Кирилл запустил руку в пакет и извлек из него гэн, который был похож на макароны-спагетти.
Они пошли к набережной. Варя чувствовала себя немного неловко в длинном платье, юбку приходилось приподнимать, если на пути случалась ступенька. К тому же Варе не хотелось испачкать подол. Жалко, что при обратном переходе сокращалка ее переоденет в то, что было на ней в Мебиклейне.
К счастью, ступенек на пути было мало, набережная оказалась близко.
Ароматы фруктов сменились запахами моря. Было очень, очень тепло, почти жарко.
– Парные плоды, на которых гэны раскрывают свои лучшие качества, растут вдоль всей этой бухты, – объяснял по дороге Кирилл. – Но желательно найти растение, которым хотя бы сутки никто не пользовался. Этим кустам надо успевать накапливать силу, а… О, вот этот подойдет!
На подходящем, по мнению Кирилла, небольшом кустике плодов вроде бы не было. Но некоторые листья были крупнее и мясистее своих собратьев, они и являлись плодами. Срывать или есть их не требовалось. Кирилл положил один из листов на свою ладонь, а на него, как на блюдце, немного «макарон».
– Сейчас начнется! – прошептал он.
Началось: макароны начали набухать, увеличиваясь в размерах, и пофыркивать. И искорками стреляться, кро-о-ошечными такими.
Варя склонилась над листом, чтобы лучше разглядеть. Ее обалденные волосы – они всегда были обалденными, а на Пи при надлежащем уходе стали нереально обалденными – коснулись листа гэна и руки Кира.
Кирилл вздрогнул, и лист-блюдце вместе со всем содержимым чуть не улетел в кусты, сделав сальто. Проявив чудеса ловкости, Кир поймал его на лету, даже удалось не оторвать лист от ветки, на которой он все еще рос. В прямом смысле, вот прямо сейчас – рос, увеличиваясь в размерах!
– Ой! Горячо, да? – сочувственно спросила Варя, когда лист с гэном чуть не улетел.
– А? Ч-что? Нет, это совсем не горячо. Он немного нагревается, но с этой стороны не… не очень. Сейчас самое интересное начнется, смотрите!
Кирилл бесстрашно склонился над своей ладонью, и Варя храбро последовала его примеру. Ее волосы опять коснулись руки Кира. На этот раз лист, выросший раза в полтора, решил не повторять сальто, но макароны, разбухшие до сосисочно-сарделечных размеров, все-таки подпрыгнули, фыркнув особенно громко.
– Все-таки опасный плод, – шепотом сказала Варя. Она хоть и не отошла, но волновалась.
– Таинственный! – тоже шепотом ответил Кирилл. Судя по его дрожащему голосу, он тоже немного волновался.
Гэн продолжал пофыркивать, поблескивать и расти. Спокойствие сохранял только превращенный в бабочку дрон с видеокамерой.
Вдруг гэн замер. И фырчать перестал. Прозрачность его повысилась, и стали видны внутренние прожилки, по которым бегали огоньки. Теперь стало ясно, откуда брались искорки!
– Готово! – торжественно объявил Кирилл. – Ваше величество, кушать подано!
Варя неуверенно протянула руку к живущему своей неведомой жизнью экзотическому плоду и осторожно тронула его пальчиком. Едва теплый.
– Будьте осторожны, – предупредил Кирилл. – В первый раз некоторые его гм… особенности могут показаться слишком особенными.
Варя взяла гэн двумя руками (он теперь был по форме похож на большое-большое яйцо, как раз двумя руками и удержать) и оторвала от листа.
– Можно кусать?
– Лучше не кусать, а пить, – подсказал Кирилл. – Если откусить, кожица порвется, сок брызнет во все стороны, и ничего не останется.
– Как пить? – не поняла Варя. – Откуда?
– Ну-у, как целоваться. Приложи губы к кожице и так осторожно…
Не дожидаясь конца объяснений, Варя поднесла гэн к губам, и – бах!!! – он лопнул, сок брызнул ей в лицо, потек по шее, руки стали мокрыми и липкими. На Кирилла тоже попало.
– Ничего, с кем не бывает! Со второй попытки получится. Надо просто немного аккуратнее и…
– Не надо второй попытки! – Варя вдруг расстроилась, и сильно. – У меня не получится. Мне… клюв мешает. Он ужасный!
– Очень красивый клюв, – возразил Кирилл. – Как он может мешать?
– Красивый?! Да ну! Большой, немодный, я тут никого еще с клювами не видела. Я давно думала сделать пластическую операцию, срезать его. Мешает только! Если простуда, не высморкаться, – обидевшись на свой клюв, разоткровенничалась Варя. – Да он даже целоваться мешает!
– Ерунда какая! – не поверил Кир. – Не может такого быть!
– Может!
– Не может! Вот смотри…
И не успела Варя и рта открыть, как… Хотя нет. Она как раз успела немного открыть рот, чтобы сказать, что… Как этот самоуверенный, наглый нахал, этот типчик с муточерт знает какой Земли-13, которого она впервые увидела всего каких-то пару часов назад, который клятвенно обещал не выяснять ее адрес, как он… Да, все верно: он целовал ее! Не так, как Дюшка, а склонив голову набок, и клюв не мешал, – надо же, оказывается, действительно не мешает! – и… «Я что, держу его за голову?!» – Варя не сразу поняла, что происходит, но, как только поняла… Как только поняла, они уже не целовались.
– Так, – сказал Варя. – Лапы убрал!
