Король долго молчал, смотря в сторону. А затем негромко заговорил слабым, надтреснутым голосом:
— В детстве, мой отец брал меня с собой на охоту. Тогда, будучи ещё ребёнком, он рассказал мне простой правило, как не бояться монстров: у каждого из них есть кровь. Жёлтая, зелёная, красная или серая… Если ему можно пустить кровь, значит, его можно убить. Даже драконы смертны…
Владыка Ренегона поднял взгляд на своего друга и продолжил.
— Мы атаковали и были отброшены, разбиты и вырезаны. А они не умирали. Мы шли в атаку вновь, по пропитанной кровью земле, перешагивая через тела павших братьев по оружию… Но они не умирали. Мы шли в атаку по трупам наших товарищей, проваливаясь по колено в кровь лучших сынов Ренегона, а они все не умирали! — сорвался на крик король, тяжело дыша. — Они приставляли отрубленные конечности к себе вновь и вновь, подхватывали трофейное оружие вместо сломанного, вновь и вновь устраивая нам безумную резню. Я помню, как разрубил грудь одному из воинов, и он вцепился руками в мой клинок, заставляя меня остановиться, а на моём мече даже не было его крови… Я никогда не видел такого, Этериас. И мне впервые в жизни страшно. Не за себя, хороший воин не боится смерти... Мне страшно за Ренегон. За наших людей.
Ещё недавно казавшийся непобедимым лидер словно сжался, ссутулившись, и Этериас прикрыл глаза рукой: ему тоже было тяжело видеть своего друга таким. На некоторое время повисло тягучее, злое молчание. А затем Иерарх твёрдо посмотрел на понурившегося короля.
— Ты — наш лидер, глава альянса шести королевств. — непоколебимо заявил Этериас. — Мы найдём путь к победе, и ты поведёшь нас к ней. Мы проиграли битву, но не войну. Думай, Кормир, ты же король! Сила не всегда решает всё, тебе ли не знать! Скажи, что я должен сделать, чтобы помочь тебе победить, и клянусь Отцом, я сделаю это! Это твой долг, и я уверен, ты справишься! Ну же, Кормир, я не верю что ты, кровь от крови первых королей, способен так просто сдаться!
В глазах главы церкви горел фанатичный огонь: он не сомневался в своих словах. Король вздохнул и слегка расправил плечи, а затем медленно почесал подбородок всерьёз задумавшись. В его голове роились тактические и стратегические схемы, силы и возможности половины человечества, которые он мог задействовать. И чем больше он думал, тем мрачнее становился. Выхода не было… Ведь если так подумать, даже тысячи неуязвимых воинов хватит, чтобы разбить любую армию. А у врагов вдобавок была и армия, и способ восполнить потери. Если только…
— Этериас. — Кормир II посмотрел на друга и соратника пристальным, острым и внимательным взглядом. — Если церковь не отменит циркуляр о запрете на использование мастеров в войнах между людьми… Я не знаю, как мы выиграем эту войну.
Глава церкви поднялся из кресла, нависнув над королём настоящей скалой, и его тень упала на владыку Ренегона. Несколько долгих минут они боролись взглядами, ведя незримый диалог. Здесь не требовалось слов: друзья уже долгое время знали друг-друга, и оба хорошо осознавали все последствия подобных решений.
В итоге Этериас вздохнул и отвёл взгляд. Был ли у них другой путь? Если даже сам повелитель святой земли не может найти его, выходит, что нет.
— Я не могу принять это решение в одиночку. Потребуется собрать наиболее влиятельных мастеров со всех королевств. — глухо ответил Этериас. — Но я отправлю письма и соберу нужных людей. Я займусь этим немедленно.
Взмахнув полами робы, глава церкви покинул палатку. Вскоре и король последовал за ним: невзирая на ранения, усталость, и скверное самочувствие владыка Ренегона отправился работать. Маховик войны только начинал раскручиваться, и теперь в нём надо было поменять очень и очень многое…
Глава 36
На рассвете второго дня после ночных переговоров мы настигли авангард армии Ниоры. Оранжевое солнце на фоне песчаной стены: пожалуй, впервые за всё время в королевствах я видел нечто напоминающее герб. Первый, робкий прообраз геральдики… Лорды королевств любили придумывать себе звучные титулы, соответствующие их землям, каждая королевская семья имела собственные цвета, но традиции иметь что-то помимо королевских флагов не имелось. Тесное и дружное общество феодалов: все и так всех знали, не было большой нужды в отдельных обозначениях. Даже слегка странно было видеть подобные новшества среди дикарей молодого королевства.
Лилия немедленно принялась отдавать приказы, разворачивая армию в боевые порядки. Дети льда чувствовали себя в пустыне крайне неуютно: но на передней линии авангарда не отказались. Фланги заняли гвардейцы Ганатры и Палеотры под командованием Роланда и Фелиса соответственно. Прищурившись, я рассмотрел, как троица пустынников выдвинулась вперёд, на ближайший бархан, и зажгла огонь. Приглашение на новые переговоры перед битвой…
— Кажется, нас приглашают прогуляться, Лилия. — усмехнулся я. — Сходим поболтать со смертниками?
— Ты слишком самоуверен. — покачала головой женщина. — Пустынники могут быть коварны.
