Маша занялась Барди, который все не приходил в сознание. А Ризенгри выбросил из второй машины водителя и стал проверять, в порядке ли его авто, годится ли оно для дальнейшего путешествия. Всю троицу словно лихорадило.
Не прошло и нескольких минут, как ребята уже сидели во второй машине, которая, как оказалось, была вполне в рабочем состоянии. За руль села Маша. Она с первого класса интересовалась машинами и даже уже успела поучаствовать в районных детских гонках, поэтому чувствовала себя за рулем достаточно уверенно. Рино залез на заднее сиденье и попробовал включить компьютер. Когда они собрались уже стартовать, Риз вдруг решительно сказал: