– В нее уже совсем никогда больше не поиграть? – расстроилась Маша.
– Почему же? Еще как поиграть! Скорее всего, после старта кое-что изменится. А именно, постоянная Шланка вновь станет постоянной. Ангелы перестанут бесконтрольно попадать на Пи…
– Бесконтрольно и спонтанно? – хитро прищурившись, уточнила Мария.
– В точку! Умница!
– Не умница. В ЦРУ подслушала.
– Все равно умница. В общем, игра в реале начнется, но когда-нибудь окончится. И тогда вы проанализируете ход игры, итоги, детали, изменения в правилах… И будете строить новые модели и, конечно, тестировать их. На будущее. На следующую реальную игру.
Что-то в объяснении Тэнча Маше сразу не понравилось. Но она не поняла, что именно, молча кивнула и… И отправилась в Дио-нн-ди-Зинейро отдыхать, учиться звать город по имени. В ее планы также входило навестить Кротика Мебби Клейн, то есть чудесных ребят-программеров, которые все еще корпели над дизайном о-о-очень сложной сокращалки, превращающей проходивших по подземелью мутангелов в лысых паукоедов и прочих прекрасных тварей. А еще Маша хотела поплавать в той подводной лодке, которую когда-то соорудил-доработал Рино. Она уже знала, что Рино тоже временно свободен. Сейчас, до начала игры, он будет помогать Дюшке и Киру стать мусорщиками, но игра со дня на день начнется, и тогда… Тогда Рино наверняка вернется сюда, на свой Онн – роскошный корабль-парусник. Да, кстати, надо поплавать и на нем тоже! Они хотели все вместе, с Нией.
Дюшкой и остальными, но все были постоянно чем-то заняты, и плавание все откладывалось.
«Но ничего, – подумала Маша, – мы с Рино сейчас немного походим под парусами без них, а сразу, как только их игра окончится, отправимся в большое путешествие все вместе. И тут уж никто не отвертится! Все дела подождут!»
После того как в город вернулись жители, он расцвел. Наполнился ароматами утренней выпечки и зелени, ближе к пристани – морской свежестью, ближе к лесу – низкими древесными тонами. Маша знала, из какого дома обычно доносится музыка по вечерам, а в каком уже на рассвете часто горит свет, так как его обитатели собираются на рыбалку. Это было так мило, так уютно! Никогда раньше в Машиной жизни не было ничего подобного…
Размышляя о прекрасном, Маша дошла до Уокки РуЛу.
– Привет, свет в спину! Это я!
Уокки высаживал перед домом какие-то цветы, кажется, амариллисы, разогнулся – свет ударил ему прямо в глаза.
– О, наконец-то! Благодарю, свет в спину сейчас бы очень не помешал! Ну, как ты? Небось ни разу не тренировалась все это время, небось уже все забыла?
Уокки сохранил привычку выражать мысли просто, повторяя слова, разжевывая очевидное. Он был родом с Земли-75, той самой, на которой когда-то жили Мамаш Мумуш, Пипа Мумуш и все их огромное семейство. С Земли-75 никто никогда не попадал на уровень Пи. Невозможно стать мутангелом, получив десяток ангельских уколов мудрости. Что касается Уокки, его сначала забрали в Фтопку, где он провел более тысячи лет, слегка эволюционировал, был отпущен на вольное поселение и вот уже оттуда…
Маша Малинина знала историю Уокки Цджо Ру Лу в самых общих чертах.
– Когда-нибудь я расскажу тебе о своей жизни, это долгая история! – пообещал ей Уокки в прошлый раз. – Долгая и интересная. На сериал потянет, сезонов в двести, не меньше!
– Так чего ждать, снимать надо! – воскликнула Маша. – Можно прямо с мозга же филь снять, ну как сновидения записывают или реалы для стеосов…
Диди.Снять филь «с мозга», то есть визуализировать мысли и воспоминания, можно, конечно. И так многие делают, это не сложнее, чем снять видео на телефон. Но филь – не фильм, ведь настоящее кино или сериал – это художественное произведение, и не следует об этом забывать.
– Две серии мы уже сняли, – сказал Уокки. – Да и фили-воспоминания записали, мы много записали.
– Можно будет посмотреть?
– Конечно! Можно посмотреть, но сначала я лучше так расскажу. Словами.
Уокки отряхнул с рук землю, и они с Машей прошли в дом. Но фили смотреть не стали. Уокки ждал еще одну гостью и отчего-то слегка нервничал – это было заметно.
Дом Уокки Ру Ау был, как и остальные постройки на острове, старый, каменный. Внутри все в ковриках – небольших, ярких, слегка примитивных. В основном на них были орнаменты. Маша такие в дошкольном возрасте рисовала! Но Уокки говорил, что это дань его далекому детству. На Земле-75 богатой семьей считалась та, у хозяйки которой больше новых платьев, чем у соседок. Что касается холостяков – тут счет шел на коврики и циновки. Чем их больше, тем лучше.
– Женщины платья не носили, в шкафу держали, чтобы они были новые, – объяснил Маше Уокки. – Новое платье полагалось надеть ровно один раз – показаться, так сказать. И циновки на пол кидать никому не пришло бы в голову, никому в голову бы не пришло… Купил, похвастался – и спрячь!
Они немного поговорили, потом позанимались, а после решили приготовить особенный пог – двойной.
– Есть такой рецепт, называется «Два вкуса – две температуры», делать не очень сложно, но пить надо сразу, пока температуры не выровнялись, – объяснил Уокки. – Слышала о таком?
