Вокруг лопаты, то прижимаясь к земле, то подпрыгивая в воздух, носился Арви. Пытался поймать летящие в сторону комья, клацал зубами и тряс запорошенной снежной пылью мордой.
– Ты чего такой веселый сегодня, а? Прямо радостный такой…
Майкл вытер висок тыльной стороной перчатки; сервал нырнул в кучу снега, чтобы через секунду вынырнуть и звонко чихнуть.
– Ты чего не на поляне сегодня? Есть хочешь?
Кот прислушался, на секунду замер, затем согласно кивнул.
– Вот и я тоже. Пойдем, поедим. Остальное чистить буду завтра.
Минуту спустя фигуры кота и человека скрылись в дверях.
Пока на сковородке шипела разогреваемая из банки каша, Морэн достал из холодильника кусок охлажденного мяса, развернул пленку и положил его в плоскую жестяную миску.
– Ешь.
Арви подошел, принюхался и тут же принялся чавкать.
– Если захочешь выйти на улицу, я открою дверь.
Майкл знал: кот может не отвечать, но он все прекрасно слышит и понимает. И порой понимает куда больше, чем кажется, – хитрое создание. Интересно, почему сегодня его поведение изменилось? Будто ушастый что-то знает – то, чего не знает он.
Когда разогретая каша перекочевала из сковороды на тарелку, а порезанный хлеб был разложен на блюдце, планшет в сумке тихонько пикнул.
Морэн оглянулся, прислушался, решил, что не показалось, и снял ремень сумки со спинки стула. Достал планшет, включил, поискал глазами новые сообщения, но не нашел. Просмотрел список пребывающих на Магии людей, убедился, что экстренных вызовов не поступало, и пожал плечами.
Еще одна странность. Сигнал был, а текста нет. Вздохнул, принялся за еду.
Тем временем в темноте недр сумки на погасшем экране прерывисто мигал в верхнем углу крохотный символ нового сообщения. Если бы Майкл его заметил, то прочитал бы следующее:
«Марика Леви. Дан доступ на Уровень с правом входа и выхода. Действие по времени: неограниченно».
Глава 16
Марика проснулась еще до будильника. Подскочила ракетой, сбросила с себя одеяло и как была, в пижаме, понеслась на кухню. Включила чайник, достала пачку хлопьев мюсли, насыпала полтарелки, залила все это йогуртом и, оставив пропитываться, бросилась в ванную.
Быстро приняла душ, почистила зубы, умылась и переоделась в халат.
Сегодня особенный день – тот самый, с шариками и подарками. С огромным невидимым тортом, шикарным настроением и обещанием в виде кучи подарков. Когда-то она ошибочно думала, что получит такой, когда на счет упадут деньги – сколько там было? Миллион? Сто миллионов? А окунулась в него тогда, когда поняла, что… всего лишь… вернется на Магию.
Как изменчива жизнь, как изменчивы приоритеты.
Классный, замечательный день! Просто супер!
Мюсли она уплела с реактивной скоростью, чаем едва не подавилась, печенье вообще есть не стала – потом. Все потом! А сейчас – в магазин! Нужно купить отличные зимние сапоги, пуховик, который заменит толстовку, новый рюкзак, в который можно будет сложить все необходимое, и варежки. Ну, может, еще шапку, новую теплую кофту, шарф и… все, на что упадет взгляд.
Создатель, продавщицы в магазине решат, что она посреди лета собралась на край земли, а она всего лишь возвращается на Магию.
На Магию!
Марика посмотрела на висящую на стене картину с изображением холма и стоящими позади него снежными вершинами и взвизгнула от удовольствия.
По дороге к дому администраторши она была как на иголках. На заднем сиденье – огромный пузатый пакет, результат походов по магазинам, рядом – рюкзак со спрятанным в него Лао, а в голове – кавардак. Держащие руль ладони беспрерывно потели.
Что скажет бабка? Пустит ли? А вдруг дом снова не появится?
Появится, куда он денется! Ведь была бабочка и было то послание, в котором говорилось про два часа дня.
Чтобы дождаться этих двух часов, ей пришлось пришпилить себя к стулу в кафе и выпить две чашки кофе – третью осилить не удалось, – съесть один сэндвич, просмотреть новости, заказать маффин, поскучать, глядя в окно, четыре раза пролистать меню, забытые кем-то на стойке газеты, а потом – вуаля! Уже час двадцать, и пора ехать!
И все же…
Что говорить администраторше, как доказывать, что ей дали право на вход?
А-а-а… как-нибудь пробьется. Конечно, лучше по-хорошему, нежели по-плохому: ни к чему лишний раз портить отношения с персоналом Магии.
Другое дело – что говорить при встрече Майклу? Вот это точно вопрос из вопросов. Надолго ли удастся увидеться? Где можно переночевать, и можно ли? На какой срок ей позволят войти, и не возникнет ли снова в самый неподходящий момент дверь со счетчиком сверху?
«Марика Леви, вы должны покинуть Уровень. У вас осталось десять… девять… восемь…»
Только бы не это, только бы не вновь…
Так, не ныть раньше времени! Все будет как будет, и нужно уметь быть благодарным. Она возвращается на Магию, она получила то, что хотела, а уже хочет большего. Нужно приструнить себя, отдышаться, оглядеться вокруг и порадоваться: ведь мир становится полон чудес, когда ты способен принимать его сейчас. Принимать и любить.
