Я прищурился.
— Ты должен уметь определять ложь, маг. Проверь меня. Незадолго до того, как нас атаковал Гастон, я снимал проклятье с Меллистрии. Оно было крайне мощное и мерзкое, с первого раза я не справился, лишь ослабил его. Но если бы ваша группа захвата прибыла месяца на три позже… Скорее всего, пострадали бы только они. А теперь посмотри на меня и скажи, что я лгу.
Кормир обернулся, вопросительно посмотрев на волшебника. Но Этериас только поджал губы и слегка качнул головой, подтверждая мои слова. Король Ренегона тяжело вздохнул и прикрыл глаза рукой, слегка массируя веки. Но взгляд, который он вскоре поднял на меня, оставался твёрдым:
— Нейтралитет Ниоры — единственное что ты хотел обсудить? — спросил король.
Я поднялся из-за стола и повернулся к собеседникам спиной, скрестив за ней руки. И некоторое время молчал. Вообще-то, признаваться в таком своим врагам… Одним словом, мне не хотелось. Очень не хотелось. Но скрыть то, что я являюсь источником поразившего Таллистрию проклятья, невозможно. Это видела целая армия, и в ней наверняка найдутся предатели, что сочтут подобное… чрезмерным. И в общем-то будут правы. Однако… Даже мне было тяжело выдавить из себя признание, перебарывая многолетнюю, въевшуюся привычку: никогда не признавайся в том, что сделал.
Признание свои проступков перед твоими врагами никогда не облегчит тебе жизнь: напротив, повредит. Но убедить их заключить перемирие, не объяснив ситуацию, я не мог. Называйте это интуицией, проницательностью, или чем-то еще: но сидя перед глазами своих врагов, я отчётливо понимал, что убедить их дать мне то, что я хочу будет непросто. Слишком много ненависти таилось в глубине их глаз. Ненависти не просто ко мне: скорее к образу моих мыслей, к жизненному пути, что я избрал. Они хорошо умели держать себя в руках, но я видел это исступлённую, почти фанатичную уверенность в своей правоте, что окружала их: такие люди никогда не смогут даже просто смириться с существованием кого-то вроде меня.
Опыт подсказывал мне, что это нормально. Дело не в конкретном короле или конкретном волшебнике: так мыслили большинство жителей королевств. Быть может, когда я выиграю эту войну это измениться.
Но не раньше.
— Таллистрия умирает. — наконец, разомкнул губы я, не оборачиваясь. — Умирает, и я не могу это остановить. Вы ещё не заметили этого, как и большинство её жителей, всё началось недавно: но могущественнейшее в королевствах, а возможно и на всём Тиале проклятье сейчас медленно пожирает королевство жизни, и когда оно закончит, эти земли превратятся в одну безжизненную серую пустошь, начиненную смертоносными ловушками. Я сумел замедлить проклятье, и теперь оно локализовано в границах королевства, но таллистриек это не спасёт. Необходимо организовать эвакуацию всего королевства, а у меня не хватит людей и ресурсов сделать это, одновременно ведя войну с вашим альянсом. Поэтому я хочу заключить перемирие: сроком на год, может, полтора. На то время, пока я буду спасать людей Таллистрии. А затем мы продолжим войну.
— Он говорит правду. — услышал я голос Этериаса. — Но я не понимаю… Как это вообще возможно? Что произошло? Что за сила способна уничтожить полное жизни королевство? Откуда взялось это проклятие?
Я вновь помедлил с ответом.
— Я создал его. Я был очень зол, когда узнал о предательстве, которое позволило второй части армии Аттарока уйти лесными тропами от моей армии. Вы что-нибудь знаете об этом, кстати?
Я не оборачивался, но шестым чувством уловил, как мои враги переглянулись.
— Я договорился с одним из герцогств Таллистрии, чтобы они помогли людям Аттарока пройти через леса. — неохотно ответил король Ренегона. — Мне казалось…
— Подожди-ка секунду. — прервал короля Этериас. — Мне не послышалось? Ты только что сказал, что НАСТОЛЬКО вышел из себя, услышав о предательстве и поняв, что тебя переиграли в стратегии, что сорвался и утратил контроль над своей силой, как какой-то ребёнок? И итог оказался настолько разрушительным, что ты буквально обрёк на смерть целое КОРОЛЕВСТВО?
— Да. — просто ответил я, не оборачиваясь.
Глава церкви грязно, непечатно, и совершенно неподобающе своему положению выругался и взмахнул рукой, запуская в сторону со скалы приличный огненный шар, что разнёс вдребезги стоящий вдалеке небольшой камень. Я не шелохнулся.
— Вот поэтому мы и забираем всех детей, обладающих даром к мистическим искусствам на обучение в любом возрасте. — голос Этериаса был мрачнее тучи. — Чтобы подобного дерьма никогда не происходило. Но целое королевство… Ты уверен, что это сделал ты? А не какая-то иная сила? Подобное могущество в руках одного человека… Мне просто не вериться. Я знаю, что такое интуитивное применение искусства, был свидетелем стихийного транса пару раз… Память после такого должна быть фрагментарной, разум обычно просто не выдерживает долгого погружения в стихию, и в первую очередь приносит в жертву ненужные функции.
Я резко обернулся и угрожающе посмотрел на первосвященника.
