– Солдатом? – едва ли она могла удивиться больше. – Служили? Исполняли приказы? Подчинялись?
– Да. Когда приказы были правильные, а они почти всегда были правильными, исполнял. А почему вы удивляетесь?
– Потому что вы… – на этом месте Марика запнулась, – такой спокойный, уравновешенный, логичный. Невозмутимый даже.
– Хорошие качества для солдата, не так ли? – Майкл положил в жестяную коробочку очередную самокрутку и улыбнулся. – Как раз нужные.
– Все равно. Вы не похожи на солдата. Солдаты, мне кажется, не особенно думают, когда им приказывают, а вы слишком умны, чтобы не думать.
– Тогда называйте меня Воином.
– Вот это вам подходит больше.
Она видела, как улыбка снова тронула кончики его губ.
Какое-то время они молчали; огонь неторопливо пережевывал заброшенные в камин дрова, за окном, будто картинка с календаря с надписью «Декабрь», застыла зима. От вина хотелось говорить еще. Не о чем-то конкретном, просто говорить.
Видимо, Майкл чувствовал то же самое и поэтому спросил:
– Марика, а вы любите роскошь?
Она удивилась. Пожала плечами.
– Люблю, – и смутилась прямоте своего ответа. – Наверное, все ее любят. Даже те, кто говорит, что им удобно спать в промозглой комнате два на два на кровати без матраса и иметь всего лишь одну пару обуви на все случаи жизни.
– А почему вы ее любите?
Странно. Зачем бы ему это знать? Да и ответ на вопрос очевиден.
– За комфорт. Роскошь для меня – это качество, которому я радуюсь, максимальное удобство, красота, которой радуется взгляд. Поэтому я считаю ее нормальной.
– И поэтому хотите в конце пути попросить еще денег?
Затронутая тема внесла легкий дискомфорт в эмоциональную составляющую, но к этому моменту Марика чувствовала себя готовой ее обсуждать. Действительно, почему нет? Тем более, как показала практика, Майкл никогда не задает вопросы, чтобы потом уколоть. И она ответила:
– С деньгами больше возможностей. Захотел рыбы – купил рыбу. Захотел в кино – пошел в кино. Решил создать бизнес – купил новое здание для офиса и нанял рабочих. Деньги – это свобода.
Мужчина в соседнем кресле покачал головой и отложил футляр с самокрутками. Посмотрел на нее глубоким, как у оракула, взглядом.
– Я вас, наверное, удивлю тем, что скажу.
– Чем же?
– Сначала кое-что добавлю. Вы никогда не замечали, что, когда у вас мало денег, вам легче их тратить? Их как бы не жалко. Захотели журнал – купили журнал и порадовались ему, даже если после этого осталось только на хлеб. Увидели в магазине новую красивую кружку и тут же посчитали в кошельке: а хватит ли? Когда увидели, что хватит, пришли в восторг. Заметили на прилавке чудесную плюшевую игрушку – и тут же схватили, невзирая на то, что вроде бы не нужна.
– Да, замечала.
– А знаете, отчего так происходит?
– Отчего?
– Оттого, что, когда денег мало, их энергия слаба, и она не влияет на вас так сильно, как начинает в тот момент, когда ее становится больше. Вы остаетесь свободной. И деньги нужны вам для того, чтобы превратить их в эквивалент радости в виде покупок, подарков, нужных вещей. А знаете, что происходит, когда сумма дохода, к которой вы привыкли, начинает увеличиваться?
– Что?
– С людьми начинаются метаморфозы. И когда они заходят в тот же магазин, скажем, через год, уже более богатыми людьми, и их рука тянется к журналу, они сначала берут его, а затем откладывают обратно. Мол, мне он сейчас не обязателен. Видят красивую кружку для кухни и думают: «Я могу таких купить десять. Но у меня уже есть три. Мне и гостям хватает, чтобы пить чай, поэтому брать не буду». А плюшевая игрушка? Ну да, милая, но ведь бесполезная… зачем лишние траты?
Марика слушала молча; вино в стакане остыло до комнатной температуры.
– Хотите знать, почему так случается?
– Хочу.
На душе стало тягостнее, будто придавило сверху пыльное покрывало.
– Потому что как только энергии денег в жизни любого человека становится больше – начинается ее агрессивное воздействие. И если человек, как я уже говорил раньше, внутренне не дорос до нужного уровня – уровня, когда он способен ее удерживать и управлять ей, – она начинает управлять им. Денег хочется все больше и больше. И заметьте, уже не для того, чтобы порадовать себя любимого – да, подарки другим всегда покупать легче, но тут мы все-таки говорим о себе, – а для того, чтобы сделать из них еще больше денег. Но когда целью становятся не мечты, а сами деньги, свобода теряется. Поверьте, полностью. И поэтому, когда люди говорят: «Деньги сделают меня свободным», – они очень часто заблуждаются. Там, в конце пути, куда они хотят дойти, вместо желанной мечты повисает символ купюры. И начинается настоящая зависимость – рабство у богатства. И это очень и очень сложная ловушка, в которой вам почти до самого конца будет казаться, что вы пытаетесь разбогатеть для благих целей.
– И прозревают немногие?
– Почти никто. Или слишком поздно.
