– Но на гору не подняться. Это отвес! А ступеней, как вчера, нет. Может, мы тоже сможем обойти слева?
– Если уж нам вперед, значит, должен быть способ забраться. И мы его найдем.
Поразительно. Марика никогда бы не подумала, что подобное возможно, но всего за час она успела пересмотреть свое отношение к этому розовощекому, смачно жующему яблоко увальню.
Рону.
Они оба к полудню вышли на это место – лысую полянку, окруженную ельником, и оба уперлись в вертикальную каменную стену, уходящую на добрый километр вверх гору, к которой даже не решались приблизиться – и так видно, что ступеней нет.
И вот уже час разговаривали. Да-да, просто разговаривали. Общались.
Для Марики – почти диковинка.
– И что, ты постоянно находишь фруктовые деревья?
– Ну, что-то я должен есть. Такого котелка, как у тебя, у меня нет.
– А у Лизи откуда?
– А-а-а… ляд ее разберет, откуда у нее.
Поначалу Марика, как и раньше, вела себя крайне осторожно и осмотрительно: пожитки не показывала, карту не открывала, секретами не делилась, но парень, который раньше казался ей недалеким идиотом, наедине вдруг проявил себя иначе: оказался крайне открытым и приятным в общении.
И уже в первые пять минут рассказал о том, что Лизи – эту командиршу в юбке – они с Тэрри тоже терпеть не могут и что оставили их на ступенях, отказавшись перебрасываться рюкзаками (что за дурацкая идея?) и почти сразу же убежав вниз. Как дед прыгал? Да кто его знает, наверное, как-то прыгал. Жалко, если не смог, но не потащишь же на себе?
Да, ест он фрукты, сильно соскучился по нормальной еде, но так, наверное, и надо, иначе бы только и делал, что жрал с такой-то посудины. Поэтому ходит, ищет обозначенные на карте деревья и набирает с собой плодов. Не иначе сам Уровень хочет, чтобы он отучился пихать в рот что попало. Вон, даже похудел.
Когда Рон поднял засаленную кофту и с гордым видом подергал вдавившийся в пузо ремень на штанах, Марика едва не съязвила, что похудел он, видимо, не ахти как сильно, но сдержалась и промолчала.
Оказалось, что и спит он в палатке. Да, палатку нашел каждый (на этом месте рассказа Марику кольнула ревность – не одна она такая умная) – а как было бы спать? Нет, спичек нет. Поел – и на боковую. С Тэрри их путь пересекается часто, но не всегда: бывает, днями идут отдельно. Лизи вообще встретили только вчерашним утром – непонятно, откуда она взялась; а имя волосатого парня? Нет, так и не узнали – молчаливый он.
– Семечко у меня одно, берегу его на конец пути. Больше просить не решился – стыдно.
Про ее желания спрашивать не стал, проявил тактичность. Искренне интересовался появлением Арви: не кусается? И ест все подряд? Здорово, наверное, иметь такого попутчика…
Наблюдая за блеском веселых голубых глаз, за беспрерывной жестикуляцией пухлых рук и слушая несмолкающий треп, Марика чуть размякла, успокоилась и даже начала отвечать. В конце концов показала и карту.
Пять минут спустя к компромиссу так и не пришли. Рон догрызал третье яблоко и глазел на вершину утеса, где плыли белые облака, слушал шумящий позади лес; в желтоватых, завивающихся колечками волосах запутались солнечные лучи.
«Молодой он, здоровый, веселый. Эдакий бычок. И не такой туповатый, как казалось раньше, – думала Марика, рассматривая переходящий в толстую шею затылок и краешек виднеющегося из-за розовых щек носа. – Открытый, доброжелательный. А бычился, наверное, из-за того, что Тэрри подначивал». Нет, конечно, она бы такого, как Рон, никогда не выбрала себе в спутники жизни: ни лоска, ни стиля, ни нужной ауры, – да и в друзья бы тоже не выбрала: простоват, – но и сторониться бы теперь уже не стала. Не язвит, никого грязью не поливает, вместо этого сидит и оптимистично думает над решением проблемы.
Молодец. Можно уважать.
Диковинно, однако, что они вообще здесь встретились, на этой поляне.
– Кот твой яблоки ест, как думаешь?
– Я не пробовала ему их давать.
Рон поднялся с травы и, держа покачивающийся огрызок двумя пальцами за палочку, шагнул к сервалу. Тот быстро вскочил с прогретого камня, на котором лежал, и отбежал подальше. Застыл, напряженно глядя на чужака, дернул кончиком хвоста.
– Ну, как хочешь.
Огрызок полетел в сторону леса и шлепнулся в траву.
– Пойду я посмотрю на гору поближе. Может, чего в голову придет.
Провожая взглядом шагающие по траве, обутые в толстые унты ноги, Марика кивнула.
Наверное, она, как и раньше, могла бы всех сторониться. Не разговаривать, не вступать в контакт, не раскрывать рта в ответ на приветствия…
Продержалась бы: еда есть, палатка есть, кот и зеркало есть, чего еще надо?
Но свербела где-то на задворках мысль, что не все так просто, как казалось раньше. Для чего здесь и для чего именно с Роном произошла подобная встреча?