От нахлынувшего восторга Марика издала невнятное, но счастливое тявканье, чем напомнила себе лисичку.
Еще два поворота – и дом; ладони снова вспотели.
Объяснять ничего не пришлось, и это само по себе удивило больше любого возможного столкновения; направленные на врага штыки не пригодились, заготовленные убеждения, аргументы и доказательства растаяли на языке брошенным на раскаленную плиту кусочком льда, скрученные в клубок эмоции – готовность к бою – пришлось распустить.
Потому что старуха при виде посетительницы лишь кивнула головой в знак приветствия, а после указала на дверь: входи, мол. И все это молча.
Марика поначалу опешила и какое-то время не двигалась с места – держала в руке пакет и настороженно смотрела на бабку, – затем робко поздоровалась и кивнула на скамейку.
– Я переоденусь?
– Переодевайтесь.
Администраторша села на стул, нацепила на нос очки и нарочито равнодушно принялась что-то печатать на выдвинутой из-под стола клавиатуре – демонстративно забыла про гостью.
Марика быстро вытащила из пакета обувь, пуховик, шапку и варежки и принялась все это натягивать.
Щелкали клавиатурные клавиши, пахло кофе и корицей. Все так же тихо, мрачновато и уныло: ни единого окна, ни лучика света, ни звуков радио. Только скамейка, расставленные под ней в ряд знакомые поношенные унты, висящие на крюках, словно выпотрошенные рыбины, пустые рюкзаки с вогнутыми спинами и лямками-щупальцами да куча коробок в углу. Кто бы знал, что в них.
Переодевшись, Марика сложила легкие сандалии в пакет и вопросительно взглянула на пожилую женщину.
– Можно оставить их здесь или лучше отнести в машину?
– Оставляйте.
Ни улыбки, ни полуулыбки. Запоздало кольнуло чувство вины: как она тогда назвала ее? Бабка… Она сказала «бабка». Некрасивое слово, неуважительное. Наверняка администраторшу звали иначе, и в графе «Имя» в документах уж точно не значилось слово «бабка». Может, извиниться?
Однако одного взгляда на сосредоточенное выражение лица подсказало: извинения приняты не будут. Не сейчас. Придется подыскать другой более удобный момент, если таковой вообще представится.
А если нет?
Почему она все откладывает на потом? Почему считает, что в запасе неограниченное количество времени? Почему думает, что успеет что-то сделать позже?
– Послушайте… – голос внезапно охрип. – Тогда, в прошлый раз…
Старуха оторвала взгляд от экрана компьютера, но доброжелательнее он не сделался.
– Я назвала вас «бабка». Простите, я вовсе не хотела вас обидеть. Просто сорвалась…
Блеклые глаза равнодушно смотрели поверх очков – ни тебе «ладно, забудем», ни «извинения приняты». Секунда – и пальцы вновь защелкали по клавишам.
Марика неслышно вздохнула; знала, что не прокатит, но хотя бы попыталась. Поднялась со скамейки, засунула пакет с босоножками под лавку и приблизилась к двери. Нерешительно потопталась перед ней, замешкалась. Обернулась и посмотрела на престарелую секретаршу. Зачем-то спросила:
– А вы мне ничего не дадите с собой?
(Котелок, палатку, одеяло, еще камней, чтобы вставить в тотемы, что-нибудь новое?..)
Седые брови приподнялись.
– Может, полмешка семечек отсыпать?
Пришлось прочистить горло, чтобы не поперхнуться воздухом.
– Нет, семечек не надо, спасибо.
Пальцы легли на монолитную ручку толстой деревянной двери и потянули на себя. Вот он, момент икс. Теперь бы только не в чулан со швабрами, только не в чулан…
Отраженный от снега свет слепил глаза; белое, голубое и синее.
Темные спины камней, сероватые голые скалы, укутанные ледниками вершины, редкие, голые, тонкие ветки кустов. Она, оказывается, забыла, как много оттенков синего можно различить, вглядываясь в виднеющуюся с обрыва снежную лощину. Лед, холод и царство снегов – как же красиво. Невероятно красиво…
И холодно.
Мороз кусал щеки, щипал веки, пытался пролезть в вырез между краем рукава и варежками; ледяной ветер обдувал толстые, сшитые из шуршащей ткани штаны и куртку.
Великолепная, монументальная в своем величии, непостижимая и бескрайняя по возможностям – Магия. Здесь бродят великие мысли, и, застыв, стоит время; здесь ручьи и реки текут в неизвестном направлении; здесь дремучие леса тянутся к скалам, а скалы – к необъятному небосводу; здесь свет неведомых источников сочится прямо из-под земли. Свет, что способен унести далеко и показать недосягаемые для разума дали.
Магия.
Царство холодных гор, узких тропинок и завораживающих пейзажей – шахматная карта, где каждый шаг полон чудес и опасностей, где мысль – это время, а время – это мысль. Где каждое намерение – реальность, а края иллюзорны. Здесь есть все, кроме домов, людей, цивилизации. Здесь каждый один на один наедине с природой: с ее законами, властью и заботой. Здесь каждый сам решает, стоит ли прислушиваться к песне звезд, что рассказывает о Пути, об истинном предназначении, что в унисон вторит зову сердца.