Разговор вытолкнул Марику из зоны комфорта. Непонятно откуда взялось раздражение:
– Но ведь у кого-то выходит владеть большими капиталами и оставаться свободными?
– У тех, кто идет равномерно, вкладывая свой труд и осознавая шаги. У тех, кто идет к богатству с пониманием.
Взметнувшееся раздражение, как вода в фонтанчике, которому перекрыли трубу, принялось нехотя спадать.
– А вы сами против комфорта?
– А разве похоже?
И он улыбнулся так искренне, что Марика, несмотря на недавнюю эмоциональную вспышку, улыбнулась тоже.
– Просто вы все время пытаетесь меня убедить, что денег у пилона просить не стоит.
– Нет, я пытаюсь заставить вас думать.
Она фыркнула.
– А сама я не умею думать?
– Судя по тому, что в конце концов вы оказались здесь, ваши думы завели вас в тупик.
– Тут вы правы.
Хочешь – не хочешь признать, а он действительно прав. С отчетливой ясностью встал перед глазами тот день, когда Марика пила не здесь, а в собственной квартире в одиночку. С полной безнадежностью в глазах и на душе, с чувством безысходности. И маялась она этим чувством не один день и даже не месяц. Казалось бы, что-то делала, карабкалась: писала сценарии, разрабатывала проекты, двигалась по карьерной лестнице, получала все большую зарплату, – а ощущение застоя не уходило.
Здесь же, на Магии, она всего за пять дней ощутила истинное неподдельное движение вперед. Боялась, но шла. Не сдалась в первый день, когда леденели от мороза руки и щеки, когда, стоя на запорошенном снегом пике скалы, не могла определить, куда шагать дальше. Смогла разобраться в предназначении тотемов и получить палатку и котелок. Не схватила инфаркт, когда впервые увидела сервала, не отдала рюкзак, когда на нее кинулись с кулаками. Сумела забраться и полететь сегодня на чертовом листе-самолете вверх на километровую высоту. За последние дни она сумела столько, сколько не сумела за прежние годы, когда любое завершенное дело не являлось поводом похвалить себя. А здесь хотелось гордиться. Здесь приходило понимание, что есть еще порох и силы, есть в тебе что-то настоящее, как есть поводы для радости и похвалы.
Конечно, оставались и скребущие душу моменты: не помогла деду, нагрубила этой вредной Лизи, не поделилась когда-то семечкой с этой… как ее… Марика поняла, что напрочь забыла имя той драчливой дамы, что пыталась отобрать ее рюкзак; ну да Бог с ней. Не сразу решилась общаться с незнакомцами… Нерешительная, замкнутая, скрытная, с задранным вверх подбородком – мало ли минусов? Но ведь учится. Потихоньку и не всему сразу, но учится. И получается уже гораздо лучше! Вон, с тем же Роном заговорила, не повела себя как раньше. Значит, и другому научится.
После этих мыслей окончательно прошла злость на поднятую Майклом тему денег. Да, и здесь учится. Просто все идет не так гладко, как хотелось бы, и не так быстро. И пока не осознала, что деньги – зло, их все равно хотелось побольше. Чтобы двумя руками, двумя ногами и лопатой…
В общем, да, ловушка.
– Умеете вы поднимать темы, которые выбивают из колеи.
– Они вас выводят из равновесия, потому что вы позволяете им это делать. Просто не живите ради денег, живите ради себя. Отпускайте деньги легче, даже когда их много, и они всегда будут к вам возвращаться.
– Вам легко говорить.
– Иногда нелегко. Иногда говорить, Марика, совсем не легко.
Она смотрела на его руки, держащие стакан с вином, на браслет из ракушек на запястье, на широкое витое кольцо на безымянном пальце – в виде не то змеи, не то дракона – и на еще одно, на среднем пальце, – тонкое и с камнем.
– А у вас есть девушка? – вдруг спросила Марика и поразилась собственной бестактности.
Наверное, поразился и Майкл, потому что его серые глаза удивленно распахнулись, а брови приподнялись.
– А что, я не похож по качествам на человека, у которого может быть девушка? Как прежде и на солдата?
И он так открыто и искренне улыбнулся, что внутри Марики что-то екнуло. Как если бы ладно работающий механизм вдруг дал секундный сбой, в шестеренки попала песчинка – и раздался скрип застопорившихся деталей. Она едва обратила на это внимание, просто мысленно встряхнулась и постаралась как можно быстрее заверить Майкла в обратном:
– Вы не подумайте… Нет-нет, вы внешне замечательно выглядите…
– Но скуп на доброту характера?
Он издевался.
– Да нет же! Это я из-за колец. У вас их два, вот я и подумала…
– А-а-а, вот вы о чем… – он посмотрел на собственную руку. – Ясно. Нет, это другие кольца. То, что с драконом, символизирует дух Воина, второе же – с родонитом – используется для стабилизации и гармонизации внутренней системы.
Марика выдохнула с облегчением: ей показалось, что она только что едва не поскользнулась на обледеневшей поверхности озера, но смогла удержаться, не грохнуться на пятую точку; она допила остатки вина и улыбнулась.
– Ясно.
– Но девушка у меня есть, – добавил Майкл мягко.
«Тьфу на тебя, – вырвалось у Марики мысленно. – Только обрадовалась».