Пипе хотелось каким-то образом узнать правду.
К счастью, ее новое задание было: «Написать книгу-реферат о жизни фтопленников в Желтом Доме». Это задание позволяло проводить много времени в библиотеке, не вызывая подозрений, а также разговаривать с другими обитателями Дома и расспрашивать их обо всем. Пипа не торопилась с написанием книги. Она делала вид, что собирает материал, а на самом деле пыталась выяснить, что кому известно о жизни за пределами Желтого Дома.
Пипа Мумуш создала на компе файл под паролем, который назвала «Наброски к реферату», а в самом файле набрала текст: «Чтобы понять, как ведут себя фтопленники, надо узнать, как они собираются жить на свободе. Для этого я их буду опрашивать, как они видят свое будущее. Начну с друзей!»
Файл постепенно наполнялся разными глупостями. Глупости были похожи одна на другую. Все мечтали поскорее вырасти, покинуть Дом, накупить разных красивых вещей, жить в шикарных домах и так далее. Девочки собирались выйти замуж, парни больше говорили о путешествиях и машинах. Кое-кто планировал связаться с родственниками. Впрочем, многие, особенно пятнадцатилетки, отлично понимали, что все, кого они знали, наверное, давно умерли, ведь там, за пределами Фтопки, прошло уже очень много лет с момента, когда их сюда забрали. Особенно остро это понимал Фыц Фыц.
Пипа и Фыц по-прежнему дружили и считались «парочкой», однако они не стали ближе друг другу. Может быть, это произошло оттого, что Пипу теперь волновали более серьезные проблемы. А может, оттого, что Фыц зачел задание «влюбиться» и получил новое, неожиданное и практически неосуществимое: «стать чемпионом Фтопки по общей физической подготовке». Скис совершенно, но все-таки каждый день честно ходил в спортзал и проводил там несколько часов в вялых тренировках. Фыц Фыц понимал, что он опять стал застревакой на много лет, если не навсегда, что Пипа выйдет на свободу раньше и быть вместе – им не судьба. В общем, их дружба-любовь продолжалась скорее по инерции, по привычке.
Второй вопрос, который ужасно интересовал Пипу, был: как ангелам удается оставаться невидимыми и следить за всеми? Большинство фтопленников полагало, что за каждым из них постоянно наблюдают два ангела: один добрый, за правым плечом, второй – еще добрее – за левым. Считалось, что левый ангел помогает во всех делах, спасает от неприятностей и всякое такое. А правый ангел тоже помогает, но реже, потому что он строже и в его обязанности входит считать проступки, начислять штрафные очки и отправлять в изол, как только наберется сто очков.
Пипа многие годы принимала эту версию, не задумываясь над деталями. Но в последнее время сомневалась в ней все больше и больше. Во-первых, она припоминала случаи, когда совершала мелкие проступки, но очки за них не начислялись. Например, в тот день, когда она увидела этого злополучного старика. Тогда она ударилась о ящик с инструментами, не сдержалась и выругалась вслух, громко. За это точно должен был последовать очк. Однако обошлось. Может, в тот момент одного из невидимых ангелов, правого, за ее плечом не было? Может, он в туалет улетал или еще куда? И вообще, как они могут, хоть и вдвоем, неотступно за ней следить? Дел у них других, что ли, нет? Спать, пить, есть им, что ли, не надо? И если они даже невидимы, их ведь все-таки можно попробовать отловить?
У Пипы было смутное воспоминание о том, что, когда и если ты становишься невидимым, то не так, как вода или воздух, а как бы тонким, причем опять же не как бумага, а иначе. Пипе казалось, что она может перейти в такое «тонкое состояние» – стоит только захотеть. Но, как она ни хотела, у нее ничегошеньки не получалось.
Трудно сказать, в какой момент ангелы заметили изменения, произошедшие в Пипе, и неизвестно, что именно их насторожило. Но в один прекрасный день (он действительно выдался прекрасным – солнечным, спокойным) экраны всех компьютеров Желтого Дома дружно замигали, и сопровождалось это мигание бодрой джазовой композицией, доносившейся из ниоткуда и одновременно отовсюду. Это было столь неожиданно, что все замерли на местах, кто с недожеванным пончиком во рту, кто с занесенной над очередной ступенькой ногой.
Пипа в этот исторический момент играла с Жизой в бан'н'тон (некое подобие бадминтона, с бутылкообразными битами вместо ракеток). При первых звуках труб и саксоф обе девушки разом опустили биты и принялись в изумлении озираться по сторонам.
– Что это?!
– Без понятия!
– Ого, смотри туда!
– Куда?
– Ну ты дурында! На табло смотри!
– Ничего себе… Что вообще происходит?
«Внимание! Внимание! Завтра – День Обновления!» – мигало табло.
– Что такое… – Жиза поморгала и даже протерла глаза руками (наращенные ресницы с блеском выдержали столь варварское обращение), но надпись на табло не изменилась.
– Пошли в Дом!
– Пошли!
Подробности стали известны ближе к вечеру, когда все уже буквально стояли на ушах, теряясь в догадках.
Оказалось, раз в тысячу сто одиннадцать лет в Желтом Доме бывает особенный день – День Обновления. В этот день всем без исключения фтопленникам засчитываются все текущие задания (и соответственно прибавляются прожитые дни), а также обнуляются все счетчики штрафных очков (независимо от того, сколько их накопилось) и все изольники выходят из изолов.
Диди.На самом деле День Обновления устраивается не раз в тысячу сто одиннадцать лет, а по мере необходимости. На этот раз его было решено устроить сразу после того, как ангелы догадались, что частичка Старка угодила в Пипу.
Если говорить не только о Желтом Доме, но и о других Домах (Фтопка состоит из огромного количества «Домов», в которых живут представители самых разных планет, самых разных цивилизаций – по большей части отсталых), то… То во многих Домах все устроено иначе. Например, есть Дом Семи Новостей – в нем каждый день начинается с обновлений, причем их ровно семь.
– Вау! – обрадовалась Пипа. – Значит, и мой сосед Симир выйдет на свободу!
– И он, и все остальные вечноизольники! – подтвердил Аууарен Рен. – Смотри, вот тут четко написано…
Он ткнул в один из пунктов – к этому моменту у каждого обитателя Желтого Дома уже было по экземпляру «Дополнений к Правилам», касающихся празднования Дня Обновления.
– Почему тебя так волнует судьба этого грязнули? – недовольно поморщившись, поинтересовался Фыц.
– Она в него влюбилась, разве не ясно! – хихикнула Жизка.
– Здоровая конкуренция! Любовный треугольник! Спешите видеть! Уже завтра! – принялся веселиться Ау.
– Да ну вас всех! – надулась было Пипа, но тут же легко продолжила: – Мне серьезно интересно! Парень просидел в изоле невесть сколько. Может, он человечью речь уже забыл! Одичал. Или, наоборот, изучил все науки и стал гением! Как вы считаете?
Ее друзья никак не считали. Им было не до Симира, ведь в брошюре говорилось не только о засчитанных заданиях и списанных штрафных, но и о том, что некоторых избранных из числа обитателей Дома ждет сюрприз. О том, кого именно и какого рода сюрприз, не было ни словечка.
Вечером инициативная группа пятнадцатилеток пригласила всех фтопленников в большой конференц-зал. Надо было обсудить, как отмечать такой праздник, что надевать, украшать ли помещения гирляндами или цветами, готовить ли праздничный стол…
Пришли все. Все до единого. (Кроме тех, кто сидел в изоле, естественно). Пипа принялась считать, но уже на седьмом десятке сбилась со счета и бросила. «Наверное, нас около тысячи, если считать со штрафниками!» – подумала она. Считать фтопленников Правилами вроде как не запрещалось, но в реальности узнать точное число можно было, только сильно заморочившись, поскольку общего списка не существовало, и даже в приложении «Досье» требовалось ввести некоторую стартовую информацию, чтобы что-то узнать о конкретном человеке (хоть бы этаж и цвет двери – номеров на дверях не было, а имена были не на всех).
Пока Пипа считала присутствующих и размышляла о вечноизольниках, общее собрание решило:
– гирлянды не вешать;
– одеваться торжественно, но без выкрутасов, в «вечернем стиле»;
– общий стол делать, но только с теми блюдами, которые открыты у всех.
Последний пункт вызвал бурные споры. Старшие (а их было подавляющее большинство) не желали ограничиваться пончиками и яблочным соком и настаивали на раздельном праздновании.
– Это вам не Праздник Елки! – кипятился Аууарен. – Имеем мы право раз в тысячу лет попировать как следует?
«А кстати, есть ли тут кто-то, кому больше тысячи ста одиннадцати реальных лет? – подумала вдруг Пипа. – Это можно проверить!»
Она решительно встала со своего места и прошла к микрофонам. У микрофонов образовалась небольшая очередь. Правилами допускалось галдеть и препираться во время обсуждений, но не более пяти минут. Большие песочные часы, висящие под потолком, строго отсчитывали дозволенное для споров время. За три секунды до окончания очередной пятиминутки они начинали трезвонить. Все в зале мгновенно затыкались, и к микрофону подходил следующий оратор, имея возможность быть услышанным. Пипа дождалась своей очереди.
– Я считаю, – сказала она, – что мы должны придерживаться традиций. Хорошо бы отметить этот великий праздник так, как его отмечали в нашем Желтом Доме в прошлый раз. Поэтому, если в зале есть те, кому посчастливилось присутствовать на прошлом празднике, пусть поднимут руку и расскажут о том, как это было!
Ни одной руки.
«Всем меньше тысячи!» – Пипа мысленно улыбнулась, хитрость удалась, ведь напрямую интересоваться реальным возрастом фтопленников нельзя.
– Может быть, кто-то хотя бы помнит о таком празднике по рассказам друзей? – продолжила она.
Таких нашлось аж двое. Однако ценной информации от них получить не удалось. Да, они помнили, что кто-то из старших рассказывал о Дне, но рассказы эти все считали байками. Говорили, что пир был, но какой, где, что стояло на столах…