Может, чтобы задуматься? Что-то понять, переосмыслить? Сдвинуть присохшие к коре головного мозга стереотипы и начать, например, чуть больше доверять? Нет, речь не идет об «открываться полностью», конечно, выдаваемую людям информацию всегда стоит дозировать, но что плохого в пяти минутах общения? Посмотрела на чужую карту, узнала много интересного, сделала что-то для себя необычное, в конце концов. Да и просто изменила впечатление о человеке на чуть более положительное – уже плюс.
А гавкнуть? Гавкнуть любой дурак может. Чтобы отвадить от себя нежелательных попутчиков, много ума не требуется. А вот для того чтобы разглядеть в «тупом жирняке» неплохого в целом парнишку? Требуется. И требуется много.
– Нет, спасибо, не надо! У меня еще есть несколько орехов, две груши и какие-то странные, похожие на финики кругляшки…
– Ты сколько – пять дней уже на яблоках? Не вспух еще?
Вспух. Было видно, что вспух. Но держался достойно, в котелок не заглядывал, делал вид, что не пахнет так вкусно, что проще лечь и помереть, чем мимо пройти.
– Давай, говорю, посуду. Поешь сегодня гуляш.
– Так тут на одного. А ты?
– А я еще попрошу у котелка.
Она не раздражалась, что он с первой минуты встречи перешел на «ты», понимал: не со зла. Гуляш влила в жестяную кружку почти насильно, нахмурилась, когда Рон с виноватым видом долго не доставал ложку. И долго удивлялась тому, что голодный спутник не накинулся на еду с безобразными храпами, как можно было ожидать, а ел медленно, чинно и более чем скромно.
Вот тебе и «жирняк».
– Да, Тэрри – неплохой мужик. Он шибко надменный был поначалу, а сейчас полегче стал. Не такой хмурый и острый на язык, даже рассказывает про себя по вечерам. Иногда. Все думает, как прогоревшее дело заново поднять…
Стучала о дно котелка ложка. Скребла стенки кружки другая. С наслаждением грыз кости Арви, жмурился от солнца, придерживал еду лапой.
Марика слушала Рона вполуха и думала о том, что каждый из них здесь чему-то учится. Она – общению, шагам навстречу, кооперации, смене устаревших взглядов. Рон – нормально питаться и пересматривать отношение к себе самому. С Тэрри Уровень сбивает спесь, Лизи, наверное, учит не навязывать свою помощь. А деда учит ее принимать… А может, чему-то еще. Может, тому, что «старперу» все же лучше сидеть дома.
Она не заметила, как улыбнулась собственным мыслям.
– Ты чего улыбаешься? Слышишь, что говорю?
– Что? – Марика вскинула голову. – Нет, не слышала, задумалась.
Рон отставил пустую кружку прочь и посмотрел на скалу.
– Там в одном месте вдоль отвеса идет какой-то странный поток – не то воздуха, не то чего-то еще. Если в него руку поместить, она как будто легче становится. Надо бы подумать, как использовать.
– Подумай.
Сама она все же собиралась поискать обходной путь. А до этого, найдя укромное место, пообщаться с сервалом. Проводник все-таки, может быть, что-то подскажет.
Арви, вопреки ожиданиям, не выручил. Вопросы слушал, но не кивал, идти в обход отказывался и, сколько бы Марика ни звала его за собой – мол, пойдем, порыщем по лесу – демонстративно сидел под деревом и с места не двигался.
– Вот противный! Ну куда-то же нам надо идти? Не сидеть же здесь до вечера…
Она уже хотела было двинуть в чащу одна, когда с другого конца поляны раздался крик: «Я понял! Я, кажется, понял! Иди сюда!»
И тогда Марика, бросив укоризненный взгляд на кота, зашагала в обратном направлении.
– Видишь? Ты видишь? Если отломить кусочек этого листа и поместить в поток, то он летит вверх. Не переворачивается, не выныривает в сторону, не опускается вниз. Летит на самый верх, видишь?
Глаза порозовевшего от возбуждения Рона еще сильнее блестели. В одной руке он держал странного вида высохший широкий лист непонятного растения, а другой постоянно теребил ворот кофты, словно та мешала ему дышать.
– Если туда другие вещи совать, то они вверх не летят. Ни камни, ни ветки, ни другие листья. А этот – летит!
– И что?
Затухший было скептицизм вернулся. Не то от недоверия, не то от страха, что подобная идея действительно может сработать.
– А то! Если сесть на такой лист верхом – а они есть очень широкие, смотри… – Рон махнул в сторону растущих у скалы кустов, под которыми беспорядочной кучей лежали высохшие пластины сродни той, что он держал в руке, – можно забраться самому и полететь вместе с ней. Говорю же, тело будто легче становится.
– Да ты рехнулся, наверное! Я даже пробовать не хочу!
Лететь вверх? На листе? На километровую высоту, чтобы случайно по полпути выпасть из не имеющего дверей «лифта»?
– Сработает! Я попой чувствую: сработает! Давай я первый пойду, а ты потом, когда убедишься, что у меня получилось.
Марика не могла понять: то ли сюда применима фраза «нет мозгов – нет боли», то ли другая – «смелым покоряются моря», но одно оставалось совершенно ясным: более бредовой идеи она за последнее время не слышала. Даже Лизи со своими рюкзаками позорно потеряла бы в счете.
– Да ты же… – в этом месте Марика осеклась, глядя на Рона широко распахнутыми глазами.