Второе семечко на карьеру. Тут надо брать не ниже директорского поста или даже создать свой новый телевизионный канал; слава Создателю, опыта хватит; да, работы много, суматоха, круговорот дел, бумаг, сотрудников, подписей, но овчинка стоит выделки. Имя Марики Леви сразу же попадет в высшие круги и прочно там закрепится. А дальше слава, еще больше денег, узнаваемость, успех – именно то, к чему она так стремилась. Никакой скуки, новые уважаемые знакомые, дорогие курорты, обслуживание в зонах для особо важных гостей, негласное поклонение. Красота!
Семечко номер три – здоровье. Пусть оно всегда будет крепким, а тело не подтачивают болезни. Только попал вирус в организм и – хоп! – магическим образом из него вылетел. Ни тебе упадка сил, ни отсутствия бодрости, вечно хорошее настроение, боевой настрой, азарт и вкус к жизни. Отличное желание, очень хорошее.
За четвертое семечко она попросит нового мужчину. Не спесивого барана, как Ричард, с кучей принципов, закидонов и требований, а кого-то другого: понимающего, сильного и нежного, привлекательного внешне и веселого по характеру. Умного, но не заносчивого, амбициозного, но не заядлого карьериста, пусть имеет схожие интересы, вкусы и пристрастия. И пусть любит только ее, Марику, всем сердцем, всей душой.
При мыслях о собственных желаниях внутри делалось светло и радостно. Да, поход не обещает быть легким, но преодоление препятствий стоит достижения новых вершин. Еще немного, и жизнь станет просто замечательной.
Шагать вперед и не бояться – это все, что пока требуется.
Поток света исходил прямо из земли. Почва, откуда бил широкий, едва заметный глазу луч, полностью оттаяла и была покрыта ровной травяной подстилкой, которая манила присесть. Пушистая площадка для отдыха, теплая и притягательная.
Марика застыла перед ней в нерешительности.
Зачем она свернула сюда с намеченного пути и снова углубилась в чащу? Одержало верх неуемное любопытство: хотелось узнать, что означает символ фонтана, отмеченный на карте неподалеку от тропы.
Что ж, пришла, увидела.
Желтоватый свет поднимался вверх равномерно и беззвучно. Небольшую поляну окружали могучие раскидистые сосны; солнце пробивалось сквозь плотное переплетение ветвей, заставляя подтаявший снег искриться.
Для чего предназначен подобный луч – новое испытание? Но ведь кто-то другой мог пройти мимо, не свернуть – следовать напрямую к пилону. Поэтому для ловушки место крайне неудачное, и, значит, это не она.
Марика осторожно провела рукой по световому потоку: теплый. Сбросила с плеч рюкзак и медленно сошла со снега на травяную подушку. Она просто отдохнет здесь, посидит несколько минут на теплой земле и двинется дальше. Если получится – поймет, для чего предназначен «фонтан», а нет – так нет.
Сознание плыло и растекалось.
Сидеть было на удивление приятно, тело впитывало тепло, расслаблялось, становилось легким и тяжелым одновременно. Марике казалось, что она пребывает не здесь, в лесу, а где-то еще: в странной субстанции между измерениями, с разумом, отделившимся от физической оболочки. Ей виделись то горы, покрытые шапками снега, то орел, сидящий на верхушке высокой ели. В какой-то момент его глаза стали ее глазами, руки вытянулись, трансформировались в крылья, захотелось вдруг рвануть в бескрайнюю синеву, чтобы ловить легкими трепещущими перьями воздушные струи. Странное желание, нечеловеческое.
Затем орел пропал, исчезло и ощущение кожистых цепких лап, держащихся за покачивающуюся еловую ветку; сознание поплыло дальше. Откуда-то приходило и мягко ускользало понимание отдельных процессов мироустройства: она ощущала себя то тяжелым каменистым кряжем, вросшим в земную поверхность, то облаком, скользящим к горизонту, то вдруг видела переплетение странных узоров на фоне сплошной черноты. За ними хотелось следовать, следовать, следовать… Узоры манили глубиной и знанием, тем знанием, что каждый рвется отыскать, но далеко не каждый находит. Через несколько секунд из отдельных линий сложился образ котелка – того самого, что лежал в рюкзаке, и Марика неожиданно поняла (вот так, по щелчку пальцев), что́ именно нужно с ним делать и как; просто увидела, почувствовала, впитала информацию из ниоткуда. И чтобы знание не стерлось, не ушло в небытие, чтобы новая картинка не затмила его, она усилием воли вырвала разум из размягчающего потока, открыла глаза и заставила разомлевшее тело выползти из круга.
Зашуршала толстовка; руки утонули в снегу и тут же замерзли.
Марика оттолкнулась от земли пятками, выпрямилась, пытаясь успокоить скачущие и одновременно тягучие мысли, и отыскала глазами рюкзак. Кровь наполнилась возбуждением: правильно она увидела или нет? Просто и сложно одновременно; надо срочно попробовать, пока хитрая память держит детали…
На дне котелка действительно присутствовал спиралевидный рисунок, который во время сидения в «луче» отчетливо увидело сознание и который глаза упустили раньше. Марика отложила крышку, сунула руку внутрь, приложила к центру завитка большой палец и нахмурилась, силясь припомнить слова. Затем прошептала:
– Дорогой котелок! Спасибо тебе за пищу, что принесет мне насыщение и радость, наполнит тело бодростью и здоровьем, даст энергию и силы, чтобы двигаться дальше. В обмен на твой дар я дарю тебе свой – благодарность. Пожалуйста, прими ее, она искренняя и от всей души.
