– Тапки ищу.
Пипа улеглась опять, на сей раз на живот, свесила голову вниз и стала заглядывала под кровать (к слову сказать, кровати в Фтопке почему-то были очень низкие, широкий удобный матрас на десятисантиметровых ножках – вот и вся недолга).
– Вот чума, зачем тебе тапки?! Давай под душ и пошли загорать на крышу. Я за тобой зачем пришла?
– За-а-оу-чем? – Пипа продолжала вглядываться в темную подкроватную щель и одновременно зевала.
– Ну ты тупа-ая! Ничего с первого раза не понимаешь. Говорю же: загорать. Не сегодня завтра дожди ливанут и похолодает месяца на три, а то и на четыре. Последняя возможность поймать солнце.
– А-у-о-ага… – Пипа зевнула с такой силой, что не удержалась и свалилась на пол.
Бух! Благо падать было невысоко. Жиза рассмеялась. А Пипа быстро подскочила, как мячик, и запрыгнула обратно на кровать.
– Без тапков не пойду!
– Без тапок. Дались тебе эти тапки!
– Ага, а за босиком штраф опять?
– Так босиком только в общественных местах нельзя!
– В каки-их?
– Ну… В едальне, в школе… Где людей много.
– А в своей комнате можно?
– Во всех своих комнатах можно.
У каждого жителя Фтопки было несколько своих комнат. Вообще конструкция зданий и внутреннее расположение разных помещений были не совсем такие, какие могли бы представить себе жители Земли-11, Земли-12 или Земли-13. Подковообразный Желтый Дом (к слову сказать, довольно длинный) с внутренней стороны был довольно гладкий, без выступов. Жилые этажи (четные, но не все четные, а выборочно) с этой, вогнутой, стороны имели открытые коридоры с перилами, однако в дождливое и холодное время года они закрывались небьющимися стеклами. Стекла также выдвигались автоматически, если сильный дождь начинался летом. Все комнаты, в которых жили фтопленники, выходили в эти коридоры и были устроены внутри по одному и тому же принципу. Входя в свои апартаменты, каждый фтопленник попадал в довольно просторную комнату, в которой стояли: низкая кровать, письменный стол с компьютером и трехногий стул на обруче к нему, еще два стола пониже, книжные полки, что-то вроде дивана, два спортивных тренажера и некое сооружение прямо у входа – что-то вроде вешалки с полками. Из комнаты в другие помещения вели еще три двери, две из которых были закрыты (открывались после исполнения фтопленнику двенадцати и тринадцати лет), а за третьей была очень просторная ванная, в которой также находилось что– то вроде гардеробной. Была, вообще говоря, в комнате и еще одна, четвертая дверь. Но она новичкам была не видна, так как находилась за книжными полками.
Прямо напротив входа располагалось огромное, во всю стену, окно. Оно начиналось прямо от пола. Так что можно сказать, что в комнате было аж пять дверей. Но за окном была не «бездна», как можно было бы предполагать. Окно выходило на внутренний балкон не балкон, а, скорее, еще одну комнату, но без внешней стены, и вот по ту сторону комнаты-балкона уже начиналась «бездна», как говорила Пипа. То есть дом оканчивался. Окно открывать разрешалось. Но вот ходить за порог на балкон – нет, только после одиннадцатилетия. За счет того что эти балконы были неодинаковые, некоторые из них совсем небольшие, а другие, наоборот, просторные, выдающиеся вперед, Желтый Дом с выпуклой стороны был немного ершистый.
Несмотря на единственное окно, в комнате Пипы Мумуш было светло. Во-первых, на двадцать четвертом этаже никакие деревья-кусты ничего не затемняют. Во-вторых, окно выходило на юг. В-третьих, оно было во всю стену. И наконец в-четвертых, надо учесть, что верхнего, двадцать пятого этажа, над этой комнатой-балконом не было. А до двадцать шестого – метров шесть высоты.
Обитатели Фтопки называли эти свои балконы двориками. Многие выращивали на них цветы, а некоторые ухитрялись даже деревья выращивать – лимоны и апельсины. Выращивание деревьев правилами было не запрещено.
– Да встанешь ты или нет? Загорать пора. Опоздаем – все лучшие места займут!
Пипа опять зевнула и наморщила лобик:
– Я не хочу загорать. Зачем загорать? Я спать хочу.
– А больше ты ничего не хочешь?
Пипа сладко потянулась, бухнулась на подушку:
– Ну-у-у… Еще пончиков хочу, еще хочу взять новое задание, решить его, получить новый день, открыть что-нибудь, только пока не знаю, что. Только не еще одну карусель, нетушки.
Спустя час-полтора они все-таки поднялись на крышу (Пипа долго отказывалась надеть купальник, такого рода одеяние казалось ей ужасно неприличным).
На крыше оказалось здорово! Все было отлично приспособлено для полноценного летнего отдыха. Кое-кто загорал. Четыре парня лет тринадцати играли в странную игру, перебрасываясь двумя разноцветными кривыми штуками, летающими по таким невероятным траекториям, что было совершенно непонятно, как мальчикам вообще удается ловить эти кривули. В нескольких открытых бассейнах плескались «мелкие», как назвала их Жиза. Пипе показалось, что она сказала это с некоторой долей презрения.
– Я тоже теперь мелкая! – заметила Пипа.