— Могу повторить, если хочешь. С Ренегоном. Вы так ещё и не поняли? Перед вами сильнейший магистр смерти в королевствах. Я могу уничтожить целую армию в одиночку. У вас вообще нет шансов в этой войне, все, что вы делаете — это бессмысленно посылаете на смерть людей.
Я вскинул руки и ударил прямо со скалы по небольшому лесу проклятьем сухой смерти. Не самое могучая сила в моём арсенале, но с поддержкой вновь созданного артефакта… Серые струи силы смерти пронеслись через перелесок, оставляя после себя лишь мёртвые деревья.
Король пристально проследил за ударом, затем, похоже, прикинул, сколько людей уместилось бы в перелеске: и коротко выругался.
— Сколько таких ударов, по-твоему, надо, чтобы уничтожить армию? Десятки? Может сотня? — с прищуром посмотрел я на волшебника.
— Ты не можешь сражаться вечно. — расцепил губы Этериас, широко раскрытыми глазами смотря на мёртвый перелесок.
В ответ на это заявление я повторил удар. А затем ещё один. И ещё один…
Скала была высокой и удобно обустроенной: можно было легко бить в любом направлении. Спустя полтора десятка ударов в радиусе полумили от переговорной скалы осталась лишь посеревшая сушёная трава и мёртвые деревья: мой собственный филиал пустоши. Может быть, позёрство… Но демонстрация силы — неплохой способ склонить их к перемирию. К тому же, это далеко не самый серьёзный удар в моём арсенале. Вообще-то, вместе со скалой такое бы и Улос мог осилить: не так сложно убить траву и деревья, в конце концов. Чай, не пожиратель жизни, просто растянутое на большую площадь проклятье средней силы. Требуется лишь немного мастерства и много силы: а в ней у меня недостатка не было. Король с иерархом наблюдали за этим молча, внимательно изучая меня цепкими взглядами. Закончив убивать окружающую нас флору, я вновь вперил взгляд в Этериаса.
— Скажи мне, я выгляжу уставшим? — с угрозой в голосе произнес я.
И вот теперь его проняло. Впервые за всё время переговоров я увидел в глазах главы церкви страх: нет, он не боялся собственной смерти… Но теперь он боялся за других людей, которых я могу убить. Впрочем, он справился с собой быстро, натянув на лицо бесстрастную маску.
В глазах короля Ренегона появилась усталость: он даже слегка поник, тяжело рассматривая окружающую нас пустошь.
— Ты отдаёшь себе отчёт, что являешься авангардом вторжения в наш мир? — внезапно спросил он меня.
— Разумеется, нет. — пожал плечами я. — Это полный бред, в который не поверит даже самый глупый крестьянин.
— Вот как? — пристально всмотрелся в меня Этериас, и я внезапно понял, что сумел уловить то самое неприятное ощущение пронзающего тебя взгляда. Возможно, именно так мастера Тиала определяют ложь? — Может, ты скажешь, что ничего не знаешь о странном существе, похожем на облако чёрного тумана, которое ты призвал в главном храме, убивая вместе с ним верховных иерархов церкви?
Король Ренегона осуждающе посмотрел на соратника, покачав головой. Вот значит как, да? Не знаю как, но, похоже, они сумели как-то выяснить, что там произошло. Интересно… Пожалуй, это даже объясняет объявление войны. Меня считают эмиссаром демона!
Нет, доля правды в этом была. Он и в самом деле привёл меня в этот мир ради своих целей и я до сих пор отчасти работал на меня. Но вот сдавать ему собственные королевства и выполнять чужие приказы я точно не собирался: если тварь где-то откроет портал в иные миры и решит устроить тут вторжение, я немедленно поверну все свои силы на то, чтобы закрыть его.
— У тебя есть какие-то доказательства? Это очень серьёзное обвинение. — дипломатично спросил я, вернув на лицо бесстрастную маску.
Этериас протяжно вздохнул.
— Можешь не пытаться отпираться. Мы сумели заглянуть в прошлое в храме, придумали особый ритуал, вывели проекцию прошлого для всех зрителей… Тот, как прошёл призыв и как ты вместе с чёрным облаком убивал верховных иерархов, видели все короли альянса, полсотни мастеров и множество гвардейцев. Так что отпираться здесь бессмысленно. Ты можешь убедить своих людей, но не тех, кто видел это своими глазами.
— Я никому не служу. — ушёл от ответа я, не соглашаясь и не отвергая обвинения. — Если какие-то твари решат завоевать наш мир, можешь быть уверен, я буду сражаться за него так же, как и ты.
— Тогда зачем ты вообще всё это делаешь, раздери тебя бездна?! — в сердцах воскликнул глаза церкви. — Это же абсолютно бессмысленно!
Я пожал плечами.
— С твоей стороны, быть может. — уточнил я. — Я, например, считаю, что объединение людей под одним цветом пойдёт на пользу нашему обществу. И вообще-то, это вы объявили мне войну и являетесь здесь злодеями-агрессорами! Но я великодушен: можете просто сдаться и признать меня королём королей. Обещаю даже провести амнистию военных преступников в этом случае.
— И этот цвет, разумеется, должен быть исключительно твоим? — язвительно спросил меня король Ренегона. — И о каких военных преступниках ты вообще говоришь? Мы не совершили ничего…