Агнес протяжно выдохнула, Том, прежде чем открыть глаза, едва заметно тряхнул головой. А Марика, как мелкий суетный магазинный воришка прячет конфеты в карман, рассовала услышанное по разным уголкам памяти – сохранит и подумает позже, когда будет минутка.
– Сейчас, – между тем говорил Майкл, – мы делали практику, название которой я скажу вам позже, и пребывали в одном из состояний сознания. Вашей задачей будет определить, являлось ли в течение нее ваше сознание измененным. Кажется, что вопрос простой, но это не так. Не торопитесь, хорошенько подумайте. Ответ я хочу услышать послезавтра… На сегодня это все.
Зашуршали куртки, заскрипели по снегу подошвы.
Дождавшись, когда уйдут ученики, Марика поднялась с пенька, размяла затекшие озябшие ноги, вышла из тени и улыбнулась.
– Мне было очень интересно, правда. Хоть я и не все поняла.
– Они тоже пока не все понимают, это нормально.
Майкл посмотрел на нее тепло, и сразу же показалось, что вокруг праздник. Новый год. Не хватает только звездочек и гирлянд, а настроение праздничное. Марика выдохнула облачко пара и улыбнулась шире.
Ей совсем не хотелось уходить.
– А знаете, я забыла вам кое-что показать.
Сердце заколотилось с волнением.
– Что?
– У меня на карте появились новые значки.
– Правда?
– Да, хотите посмотреть?
Она заманивала его, как влюбленная первокурсница молодого преподавателя в пустую аудиторию. Не могла сдержаться, хотела, чтобы он взял за руку и пошел следом. Еще хоть полчаса вместе, хоть чуть-чуть, ведь так тепло на душе.
– Хочу. Конечно.
Зная, что делает, он взял невидимую руку. Согласился.
Марика едва не зажмурилась от удовольствия.
Глава 11
– Я называю ее Долиной Золотых листьев или Золотой долиной. Там всегда стоит бархатная осень и чудесная погода. Странное, но очаровательное место с застывшим временем. Вам очень понравится, я думаю.
– А вы часто там бываете?
– Иногда. Когда хочется тишины и покоя. Какого-то особенного, светлого покоя.
Марика откусила кусок горячего, но нежного мяса и качнула в руках палочкой; впереди, в низине, под покровом ночи дремал лес, волнистая шапка из крон напоминала бархатистое море. Если присмотреться, то, несмотря на тьму, можно разглядеть ветки, стволы сосен, прогалины. Как будто некто, остающийся в темноте, подсвечивал картинку тому, кто желал увидеть детали, – включал невидимые фонарики, мол, на, смотри. Над лесом застыла тишина и далекое бесконечное небо, с которого смотрели, перемигиваясь, любопытные звезды.
Они ели шашлыки. Да, самые настоящие.
Майкл выстругал ножом две пригодные для жарки палочки, Марика долго и нудно объясняла котелку, что от него требуется: рисовала мысленные картинки, пыталась передать вкусовые ощущения. Мини-повар думал дольше обычного. А после неожиданно выдал вполне себе пригодные для жарки кусочки – уже маринованные и в специях.
Она понюхала и радостно улыбнулась. Арви понюхал и чихнул.
Костер все еще пах жиром и мясом, будто угли поспешили впитать свою долю – вам вкусно и нам тоже. Шашлык таял на языке.
Откуда мясо? Кто мариновал?
Марика более не задумывалась об этих вопросах. Есть – и радостно.
Она все еще на Магии, дошла почти до самого конца, осталось немного… Скоро сможет обедать в дорогих ресторанах, заказывать обычную, приготовленную живыми поварами еду и не гадать об устройстве странных предметов. Скоро многое останется в прошлом.
А пока есть это место. Этот бесконечный, похожий на выпуклую сеть с древесной текстурой лес; есть лежащий, нет, даже развалившийся у ног Арви; есть четыре семечка в кармане – семечка, которые она сумела сохранить, несмотря ни на что. Не потерять, не потопить, не отдать.
И даже не набрать лишних. Хотя могла бы.
Майкл жевал шашлык с удовольствием. Как будто не мог просто открыть дверь в Нордейл, зайти в ближайшее кафе раамской кухни и попросить жареный кусок мяса.
Нет, здесь все казалось особенным. Нежным, чудесным и именно особенным.
Трещали подброшенные в костер дрова, кружили, хаотично устремляясь в небо, искры.
– А бабочка? Что она означает?
Он так и не объяснил про второй символ. А теперь смотрел на нее с улыбкой.
– Это Пруд Бабочек. Уровень редко открывает его путникам, и я бы не хотел смазывать ваше впечатление о нем своими рассказами. Пруд расположен в центре Золотого леса, там очень хорошо сделать привал на денек, отдохнуть, покупаться. Заодно половить бабочек. Вдруг получится?
Марика так и не поняла, шутит проводник или нет. Зачем ей ловить бабочек? Но покупаться можно, это с удовольствием.
– Получается, я уже завтра туда дойду?
– Скорее всего. Я бы сказал, даже к обеду. Так что сегодня можете ложиться спать в предвкушении хорошего дня.
– Слушайте, – вдруг выпалила она едва подумав, – а пойдемте со мной? Если вы не заняты…
– С вами?
На лице Морэна плавали оранжевые отсветы от переливающихся углей, глаза смотрели удивленно.
