«Б» – безысходность.
Лили и Рон ушли вниз. Проголодались, ага! Ирочка не подозревала о том, что ангелам, даже находящимся в плотном теле, вовсе не обязательно регулярно поглощать пищу, они могут неделями ничего не есть.
Она села, подтянув колени к подбородку, обхватив ноги нижними руками. А верхние занесла за спину для дополнительной опоры. Она с детства любила так сидеть.
«Что мне делать? – думала Ирочка. – Исследовать вместе с ними пауков-супермутантов, которые смогли выжить и, более того, создали вокруг меня зону выживания? Втереться в доверие, пользоваться благами, попробовать с их помощью попасть на Землю-12? Это вариант, но так я ничего не узнаю о Рино… Или послать их ко всем муточертям, заниматься расследованием самостоятельно и…»
Впрочем, Ира Слунс отлично понимала, что второй вариант вообще не вариант. Кто ж ее теперь оставит в покое?! Они? Ха-ха, как бы не так. В общем, «Б» – безысходность.
Больше не хотелось бабочек.
Больше не хотелось стрекозелов.
Вернуть бы все обратно, в «допленочные времена»! Вернуть все и всех, кого она любила… Стоп, а любила ли? Ведь мутанты не умеют любить по-настоящему. Ирочка вдруг со всей остротой осознала, что она никогда не любила своего сына, своего единственного сына, такого замечательного, такого удивительного, такого родного… На ее глаза навернулись слезы. Все вокруг размылось – края диванчика, балясины и перила вычурной лестницы, оконный проем… Все пошло пятнами, туманом – синим, игольчатым. Странным таким туманом.
Ирочка видела одновременно: привычный интерьер виллы Майкла Кэшлоу и неясные очертания кустов из иголок тумана. Вторая странность: та часть мира, в которой наличествовал игольчатый туман, как бы… Эмм… Как бы еще пока не существовала. Словно там было время – в довольно непривычном понимании этого термина, а вот пространства среди этого времени еще не было, то есть совсем.
– Мутобоже, что со мной?! – прошептала Ирочка. – Что с миром?!
Она протерла глаза по очереди всеми четырьмя руками. Но туман только усилился. Второй слой пространства сгустился, становясь материальнее, вещественнее. И в нем стали отчетливо видны черные тонкие нити.
– Ирина, мы с Роном пригото…
Ай!
Ира Слунс, раскрыв от удивления рот, смотрела на то, как Лили, пересекающая одну из черных нитей, стремительно растекается по ней, не исчезая, но уносясь в неведомую бесконечность, как…
– Как ток по проводам! – завороженно прошептала Ирочка.
– Что? Какой ток? Пошли обедать! – Рон остановился в полушаге от ближайшей к лестнице нити и, наверное, потому не исчез.
Ира как следует тряхнула головой. Туман почти рассеялся, но все вокруг казалось зыбким, и нити все еще были видны.
– Я… вижу их!
– Паутину? Нити?
– Да.
– Отлично! И где они?
– Ввв… Везде!
– Начнем с какой-нибудь одной, ладно? Эй, Лили! Поднимайся! Я буду смотреть из тонкого состояния, а ты из…
«Лили!» – Рон позвал подружку еще и мысленно. Та не ответила. Это было на нее совершенно непохоже.
Эпидемия, которая некоторое время назад буйствовала в мире ангелов, сошла на нет. Ангелы больше не исчезали, и Рональд Э-Ли-Ли-Доу уже успел перестать тревожиться, но теперь…
– Рон, будь осто… – начала говорить Ирочка; она хотела рассказать о том, что произошло с Лили, но…
– Я сейчас!
Опс! И Рон тоже исчез. Был ангел – и нет ангела!
Впрочем, он не растекся током по черной нитке, а – догадалась Ирочка – перешел в тонкое, то есть невидимое, состояние.
– Ладно, подождем! – сказала сама себе Ира и принялась ждать.
Минута.
Пять минут.
Полчаса.
Когда спустя час Рон так и не появился, Ирочка начала нервничать. Теперь она опять была совершенно одна. Хм… И невесть откуда на диванчике обнаружилась куколка. Очень похожая на Лили. Ирочка могла руку на отсечение дать, что раньше этой куклы тут не было! Она могла бы, наверное, дать на отсечение и голову, но голова у нее все-таки была одна, а рук четыре…
Просидев неподвижно до темноты, Ирина встала и направилась к лестнице. Она все еще видела нити: вокруг было темно, но иголки тумана как бы светились, и нити тоже. Опасаясь прикасаться к нитям, Ирочка опустилась на четвереньки и поползла (нить, преграждающая доступ к лестнице, тянулась на высоте полутора метров).
Ирочка прилежно ползла, но спустя минуту-другую осознала тщетность своих усилий: она все еще находилось возле дивана!
– Суслик, полный суслик! Ро-о-он!
Ей никто не ответил.
– Эй! Кто-нибудь!!!
Ха-ха! Иру Слунс затрясло от страха. Она не помнила, чтобы когда-либо всерьез боялась чего-то вот так, как сейчас. «Пойду в лес, побоюсь хищных деревьев» – это было совсем не так, как сейчас, полпроцента от того, что сейчас!
Ей удалось забраться на диван. Взять в одну из рук куклу. А потом – заснуть нервным, нездоровым сном.
