Эля, Ния и Маша попали во флисс гораздо раньше Дюшки, хотя встали позже. Просто они не бродили по улицам и не лопали в нерешительности мороженое в супермаркете. А сразу отправились во флисс. С девочками общался тот же гномик, к которому позже попал Дюшка.
Маша Малинина пожелала встретиться с кем– нибудь реальным, с кем – не важно. Лишь бы было весело и романтично. Или прикольно. Маша очутилась в парке аттракционов, перезнакомилась с целой компанией ребят, которые в этот день тоже решили отдохнуть, и даже решила продолжить отношения с одним из них, Тэнчем. Ребята оказались программистами, причем из Мебиклейна. Даже странно, что они раньше не встречались! Хотя программеры и тестировщики часто ходят разными дорожками, так что, может, и не странно. Тэнч с таким увлечением рассказывал о своей работе, что Маша загорелась идеей тоже начать программировать. Флисс подарил Маше встречу с ее будущей профессией, любимой на всю жизнь.
Элина Нарциссова категорически не захотела ни с кем встречаться, если это не будет Ризенгри. Все– таки гном уговорил ее провести время на старинной шхуне в качестве принцессы. Эля согласилась. И не пожалела об этом ни капельки. Флисс подарил Эле встречу с морем, которое раньше девочка видела только на картинках.
А Ниоко Нири неожиданно заказала себе инграмму в виде Дюшки Клюшкина.
– Вы уверены в том, что готовы к встрече с инграммой? – вежливо спросил гном.
Ния кивнула.
– Вы входите во флисс впервые, – покачал головой гном. – Может, лучше встретится с реальными людьми? А вот во второй раз…
Ния неопределенно повела плечами. Ей вдруг стало настолько все равно…
– Хорошо, – сказал гном. – Давайте сделаем так. Пусть флисс сам решит, что вас ждет, инграмма или реальность. Договорились?
Ниоко попала в осень. Лес сиял золотом с небольшими вкраплениями пурпура. Темно-изумрудный плющ обвивал стволы. Дорожка, мощенная серым, потрескавшимся камнем, уходила вдаль. Ния пошла по дорожке. Она давно перестала быть той Варей Ворониной, которая жила с мамой на планете мутантов и училась в одном классе с последним человеком Андреем Клюшкиным. Дело было не только в отсутствии клюва, мамы, дома, друзей и родной планеты. Дело было в ответственности. Маленькая девочка Варя с замечательным клювом не отвечала ни за свои поступки, ни за свои чувства. Юная певица Ниоко была совершенно самостоятельным человеком. Она знала, что первой любви не вернуть, но готова была жить дальше, петь, радовать поклонников и строить планы на будущее. Пусть даже это будущее уже никогда не сможет быть счастливым.
Ния посидела на каменной скамейке, погладила гладкий бок мяча – похожий мяч был у нее в детстве – и пошла дальше. Между двумя дубами висел гамак. Ниоко села в него и стала качаться. «Надо придумать песню про осень и гамак», – подумала Ния. Она долго качалась. Песня не придумывалась, только самая первая строчка. Ниоко решила вернуться на каменную поляну. Она встала, обернулась и замерла. Перед ней стояла инграмма Дюшки Клюшкина. Ниоко побледнела, но тут же пришла в себя. Что ж с того, что во флиссе она встретила того, кого она собиралась встретить? Девочка мужественно обошла гамак и подошла к Дюшке. Она не знала, как общаться с инграммами. Но полагала, что флисс все проблемы должен взять на себя. Ведь она пришла сюда развлечься!
– Добрый день! – вежливо произнесла Ниоко. – Свет вам в спину!
Дюшка молчал. Если бы он не знал, что Варя взорвалась… Если бы он не знал, что флисс может создавать инграммы… Если бы не отсутствие клюва… Если бы не все это вместе, Дюшка бы голову на отсечение мог дать, что перед ним – Варя Воронина.
Дюшка молчал. Ния подумала о том, что инграмма не очень качественная.
– Добрый день! – наконец процедил Дюшка.
– Меня зовут Ниоко Нири, – представилась Ниоко. – Но можно просто Ния.
Дюшка продолжал молчать.
– А вас, наверное, зовут Андрей Клюшкин?
Ния улыбалась, склонив голову. Она хотела казаться очень спокойной и уверенной в себе. С трудом, но это девушке удалось.
Дюшка подумал, что он никогда больше не придет во флисс. От таких штучек и разрыв сердца получить недолго! Клубок каких-то непонятных, невнятных чувств появился из ниоткуда и замер в области солнечного сплетения. И вдруг Дюшке стало интересно, что может знать о нем инграмма, кроме имени? Он облизал пересохшие губы и сказал:
– Да, меня зовут Андрей Клюшкин. Можно просто Дюшка.
«Не стоило мне заказывать инграмму!» – подумала Ниоко, разглядывая Клюшкина. В памяти Нии остался другой Дюшка – полноватый, неловкий мальчик, который стеснялся отвечать у доски. Тот, кто стоял перед ней, был выше, стройнее и взрослее. Этот, ненастоящий Дюшка, был гораздо лучше того, который был в воспоминании. Но что с ним делать, с ненастоящим?
– Погуляем? – предложила Ниоко. – Сегодня такой замечательный день…
Дюшка кивнул. Они молча пошли дальше. Осенний воздух горчил. Обоим хотелось, чтобы эта прогулка поскорее окончилась. Оба считали друг друга инграммами.
– Скажите, а что вы еще про меня знаете? – спросил Дюшка.
Ниоко фыркнула. Она полагала, что флисс должен развлекать, а не устраивать экзамен ее памяти. Но высказывать все ненастоящей инграмме, которая ни за что не отвечает, Ния не стала. Она послушно перечислила:
– Я знаю, что вы были последним человеком на своей планете. У вас были младшие сестренки-близняшки. И круглая пятерка по оперативному хрюканью. Еще вопросы будут?
Ния посмотрела на инграмму Клюшкина с нескрываемым презрением. И как это многие могут пропадать во флиссе все свободное время? Разве может какая-то недоделанная жалкая инграмма заменить реального человека? Дюшка был такой… такой классный. Такой настоящий, такой добрый. А это существо.
Дюшка был несколько удивлен тем, что инграмма, похожая на Варю, ведет себя так нагло. Лещща Мымбе обещала, что флисс приносит всем удовольствие. И даже если флисс не может вернуть твою настоящую любовь, он может сделать так, чтобы тебе было хорошо. Но Дюшке вовсе не было хорошо.
– Будут еще вопросы! – зло бросил он. – Почему тебя сделали без клюва? И назвали Ния? И сделали такой врединой?
– Ничего себе! – возмутилась Ния. – Ты что себе позволяешь?! Нет, я, конечно, заказывала инграмму, похожую на тебя, но это переходит все.
– Ты заказывала? Это я сюда пришел! В первый раз, между прочим!
– Это я тут в первый раз! И в последний!
– Инграмма недоделанная! Да ты Вариной подметки не стоишь!
– Не смей называть мое старое имя, робот! Меня зовут Ния!
– Только бы знать, где ты выключаешься!
– Скорей бы этот кошмар окончился!!!
Последнюю фразу они прокричали одновременно. Ния давно так не злилась. Она стояла, вся красная и растрепанная.
– Какое счастье, что я заказала всего двухчасовую прогулку и скоро отсюда уйду! – сказала она.
– Уйдешь! В ящик! – съязвил Дюшка. – Или в чулан. Где там вас хранят, в чуланах?
– Придурок! Это ты – инграмма! Я – настоящая!!! А ты! Пошел! К муточерту! Ко всем муточертям!!!
Если бы в воздухе за спиной Нии не нарисовалась дверь, дело могло окончиться дракой. Но время пребывания во флиссе для Ниоко Нири истекло. Дверь нарисовалась и приоткрылась. Инграмма Вари Ворониной в сердцах сдернула со своего пальца кольцо, швырнула со всего маху его оземь и вылетела из флисса со скоростью пули.
Дюшка без сил опустился прямо на покрытую листьями дорожку. Ничего себе прогулочка получилась! Он лег на спину и стал смотреть в небо. Небо во флиссе казалось настоящим. «Из настоящего неба должен идти дождь!» – подумалось Дюшке. В то же мгновение на небе послушно собрались тучи, и стал накрапывать дождик. Стоило Дюшке пожелать – и дождь тотчас же прекратился бы. Но, назло всему, Дюшке захотелось, чтобы началась настоящая буря. Раз ничего не может быть хорошо, то пусть все будет плохо! Лес тихонько вздохнул, и началась буря. Резко потемнело, похолодало. Потоки воды, гром, порывы ветра – все, как полагается.
Лежать на спине сразу же стало мокро и противно. Дюшка сел. Он тупо сидел, поливаемый холодными хлесткими струями, и смотрел на прибитые водой к дорожке листья, мгновенно потерявшие все свое очарование. «Интересно, а если я захочу, чтобы в меня ударила молния, это произойдет?» – вяло подумал Дюшка.
Молния ударила в одно из деревьев на соседнем холме. На короткое мгновение потемневший лес осветился яркой вспышкой. Дюшка не увидел леса, он смотрел в землю. Но он увидел, как что-то на дорожке блеснуло, совсем рядом. Дюшка протянул руку и поднял с земли это что-то. Что-то оказалось кольцом. Кольцо было Клюшкину незнакомо, а вот камень… Это была кремовая опаловая пластика с янтарным профилем девочки с большим клювом. Дюшка вздрогнул. Не узнать свою собственную работу он не мог. Когда-то давно он сделал этот камень с помощью деда. Очень переживал, что Варя получилась непохоже. Дюшка хотел даже выбросить то, что получилось. Но дед сказал: это не беда, ведь у тебя еще все впереди, вырастешь – научишься. И Дюшка послушался, подарил камень Варе на день рождения. Правда, он так и не смог признаться, что сделал его сам. Соврал, что купил в магазине. А потом Дюшка забыл про этот подарок. Честно, забыл. Начисто, совершенно. Но ведь раз Дюшка забыл про этот камень, то и флисс не мог о нем знать. А значит, не мог его воссоздать. Не мог надеть на руку ингра… Стоп! Но тогда получается, что он встретил во флиссе вовсе не инграмму!!!
Дюшка вскочил, сжимая в руке кольцо. Мысли его понеслись галопом. Он и сам готов был нестись галопом, бежать, лететь, искать ту девушку. Пусть не Варю, пусть Нию или как там ее. Но куда бежать? Дюшка затравленно оглянулся. Дождь лил как из ведра.
– Ния! – закричал Дюшка, пытаясь перекричать бурю. – Ния, вернись!!!
В отчаянии Дюшка забыл о том, что бурю можно прекратить одним легчайшим усилием мысли. О буре он не думал. Он вообще потерял всяческую способность соображать. Очертя голову Дюшка бросился вперед по тропинке, словно это могло что-то изменить.