– А почему нет? Ведь вместе будет веселее, мне будет с кем разделить радость и впечатления от нового места. А вы просто отдохнете. Покажете мне все. Ведь… – в этом месте она запнулась, пережив очередной прилив нахлынувшей грусти. – Ведь мой путь уже почти закончился.
Наверное, он почувствовал ее тоску, потому что спустя минуту раздумий ответил:
– А пойдемте! Зайду за вами в десять. К этому времени уже проснетесь?
– У меня нет часов, – Марика рассмеялась. – Но, наверное, уже проснусь.
– Ничего, я постучу по палатке, если что. Песню спою.
«Серенаду», – шутливо прозвучало без слов.
Какое-то время они смотрели друг на друга улыбаясь.
Он. Она. Костер.
И причмокивающий во сне сервал.
Привычно нависал сверху треугольный свод палатки, тускло светилась поверхность зеркала.
«Над нами, наверху, есть нечто. То, что правит этим миром и другими».
Очередная не то сказка, не то притча; Марика читала ее с удовольствием.
– А есть другие?
«Есть. Но сейчас не об этом. Оттуда следят за каждым: смотрят, наблюдают, ведут».
– Что значит ведут?
Лао сформировало еще один абзац текста. Если бы в ручку был встроен индикатор эмоциональности предмета, он бы показал, что в эту минуту зеркало чувствует себя важным, пыжится от гордости за выдаваемые знания, радуется, что кто-то слушает, – по крайней мере, так казалось.
Майкл ушел некоторое время назад, снаружи догорали угли, под одеялом было тепло и уютно. Почти просохли от вечной сырости сапоги.
«У каждого, кто находится в этом мире, есть Путь. Путь, намеченный Создателем, Путь, соответствующий замыслу, – единственно верный для каждого. Люди, сворачивающие с него, всегда получают шанс вернуться, но не всегда возвращаются. За этим наблюдают. За суету, спешность и сомнения отдаляют желаемое, выстраивают новые препятствия. За спокойствие и неспешность хвалят…»
– А как хвалят?
«По-разному. Помогают выстроить цепь событий, которая ведет к желаемому человеком результату. И только тому, кто способен жить не во лжи, но в щедрости, оставаться спокойным, без суеты, спешки и метаний, дают больше, чем запрошено».
– Намного больше?
Жадина она все-таки.
«Больше».
– Здорово.
Марика зевнула, мечтательно потянулась и почмокала губами, совсем как Арви.
– Понятно. То есть жить в суете и спешке нежелательно. Слушай, так это совсем как здесь, на Магии. Если идешь плохо, без понимания, – Уровень постоянно удлиняет дорогу, а если осмысливаешь свои действия, приходишь к верным выводам и становишься лучше, то дает бонусы. Как завтрашний Пруд Бабочек, да?
«Весь мир есть Магия. И единственная в нем цель – быть лучшим из того, кем ты можешь быть. Не лучше кого-то, но лучшим проявлением себя самого».
– Это я уже поняла. Отчасти. Хотя, знаешь, учиться этому и учиться. Жизни не хватит.
«Хватит. Спи, завтра хороший день».
– Ага, ты тоже, – раздался сонный шепот. – Спи.
Поверхность Лао погасла. Раздумывая о Долине Золотых листьев и желая, чтобы поскорее настало утро, Марика укуталась в одеяло с головой.
Арви сбрендил от счастья – не то крепко выспался, не то перенял звенящее радостью настроение от людей – и теперь с упоением гонялся за невидимыми в траве зверушками. То замирал, прижав уши-локаторы к голове, то кидался вперед, взлетал почти вертикально, растопырив розовые подушки лап и выпустив когти. Откровенно наслаждался жизнью.
Кого он ловил, Марика так и не поняла: кроликов, мышей? До этого момента она не видела ни тех, ни других и несколько опасалась, что с минуты на минуту сервал принесет в зубах чью-нибудь дохлую шкурку. В качестве гордости за себя и презента для нее.
Тьфу-тьфу через плечо и чур ее…
– Как кроссовки, не малы?
– Нет.
Шагали вот уже час. Майкл, как и обещал, пожаловал с самого утра – бодрый, чисто выбритый, оптимистичный. И пахнущий так, что Марику, как неисправный компас, постоянно вело в его сторону.
Пришел, принес ношеные кроссовки. Попросил померить.
Она не стала спрашивать чьи, а он не стал уточнять. Убедился, что сели нормально, и улыбнулся.
– Оставьте сапоги здесь. Не думаю, что они вам больше пригодятся.
– А как же в мусорку? Или администраторше на выходе? Она ж меня съест, когда будет проверять инвентарь.
– Не съест. Я ей их унесу потом, выйду через портал. Забудьте, это мелочи. Зато идти до пилона в этом вам будет куда удобнее, холодно уже не будет.
Наверное, боги ушами мистера Морэна все же услышали ее молитвы и послали легкую обувь, о которой она мечтала не первые сутки. Стопы были счастливы: в них больше не давила ребристая подошва и края рваных стелек, сбоку не хлюпало, а сверху не сжимало. Шагать стало непривычно легко – ноги не отягощал лишний груз. Не болталась вокруг талии и толстовка – ее повесил себе на заплечную сумку проводник. Просто улыбнулся, протянул руку – и она отдала, не стала спорить. А теперь, избавившись от, казалось бы, привычных, но утомительных атрибутов и напоминая себе молодую лань, резво бежала по сухим листьям почти вприпрыжку.