Диди.Если вы чувствуете, что становитесь мутангелом, но процесс затягивается, – ложитесь спать. Одеялко. Одеялко и хорошее дикое сновидение, а лучше два – вот дверь в мир мутангелов.
Обычно Ирочке снилось разное и хорошее. Многие мутанты второго порядка умеют настраивать себя перед сном на позитивчик и потом наблюдать всю ночь прекрасное. Также на Земле-11 существовали приборчики, с помощью которых можно просматривать прекрасные сновидения на заказ, и Ирочка изредка ими пользовалась. Но сейчас ей приснился не очень понятный и слегка муторный сон без всякого позитива, без драйва и даже без смысла. Ей снился синий игольчатый туман, в котором шли двое, причем казалось, что эти двое – одно существо. Ирочка нисколько не удивилась – она привыкла ничему не удивляться в снах. Она еще не понимала, что это уже не сон.
Двое шли сквозь туман. Они шли не оборачиваясь.
Ирочка наблюдала за ними, притаившись в кустах. Одной из левых рук она крепко прижимала к себе матерчатую куколку с прямыми черными волосами – ангела Лили. Что касается Рона, с ним было сложнее: он угодил в пространство недостроенной сокращалки, находясь в тонком состоянии. Он так же не мог двигаться, как Лили, но при этом был еще и невидим. Впрочем, сам он мог наблюдать за происходящим.
Рон видел, что кусты были ненастоящие – из густого игольчатого тумана, то есть той субстанции, которая загружалась в реалитивизоры Земли-11. Один из таких визоров использовал дедушка Дюшки, Славик Тихонович, чтобы показать внуку кое-какие места придуманного им мира. Надо сказать, писателем, а тем более визуализатором Славик был плохим. У него даже лица и внешний вид героев толком не придумывались. Рон помнил, как у одного из героев в визоре не оказалось, например, ни лица, ни тела. Все, на что хватило воображения Дюшкиного деда, это ботинки героя с оборванными шнурками да плащ с капюшоном. Ах да! В более поздней версии плащ был заменен на цветастое аляповатое пончо.
Рон с удивлением отметил, что сейчас они с Ирочкой находятся как раз в одной из визуализаций Славика Тихоновича. Более того, Ирочка пряталась в кустах точно так, как это когда-то давно делали дед и внук Клюшкины, а сквозь туман медленно брели придуманные Славиком персонажи. Они были вполне материальными: плотными и живыми.
Сидящая в кустах Ирочка посмотрела на часы. У нее на руках было две пары хронометров: на левой нижней и на правой верхней. Часы на правой показывали ровно два, часы на левой – пятнадцать минут одиннадцатого. Причем они вроде бы стояли и вроде бы не врали.
«Очень непонятный сон!» – подумала Ирочка.
«Наверное, она запускала реалитивизор Славика, когда гуляла тут в одиночестве по остановленной планете, и теперь повторяет увиденное! – подумал Рон. – Да, но как она ухитрилась повторить все это?! На вилле Кэшлоу нет реалитивизора! И почему я не могу двигаться?»
Время и пространство тянулись очень медленно.
Идущие двигались еще медленнее.
Ирочка продолжала прятаться в кустах.
Рон попытался перейти в сверхтонкое состояние – это ему не удалось. Тогда он попытался перейти в плотное – тут его ждал некоторый успех. Теперь около Ирочки валялась еще одна кукла, изображающая очень красивого мальчика ангельской внешности.
Тем временем в синем тумане толстячок продолжал семенить за стремящимся вперед, в никуда, человеком – если это был человек – в цветастом пончо. В конце концов толстяк не выдержал и взмолился:
– Эй, Мебби! Стой!
Ирочка вздрогнула и нырнула поглубже в кусты.
– Что такое, Клейн?
– Все. Стоп. Делаем привал. Я больше не могу!
Тот, которого назвали Мебби, остановился. И даже обернулся, откинув капюшон. И Рон, ставший куклой, увидел, что у него теперь есть лицо: синие глаза, темные волосы ежиком, длинный, но не слишком, нос, тонкая верхняя губа, помясистее нижняя. Коричнево-сероватая родинка под левым глазом ближе к виску. Лицо вполне себе человеческое, мужское, не слишком молодое, но и не старое. Симпатичное. Загорелое.
Оно кого-то Рону напоминало. Он знал этого человека, причем ему казалось, что раньше он был то ли другим, то ли не человеком.
Ирочка набралась храбрости и выползла из кустов – пока только наполовину.
– Эй! – крикнула она и помахала рукой, той, в которой была кукла.
– Здравствуйте, – произнес мужчина, который пониже.
Голос у низкого оказался на удивление высоким.
– 3-здравствуйте. – Ирочка слегка кивнула в знак приветствия. – А… вы кто? Как вас зовут? Вы мне снитесь?
– Мебби Клейн, – представился высокий.
Второй промолчал, беззастенчиво рассматривая женщину.
– Очень приятно, – кивнула Ирочка. – А вас как зовут?
– Меня? – удивился второй, увидев, что обращаются именно к нему. – Ну, Мебби Клейн!
«Или издевается, или это самый чудной сон в моей жизни!» – подумала Ирочка и произнесла, повернувшись к высокому, который показался ей более адекватным:
– А меня зовут Ирина. И… я не могу понять, я сплю или все это на самом деле?
– На самом! – дружно ответили мужчины, причем произнесли это как-то слишком уж синхронно.