Кирилл поспешно отдернул руки, для верности даже спрятал их за спину.
– Я домой.
Кирилл покорно кивнул.
– За мной не ходить.
Второй кивок.
– Меня не искать. Никогда.
На «меня не искать» Кирилл успел кивнуть в третий раз, но на «никогда» встрепенулся:
– Буду искать, если тебе будет грозить опасность или…
– Мы! Не переходили! На «ты»!!! – закричала вдруг Варя. – И никогда не перейдем! Прощай!!!
И бросилась по набережной обратно, к сокращалке. Кир за ней:
– Варя, подожди… Подождите! Я не хотел… То есть я, конечно, хотел, но… Ну мы же можем просто дружить!
В пышном, почти бальном платье до полу бегать ужасно неудобно, даже если тебя переполняет злость и прочий адреналин. А наряд принца гнаться за убегающими красавицами нисколько не мешает. У самой сокращалки Кирилл беглянку догнал.
– Стой. Да постой ты! Два слова! И отвалю, клянусь!
Варя остановилась. Но вид у нее был весьма боевой.
– Ну?
– Я тебя люблю.
– А я тебя нет.
– И буду любить вечно.
– Твои проблемы.
– Я не буду тебя искать, но…
– Это мы уже слышали.
– Но если я тебе понадоблюсь, вот тут все мои координаты… В любое время, всегда…
Кирилл протянул Варе что-то вроде визитки, на уровне Пи приняты не визитки, а напоминающие пуговицы или бусины-кругляшки с информацией, они же являются чем-то вроде мини-телефонов.
Варя не взяла.
Кирилл опустил пуговицу в пакет с фруктами и протянул Варе пакет.
Варя не взяла.
– Прости меня за все, что я сделал не так и…
Варя молча повернулась и шагнула в сокращалку Кир остался по эту сторону.
Глава 12. Подвалы замка Земли-75
Сутра с неба лило. Мамаш привык просыпаться под шум ливня. Сейчас ливень окончится, вы глянет солнце, появятся слуги, и можно будет идти есть. Конечно, пойти пожрать можно в любое время. И в любое время можно позвать слуг, чтобы они помогли одеться Великому Изобретателю пончиков с кремом. Даже можно потребовать, чтобы они принесли еду прямо к его роскошному ложу. Или изобразили танец маленьких гусей в его честь. Все что угодно можно потребовать. Но после того, как ангелы вкатили Мамашу Мумушу двенадцатый укол мудрости (максимально возможное число!), общаться с тупыми слугами ему стало скучно и муторно. Так что он просто решил дождаться появления солнца: к этому моменту повара приготовят свежий завтрак.
С тех пор как Мамаш Мумуш изобрел пончики с кремом и вместе со всей семьей переселился в шикарный замок на центральной площади города, прошло тридцать лет и три года. Солидный срок! Великим Изобретателем он ухитрился стать в двадцать два. Таким образом, сейчас ему было аж пятьдесят пять лет. Надо сказать, выглядел он бодрячком. Дело было в уколах мудрости, разумеется. На Земле-75 мальчишки рано превращаются в мужчин; в свои двадцать два Мамаш выглядел грузным противным мужиком, которому только бы набить брюхо и завалиться на диван. Теперь, в пятьдесят пять, он по-прежнему был толстячком, но в нем появилось что-то притягательное, располагающее: мягкость в движениях, снисходительность в разговорах и проблески ума во взглядах на жизнь.
Семья Мамаша была очень большая, поэтому в замке бурлила жизнь.
Нижние два этажа занимали его братья и сестры, успевшие обзавестись своими семьями и нарожать детей. Старшие братья, Машмаш и Мушмуш, купили на госпособия (точнее, на ангелопособия) собственные дома на соседних улицах, однако кормиться приходили в замок и имели апартаменты для отдыха на первом этаже, недалеко от кухни. Конечно, топать хавать в другой дом в любую погоду не шибко удобно, но выгода же сплошная! Теперь у жены Машмаша – восемь новых платьев. У жены Мушмуша, правда, всего шесть, но зато приданое двум дочерям собрано по полной программе! Кроме того, жить в собственных домах круглый год совершенно не обязательно, спать можно оставаться и в специально отведенных для этой цели апартаментах.
Младшие братья с семьями жили в замке постоянно. По закону живущие в замке в качестве семьи Изобретателя не имели права работать, а получали только небольшое пособие. Поэтому у жены Мимиша было всего два новых платья, а у жены Мишмиша всего три. Но они не очень переживали. Зато, во-первых, за детьми можно не смотреть, это забота слуг. Во-вторых, готовить и убирать не надо. В-третьих, еда всегда есть.
Старшая сестра, лентяйка Пашиша, занимала правое крыло второго этажа. Муж ее умер, дети выросли, сделав Пашишу трижды бабушкой. Внукам нельзя было жить в замке постоянно, но они приезжали гостить раз в полгода и оставались примерно на полгода. Уезжали домой на неделю и тут же опять возвращались гостить. Этого ни один закон не запрещает!
Левое крыло второго этажа делили младшая сестра Мамаша, Пушушка со своим красавцем-глупцом мужем (два жалких укола мудрости) и единственным сыном, таким же красавцем, и подруга Пушушки, Чика-Чука, первая любовь Мамаша Мумуша, со своим первенцем Миушем Первым. Что касается средней сестры Мамаша Мумуша, Пипы, ангелы все-таки забрали ее в Фтопку после одиннадцатого укола. О ее судьбе было ничего более не известно.