— Коварны или нет, ты же знаешь, что против меня не выстоит ни одна армия. — пожал плечами я. — Я сломал даже стены Бастиона, помнишь?
Лилия тяжело вздохнула. Бывшей герцогине довелось видеть меня в бою во время нашего похода к столице Таллистрии, поэтому худо-бедно мои возможности она представляла.
— Это меня и волнует. — призналась рыжеволосая воительница. — Они тоже должны что-то знать, ты же расправился с командой захвата. И всё же, я вижу, как их авангард готовится к битве, вместо того чтобы рассеяться и попытаться медленно пустить нам кровь ночным атаками. У них есть план, и я его не понимаю. А если учесть ваш спор…
— Я разрушу его план, каким бы он ни был. — твёрдо пообещал я. — Мастеру смерти нет равных в разрушении…
— У каждого есть предел сил. — с любопытством посмотрела на меня жена. — Интересно, где пролегает твой?
Я поднял взгляд к рассветным небесам. Оранжевый диск солнца медленно поднимался над барханами, вторя стягу противника.
— Если бы я знал. — прошептал я. — Я сбился со счёта, сколько раз проверял свои пределы, раз за разом пробивая барьер. И если Аттарок найдёт способ довести меня до грани… Поверь, очень многие об этом пожалеют.
Лилия не ответила. Но ответа и не требовалось: она просто кивнула, принимая мои слова на веру, убеждённая, что пока я здесь, мы не проиграем.
Мы захватили с собой Роланда на переговоры. Троица пустынников стояла у длинного факела. Аттарока я узнал сразу, по крупной фигуре, а вот двое других с закрытыми лицами были мне неизвестны.
— Решил сдаться? — изогнул бровь я.
Король Ниоры хмыкнул, снимая повязку с лица.
— Нет. Напротив, я предлагаю сдаться тебе. Не мне, разумеется: я уже понял, что ты высокомерен. Я предлагаю тебе отказаться от своей идеи по завоеванию королевств. Существуют совершенно объективные причины того, почему тебе это не удастся.
Я зевнул.
— Будешь рассказывать мне о численном превосходстве? Скукота.
Но, вопреки моим ожиданиям, чернобородый пустынник лишь отрицательно покачал головой.
— Скажи мне, Горд, ты веришь в верность своих людей?
Я прищурился. Вопрос с подвохом…
— Намекаешь на то, что меня ждёт предательство и заслал шпионов в мои ряды?
Аттарок с улыбкой развёл руки в стороны.
— Раскусил меня. Но речь не только об этом. Я предлагаю тебе ещё одно пари… Как насчёт того, что я предложу твоим солдатам перейти на мою сторону, а ты предложишь моим? Победитель получает перебежчиков на свою сторону. Если ты веришь в верность своих людей, то бояться тебе нечего, верно? А ты, быть может, сможешь получить на свою сторону пару тысяч моих воинов. Даже если трусы будут не слишком полезны в бою, из них всё ещё могут выйти отличные проводники в пустыне, не так ли?
Я высоко вздёрнул подбородок. Можно, конечно, отказаться… Но это значило публично заявить, что я не верю своим людям. Разумеется, я вообще мало кому верил… Но не признаваться же!
— Хорошая идея. — холодно улыбнулся я. — Но если твои люди поведут себя непочтительно, я убью несколько десятков, так и знай.
Взгляд пустынника стал нечитаемым. Он молча дёрнул щекой и шагом направился в сторону моей армии. Мне не оставалось ничего больше, кроме как последовать его примеру. Наше сопровождение осталось стоять у факела…
Стройные ряды пустынников молча смотрели на меня, крепко сжимая оружия. Я прошёл вдоль рядов, чувствуя чужой страх: некоторые вздрагивали, когда я проходил мимо. Определённо, Аттарок провёл неплохую работу.
— Битва, что грядёт, принесёт вам ничего кроме смерти и боли. — со вздохом начал я. — И это наполняет моё сердце печалью. Смерть людей за лживые идеалы может вызвать лишь грусть у любого разумного человека. За что вы будете умирать, воины? За амбиции далёкого Ренегона? Я не претендовал на ваши земли, не пришёл за вашими семьями, чтобы не рассказывали вам церковные лжецы. Я милостив к своим людям и безжалостен к врагам, это правда. Так стоит ли умирать за ложных королей, что посылают вас на верную смерть?
Я сокрушённо покачал головой, изображая на лице скорбь.
— За моей спиной стоят тысячи, что верят в меня. Я не отступлю и не сдамся, даже если придётся сражаться со всем миром. Шесть королевств, одиннадцать, да хоть весь Тиал! Я буду сражаться за верность моих людей, за право выбирать собственную судьбу, за свободу всех и каждого в королевствах! И кто бы ни встал на нашем пути, сама смерть проложит нам дорогу к победе. Я дам вам один шанс сдаться и перейти на мою сторону, воины. Свобода или рабство у ваших старых королей. Подумайте, за что вы сражаетесь… А затем выбирайте.
По рядам пустынников пошла рябь. Определенно, некоторых зацепили слова о свободе. Часть людей начала проталкиваться через толпу…
А затем остальные воины, стоящие неподвижно, внезапно повернулись и вонзили своё оружие в перебежчиков, убивая тех на месте. И, развернувшись ко мне, принялись стучать о доспехи, скандируя: