– А сколько тебе всего лет? – опять спросила она Жизу.
Та посмотрела на нее, как на полную дуру:
– Четырнадцать. Че-тыр-над-цать лет. И сто тридцать два дня.
– Нет. Ну… сколько ты тут всего?
– А я помню? Тут все сбиваются со счета лет через десять… Ой, да, дырявая моя башка! – Жиза треснула себя ладонью по той части зеленых дредов, которая свисала на лоб. – Как я могла забыть? Важное правило! Запоминай, а то мне и этого одного дня не зачтут. Считать свои дни в Фтопке запрещено. То есть мысленно считать можно, но записывать – нет.
– Я не буду записывать, – немедленно согласилась Пипа.
– Тогда пошли гулять!
Они пошли гулять. Пипа изумленно разглядывала диковины. Диковинным было все: и подстриженные в виде животных и шаров кусты, и обтянутые сеткой площадки для игры в мяч, и такие кривые штуки, на которых катаются на досках, а доски на колесиках.
– Еще можно на доске под парусом кататься, – сказала Жиза. – Но я подробности не знаю, это только для пятнадцатилеток. У нас там Великая Стена не совсем везде, в той стороне есть озеро, и там в Стене есть Дверь, а за ней Путь на озеро. Но в Дверь могут только пятнадцатилетки пройти, и то не все, а некоторые. Они рассказывают, что там на берегу есть доски с парусами. А озеро большое, страшное и глубокое. В общем, бассейн лучше. У нас тут восемь бассейнов и один аквапарк.
– Один что?
– Аквапарк. Расслабься, в него только после тринадцати можно.
– А восемь чего?
– Бассейнов. Ты что, и что такое бассейн не знаешь?
Пипа не знала.
– Вот же холера, ты совсем ничего не знаешь! Бассейн – такая отличная штука! Там можно плавать! И плескаться. И прыгать с бортика. В общем, как только первый день зачтешь – открывай бассейн.
– А как же соль?
– Соль подождет!
Они гуляли часа три. Дошли до красной дорожки. Встретили трех велосипедистов, одного скейтбордиста, двух просто гуляющих девочек и одну девочку на попрыгунчике – при виде бревна, на котором можно прыгать, у Пипы челюсть отвисла так, что чуть на грудь не упала. Еще они прошли мимо зверинца, в основном состоящего из курятника, но Жиза сказала, что там дальше, если войти внутрь, есть много другой живности. Еще обогнули круглую площадку со сценой и скамейками:
– Вот тебе и цирк, о котором ты вчера столько болтала!
Еще не видели, но слышали звуки дрели:
– За этими деревьями мастерские, но там скучно!
Еще обошли стороной качели с каруселями:
– Тебе пока сюда нельзя, видишь, красное? Каждую качель-карусель придется отдельно открывать.
Пипа смотрела на восхитительную расписную карусель и думала о том, что первый же зачтенный день потратит ни на какой не бассейн и ни на какую не соль, а вот на эту карусель, именно на эту. Она видела такую на старой открытке, почти такую. На Новый год ангелы обязывали жителей Земли-75 дарить друг другу праздничные открытки и хранить их. У каждой семьи был специальный сундук, в котором в обязательном порядке хранились все полученные открытки. Пипа иногда их рассматривала, когда становилось совсем скучно.
– Карусель! Настоящая! – Она смотрела на нее и смотрела, глаз не могла отвести, а ноги сами собой…
– Эй, тебе туда нельзя! Долбанет же! И баллы наберутся! У тебя и так уже шестьдесят один штрафной очк за вчерашнее. Еще тридцать девять – и в изол на сто дней!
Диди. За первое нарушение начисляли один очк. За второе – десять очков, а за третье – сразу пятьдесят. Это если нарушать подряд, специально и одно и то же. То есть если бы Пипа накануне попробовала бы сок, а потом попробовала бы сломать тарелку, а потом прыгнуть через перила, а потом врубить в ночное время музыку на полную катушку, – она бы получила всего один плюс один, плюс один, плюс один – четыре штрафных очка. Но сок Пипа пила специально, три раза подряд. И вот плачевный результат. Не берите пример с Пипы, не поступайте так, когда и если попадете в Фтопку!
Ноги несли Пипу Мумуш в сторону карусели. «Пункт три-точка-четыре. Если вновь прибывшее лицо, гидом которого вы являетесь, в первые сутки пребывания в Фтопке наберет более ста штрафных очков, задание не будет считаться выполненным…» – вспомнила Жиза, похолодела от ужаса и бросилась за «вновь прибывшим лицом», приближающимся к карусели как зомби.
– А ну стоя-а-ать!!! Холера, итить, ну тупа-а-я!
Удержать Пипу Жизе было проще простого, разные весовые категории. Во-первых, разница в четыре года и сто с хвостом дней. Во-вторых, телосложения разные: Пипа тощая и малахольная, Жизель – кровь с молоком и рост выше среднего. Ну, и в-третьих, как только понимаешь, что тебе могут не зачесть день…
– Хочу!
– Нет.
– Да.
– Ни за что! Тебя долбанет.
– И пусть.
Да что ж ты будешь делать. Не держать же ее в обхват вечно?!
– Пошли отсюда. Она все равно не закрутится, пока красный горит.
– Я просто посижу. На той лошадке.
Да что ж ты будешь делать. Жиза силой принялась оттаскивать Пипу от злополучной карусели.
– Завтра. Завтра вечером, на исходе третьего дня, после того, как я объясню тебе все правила и мне зачтется день, я тебя отведу в Зал Заданий брать первое твое задание, и мы расстанемся. Ты справишься с задачкой – ты справишься, я в тебя верю! И как только справишься, вернешься сюда и откроешь карусель, и все будет хорошо-о-о… Фух!
Жиза аж взмокла, пока тащила эту ужасную девчонку. Кажется, обошлось. Надо переключить ее внимание на что-то другое.
– Слушай, уже обедать пора. Пошли пончики есть. Пончики с кремом – это же здорово, это же почти как карусель, да? И крем уже внутри, макать не надо. И бесплатно.
Они пошли есть пончики. «Еще завтра продержаться – и плюс день!» – думала Жиза.
Глава 9Прогулка во флиссе
Пока Элина болтала с новыми подружками, а Ризенгри следил за игрой бармена Сэмма, Дюшка шел по тропинке, сопровождаемый инопланетной старушкой с Земли номер двадцать восемь. Вокруг тропинки был ранний март, – такой март, который бывал обычно на Дюшкиной планете мутантов, в его родном городе. Осевший, плотный и слегка запыленный снег, дырявый от первого весеннего дождя. Вдали по сторонам – голые деревья… А на самой тропинке царил жаркий июль – такой жаркий на Дюшкиной родине редко выпадал, вот если полететь южнее, то да.
Клюшкин шел открыв рот. Как же это возможно? Да еще если учесть, что они попали сюда, войдя в обычную квартиру обычного подъезда самого обычного-разобычного дома в городе. Да еще если учесть, что в первый момент тут был хвойный лес.
– Ты молодец, что сразу сообразил, как меня найти! – продолжала между тем Лещща. – Не каждый сообразит сразу залезть в комп, правильно задать вопрос поисковику, затем разобраться в нашей телефонной системе…
Дюшка слушал комплименты вполуха. Какая проблема – залезть в комп? Он нагнулся, сорвал мимоходом травинку. Размял ее пальцами, понюхал. Это была самая настоящая травинка. На пальцах осталась зелень. Дюшка сделал шаг в сторону, зачерпнул снега, протер пальцы. Снег тоже оказался самый что ни на есть настоящий. В полуметре от тропинки было холодно и свежо, дул ветерок. Над тропинкой горячий воздух висел тяжело, неподвижно.
– Чудеса тут у вас! – не удержался Дюшка.
– Не у вас, а у нас! – возразила Лещща. – Да, я согласна, эта сокращалка построена не совсем обычным способом, открытым, и тебе такие пока не приходилось видеть, ты же на Пи новенький, но…
– Простите, – вежливо перебил ее Дюшка. – Но я вас не совсем понимаю. Что такое «сокращалка»? Что значит «открытым способом»? Почему вы сказали «на Пи», а не «в У-У»? Возможно, я задаю наивные вопросы, но…
– Ты задаешь очень правильные вопросы, мой мальчик! И я тебе отвечу на них. Но об одном мы должны договориться сразу.
Лещща Мымбе остановилась так резко и внезапно, что Клюшкину едва удалось не налететь на нее, в последнюю милисекунду отскочив с жаркой тропинки в дырявый снег.
– Ддд… Давайте договариваться! – оторопело пробормотал он.
– Но сначала ответь на пару вопросов. Я очень не люблю задавать вопросы, поскольку на планете, откуда я родом, это считалось крайне неприличным. Но сейчас это необходимо. Итак. Ты ниточки видишь?
Клюшкин посмотрел на свои руки.
– Нет.
– А если посмотреть мутангельски?
– Как-как?
– Так, как ты смотришь, когда понимаешь, что ты уже не человек.
– Послушайте, но я… – Ему было неловко. – Я… Мне иногда в голову приходят разные глупости, но я… Нити были во сне, они… они как бы оборвались и…
Он вновь глянул на свои руки. Бывшие сине-черные нити теперь стали ослепительно-синими, почти васильковыми. И Дюшка понял, что они целы-целехоньки. Как появились тогда, в тумане, около щита с подсказкой, так и не оборвались, ни одна. Зато мысли его внезапно оборвались, все сразу.
– Вижу, конечно, – сказал он. – Куда ж они денутся.
– Вот! Видишь! – обрадовалась Ле, но сдержанно обрадовалась. – И ты отлично справлялся с многомерным пространством, пока твои друзья болтались в застывшем виде в трех измерениях?
– Нет, вы о чем… Ладно, да. Да.
– Замечательно. И ты спокойно развернул новую одноразовую сокращалку для себя и своих друзей, используя метод дзета и след, оставленный мной?
– Нет, то есть… Да. Я прошел и протащил Ризи и Элю. Но ваш брат Бьорки… Извините, но…
– Ерунда, не извиняйся. Итак, ты – мутангел. Больше вопросов у меня нет. Теперь договариваемся. Я тебе расскажу все, о чем надо рассказать новичку– мутангелу. Да и сам можешь задавать любые вопросы, отвечу. Но я не уверена в том, что твои друзья, попавшие на Пи благодаря тебе, тоже стали полноценными мутангелами. У каждого своя дорога в жизни, своя школа, свои каникулы. Каждый узнает нужное в свой срок. Поэтому не делись с ними лишними для них знаниями. Договорились?
– Я постараюсь, – кивнул Дюшка, вздрогнув на слове «каникулы», но немедленно взяв себя в руки. – Постараюсь.
И Лещща Мымбе подробно рассказала о том, как устроен уровень Пи, какие тут правила и почему одна и та же дверь может привести тебя в совершенно разные места. Единственное, о чем она не рассказала сразу, – о том, что такое Онн. Но по ее настоянию Дюшка остался ночевать в ее доме.