Лес вокруг вновь прислушался.
В какой-то момент тонкие, почти невидимые линии на дне котелка потеплели и налились оранжевым светом от центра к краю – теперь спираль отчетливо светилась. Марика с колотящимся сердцем вытащила руку, накрыла котелок крышкой, затем приложила указательный и средний палец сначала ко лбу, затем к груди и медленно поклонилась.
Получится или нет? Что за странный ритуал она увидела, пока сидела с закрытыми глазами? Сработает или нет? Может, то была галлюцинация?
Котелок отчетливо темнел на фоне снежного покрова; на крышку падал солнечный луч. В который раз за все время, проведенное на этом Уровне, Марику накрыло ощущение сюрреалистичности. Сначала она молилась тотему, теперь котелку… Ведет себя, словно наглоталась наркотиков; спасибо, хоть никто этого не видит.
Интересно, а результата долго ждать?..
Выдержки хватило на минуту, потом рука сама потянулась к котелку; пальцы сомкнулись вокруг горячего круглого ушка, приделанного сверху.
Ее любимый завтрак мог состоять из фруктового салата с вишневым йогуртом, или хрустящей свежей выпечки, или блинов с ягодным сиропом, или булочек с корицей. Редко когда из яичницы, мюслей или тостов.
Но уж точно не из овсяной каши.
Изумительно вкусной овсяной каши: свежей, сладковатой, наваристой, с кусочком сливочного масла, растекшимся по поверхности.
Марика не съела – заглотила ее за полминуты, чисто вылизала ложку, на которую удивленно воззрилась, все еще не в силах поверить, что котелок в ответ на просьбу из ниоткуда сотворил еду, затем перевела взгляд на комковатые остатки на дне и сыто выдохнула.
А жизнь-то наладилась! Если есть еда и питье, она сможет дойти куда угодно. Тем более пока все вроде бы дается более-менее легко. Подумаешь, попроси. Ведь не заплати…
Чувствуя, как в теле возрождаются силы, она принялась чистить котелок снегом.
Сначала они сравнивали карты и дивились тому, что символы и отметки не совпадали. По-видимому, Уровень выдавал каждому индивидуальный путь прохождения. Потом звали ее подсесть и пообщаться. Марика молча покачала головой и отвернулась. (Дура она, что ли, выдавать свои секреты и являть чужим глазам подарки тотемов?) После ее отказа принялись болтать о разном.
Их было трое: старого знакомца деда она встречала уже дважды, других – толстого розовощекого Рона и мужчину среднего возраста с узким лицом, покрытым оспинами, – Тэрри – видела впервые.
Первая встреча с путниками (старик не в счет) и возникшая внутри опаска: стоит ли сближаться? Вдруг попробуют что-нибудь выведать или отнять? Лучше быть начеку и держать язык за зубами; стать милой она всегда успеет.
К полудню стало жарко. Горы все ниже, сне́га все меньше. На вытоптанной опушке пахло прелой прогретой солнцем хвоей; справа звенел невидимый ручей. Насекомых прибавилось; теплая кора поваленных высушенных стволов приятно грела зад.
С бревна напротив доносились голоса.
– Ну, дед-то понятно: зрение хочет вернуть. – Тэрри произносил слова отрывисто и резко – странная манера говорить. – Ну а ты, молодой, лучше бы перестал в «Жареную курочку» ходить и купил абонемент в спортзал.
Толстый обиженно засопел.
– Думаешь, я не пробовал?
– А с чего ты решил, что твоя Люси полюбит тебя худого?
– Ну… я видел, как она на подтянутых смотрит. Так у меня хоть шанс появится… А ты с чего решил, что сто тысяч уберегут твой бизнес от банкротства? – не удержался и воткнул ответную шпильку Рон. – Тут, знаешь ли, не только инвестиции, но и мозги нужны.
Теперь набычился Тэрри. Отвернулся, замолчал, раздраженным жестом смахнул присевшую на лоб муху.
«Низкого полета люди, – вяло подумала Марика. – Один ленится перестать жрать, другой не умеет деньги в руках удержать. Такому хоть сто, хоть миллион – все равно уплывут… Зато понятно, зачем сюда пришел дед. Вот только дойдет ли…»
Она поднялась, отыскала в рюкзаке флягу и направилась к ручью.
Светло-голубые глаза Рона внимательно провожали стройную женскую фигуру. Теперь, когда незнакомка скинула толстовку, стали видны приятные глазу округлые формы. Черные вьющиеся волосы, стянутые на затылке в хвост, кофейного цвета глаза, нежно очерченный рот – все это он сумел разглядеть в тот короткий момент, когда она подошла, чтобы взглянуть на их карты и спросить про спички.
– Красивая какая, – не удержался, все-таки высказал свое мнение вслух, хотя собирался оставить его при себе.
Тэрри не ответил, занятый копанием в рюкзаке, а до того молчавший дед покачал головой.