– Ты – другое дело! Ты новенькая. А эти… Потом объясню. Пошли туда! – Жиза указала на самый дальний угол крыши, где стояли поломанные плетеные кресла, ножки которых время изогнуло колесами. – Это кресла-качалки, тебе в них можно, кресла открывать не надо. К тому же там можно спокойно поговорить.
Кресла-качалки Пипе категорически не понравились. Любому человеку, полночи крутившемуся на карусели до посинения и позеленения, не пришлись бы на следующее утро по душе никакие качалки! Пипа пересела в обычное кресло. Ей было жарко. Брать пример с Жизы, скидывать с себя платье и оставаться в купальнике, то есть практически в нижнем белье, ей не очень хотелось. Загорать тоже не хотелось. Хотелось спать. А лучше – скорее открыть новое задание, решить его, прибавить себе день, а потом залечь спать.
А что на этот день открыть – решить потом. На проснувшуюся голову.
– Можешь не раздеваться, – разрешила Жиза. – Не загорать же я тебя сюда привела, в самом деле!
– А что делать? – испугалась Пипа.
Вообще-то, с одной стороны, она ничего плохого от Жизы не ждала, с другой – все может быть, это же Фтопка, а не дом родной.
– Поговорить надо. А крыша – единственное место, где ангелы тебя не слышат. Проверено.
Диди. Жители Фтопки, разумеется, глубоко заблуждались по поводу недоступности крыши для ангелов.
Пипа ничего не понимала:
– Так ангелов же тут нету! Ты сама говорила!
– Нету. Но как нету? Так чтобы встретить, ты ангела не встретишь. Такого, чтобы с руками-ногами в смысле.
Пипа представила себе безрукого и одновременно безногого ангела и вздрогнула. Одно тело с головой, брр! А как они тогда передвигаются? А-а-а, наверное, потому и не встретишь! Передвигаться же без рук– ног невозможно. Они, наверное, бедные, лежат в своих комнатах на кроватях и не шевелятся. Только глазами, небось, зырк-зырк, и голову поворачивают. Ой, а вдруг один такой безруконогий в соседней с ней комнате живет? Между ней и той девочкой Тусей, которая целые дни спит. Интересно, а за что сюда, в Фтопку, ангелы попадают? Наверное, тоже за лишние вопросы. Эх…
– А кто их кормит? – спросила Пипа.
– Кого? – обалдела Жиза.
– Ну этих, безруких.
– Кого-о???
Пипа решила не пояснять кого. Поняла, что услышит в ответ только «чума, итить», «ну ты тупа-ая» или что-то в этом роде. Матом ругаться в Фтопке нельзя, но все противные слова, за которые не наказывали, Жиза употребляла постоянно, к месту и не к месту.
– Так, подруга! Ты вообще слышала меня? О чем я тебе уже пять минут вещаю?
Пипа призналась: не слышала. К тому же она не знала, что такое «вещаю».
– Дубль два, – вздохнула Жиза. – Слушай и запоминай. Нет, не так. Лучше так: слушай и повторяй. Ангелов живьем в Фтопке нету. Но они где-то есть, потому что следят за исполнением правил. Как именно следят, никто не знает. Поняла?
– Да.
– Что поняла, повтори.
– Ангелов живых тут нету, только мертвые. Мертвые ангелы все слышат и следят за всеми.
– Чума, итить!!! Откуда в твоей тупой башке взялись мертвые ангелы? Я разве произносила слово «мертвые»?!
Пипа вынуждена была признать, что не произносила. Но ведь всем известно, что мертвые могут все слышать и потихоньку следят за живыми. Потому что что им еще, мертвым, делать?
– Так. Дубль три. – Жиза извлекла из пляжной сумки очень красивый веер ручной работы и стала им обмахиваться. – Делаем так. Слушай, запоминай и повторяй слово в слово. Поняла? Слово в слово!
– Поняла, – кивнула Пипа, не сводя глаз с веера. – Слово в слово. А его можно десятилеткам открыть?
– Кого?!
– Веер. Я тоже такой хочу. У моей мамы тоже есть веер, она его в театр два раза брала, чтобы все видели, что у нее не только новое платье есть, но и…
Жизель тихо взвыла.
Потратив уйму времени и едва не сгорев на солнце, Жизе удалось донести да Пипы следующую важную информацию:
– выполнение правил контролируют ангелы, но ангелов не видно;
– крыша – единственное место, где можно говорить о том, чего не надо знать ангелам;
– о том, что крыша – место, недоступное ангелам, малолетки не знают;
– Жиза открыла Пипе секрет крыши потому, что у нее есть план;
– есть большая вероятность того, что новое задание Жизы будет «помогать Пипе сто дней так, чтобы Пипа набрала за сто дней не больше ста баллов, но Пипе об этом задании говорить нельзя»;
– поскольку пока что Жиза это задание не получила, она как бы ничего не нарушает, разговор идет о гипотетическом задании;
– поскольку Пипа уже набрала 96 баллов, она, скорее всего, очень скоро наберет сотню и отправится в изол, то есть в свою комнату на сто дней, и вот тут – па-бам! – переходим собственно к плану (см. следующий пункт);
– Жиза пока не будет брать следующее задание, а оперативно поможет Пипе натаскать в свою комнату всего, что нужно, чтобы спокойно и даже с удовольствием прожить сто дней взаперти;