Маша не слышала. И как такое пить, не представляла. Как это вообще, чтобы два вкуса перемешивались во рту и не могли перемешаться, чтобы горячее и горькое оставалось горячим и горьким, а одновременно с ним попавшее на язык холодное со вкусом топленого молока оставалось холодным, и при этом между ними была тонкая прослойка сладкого абрикосового варенья?!
Маша отрицательно покачала головой:
– Я совсем недавно попала на Пи. Мне многое в диковинку, почти все в диковинку!
– Ничего, у тебя все впереди! Освоишься! – улыбнулся Уокки, доставая с полки большущую банку с вареньем. – Я, когда сюда попал, вообще диким был. На моей родной планете мы так жили – жуть. Лучшее лакомство – пончики. По праздникам мама к ним крем варила, мне, как младшему, доставалось всего две столовые ложки. Из-за крема я в Фтопку и попал. Эх… Помоги-ка! Режь вот так…
Маша принялась готовить абрикосовую прослойку, нарезая слегка карамелизированные фрукты нанорезкой. Уокки тем временем колдовал над нижним слоем пога: на уложенную в каждый бокал горку нагретых конфет (типа батончиков) требовалось насыпать несколько быстрорастворимых смесей (типа кофе и какао), а затем залить кипятком так, чтобы торчала только самая-самая верхушка горки. Причем сделать это следовало за секунду до того, как будет готов очередной нанослой абрикосов, а спустя секунду после погружения в бокал абрикосов быстро и аккуратно залить второй слой, холодный. И немедленно поставить бокал в специальный термостат. Но лучше, конечно, пить свежим.
Диди.Термостат – это шкаф, который поддерживает внутри себя определенную температуру. Строго говоря, холодильник – тоже термостат.
Но для двойного нога термостат требовался особый: в верхней части бокалов он поддерживал холод, а в нижней – тепло.
Маша оказалась неплохой помощницей, и вскоре десять бокалов с необыкновенным напитком уже были загружены в термостат, а еще два стояли на столе, готовые к употреблению.
– Чин-чин! – сказала Мария.
– Чин так чин! – согласился Уокки. – Это у вас так говорят?
– Ага, говорят!
«Точнее, говорили! – вдруг подумала Маша. – Ведь теперь все умерли…»
– Что такое? – насторожился Уокки, глянув на девушку. – Не понравилось? Слишком горькое? Слишком холодное?
– Очень вкусный пог! Интересные такие ощущения…. Пока не пойму…
Уокки сделал большой глоток, зажмурился от удовольствия, облизнул верхнюю губу.
«Как Ниин Тафик!» – невольно улыбнулась Маша.
– А еще можно сделать не абрикосовую прослойку, а из другого фрукта, с Земли-13, с ним вообще, как ты говоришь, су-услик, как здорово, но…
– Я так не говорю! – Маша покраснела.
– Да ладно, да ладно! У нас в Фиолетовом Доме, если хотели выругаться, говорили…
– В Фиолетовом Доме?
– Ну в Фтопке. Там много домов. Меня в Фиолетовом держали. Так вот у нас говорили или «тапки», или «слопай тапок», или…
С улицы в открытое окно донесся великолепно исполненный пересвист-перезвон, кто-то звал город:
– Дзинь-Дио-нн-фьи-ннз-Зинейло-о!
Это было очень, очень красиво!
Маша вскочила. Уокки тоже:
– Это моя гостья! Сейчас я вас познакомлю.
Гостьей оказалась щуплая инопланетянка, из зеленоватых, с тонкой кожей и выразительными глазами. Она выглядела не очень, словно была пожилой. И поздоровалась, как старушка: сдержанно и несколько церемонно. Маша удивилась, но из вежливости не стала интересоваться, почему она так. Мало ли каких особей ни бывает среди мутангелов!
– Это та самая Мария Малинина! – гордо проговорил Уокки, когда с приветствиями было покончено.
– Оу! – воскликнула гостья. – Так мы же знакомы!
Маша напряглась. Она не могла припомнить эту женщину, они не были знакомы! Может, у этой тетеньки склероз? Разве на Пи у кого-нибудь может быть склероз?! Не успела Маша ответить, как гостья продолжила:
– Мои соболезнования… Еще раз!
Вот теперь Маша сообразила, кто перед ней! Лещща Мымбе, вот кто! Та самая бабулька, которая буквально насильно оставила Дюшку ночевать в ее обалденном доме, который сразу после этого стал Дюшкиным (Энном! Они встречались на вечеринке, посвященной как раз этому событию. Лещща всем землянам-11 тогда выражала искренние, глубокие соболезнования в связи с тем, что их планета погибла. Да, но только… Помолодела она, что ли, с того дня? А почему не полностью, если легла на омолаживание, как собиралась?
– Спасибо… – сдержанно ответила Маша. – А вы… я… я вас не сразу узнала, извините.
– Ах, вы знакомы! Какая неожиданность! Как приятно! – Уокки Ру Лу был несколько удивлен.
– Да, близкий друг этой девушки оказал мне великую честь, превратив мой дом в Онн и…
– Оу! – взвыл от восторга Уокки.
Маша, не успевшая толком разобраться в местных обычаях, имела слабое представление о том, кто кому оказывает честь в столь деликатных вопросах, как Онны, поэтому не стала выть, а молча продолжала буравить взглядом Лещщу.