Мастер магии сидел на вершине скалы, куда забросил себя несколькими могучими порывами ветра, и бездумно смотрел в пустоту. Его не волновал ни дождь, ни промокшая насквозь роба, что казалась уже почти чёрной вместо синей в вечернем полумраке, ни ветер, что холодил спину и порывался сбросить его со скалы…
Самому себе можно было признаться: он не так уж и против того, чтобы упасть вниз. Ему ничего не угрожает, хороший мастер ветра всегда способен замедлить свое падение с большой высоты, будь у него хоть крупица сил…
Вопрос лишь в том, стоит ли это делать?
Где-то вдалеке ударил гром, а грозовой фронт пронзила длинная ветвистая молния, разорвав воздух всего в нескольких сотнях метров от скалы. Гастон даже не пошевелился. Он лишь мрачно раздумывал о том, так ли сильно он нужен королю и церкви: быть может, стоит просто подавить этот маленький, вялый червячок долга внутри себя и закончить всё здесь и сейчас?
Неизвестно, к чему бы пришёл одинокий и промокший мастер, однако в этот самый момент, вскоре после удара молнии, за его спиной послышалось какое-то шуршание. Гастон несколько недоумённо обернулся к источнику странного звука, и в этот момент на другом конце скалы показалась чья-то рука. Затем послышалось кряхтение, хекание, и человек в тёмно-сером дождевом плаще с капюшоном перекинул себя через скалу, взбираясь на её вершину.
Немалый подвиг, между прочим: не так-то просто сюда забраться… Однако Гастон лишь покачал головой на эту глупость и отвернулся, продолжив равнодушно смотреть сквозь стену дождя.
Человек бесцеремонно уселся рядом и принялся копаться в складках своего плаща, выудив оттуда две бутылки и пару слегка промокших свёртков с закусками.
— Дела становятся дерьмовее день ото дня, да? — со вздохом протянул человек бутылку Гастону.
Маг задумался, на миг выбираясь из апатии. Голос показался ему знакомым… Да это же тот самый убийца! Гастон было встрепенулся: а затем сразу же поник, вернувшись к былому состоянию. Если этот человек пришёл за его головой, он даже не будет сопротивляться…
— Лорд Талион, верно? — вяло спросил Гастон, выдавливая из себя последние остатки вежливости. — Герцог Бастиона, насколько я помню…
Человек поставил бутылку рядом с Гастоном и молча откупорил себе вторую, принявшись разворачивать один из свёртков, где были сушёные полоски солёного мяса.
— Подмокли, но нам сойдёт. — мрачным тоном заключил мужчина, лихо приложившись к бутылке.
Гастон даже слегка удивился такому тону. Да и приветствие человек проигнорировал, что было странно…
— Я что-то не так сказал? — с лёгким удивлением спросил мастер.
Его неожиданный собеседник немного помолчал, жуя мясные полоски.
— Новости до тебя не особо доходят, да? — вздохнул Талион. — Бастиона больше нет. Недавно пришли отчёты от разведчиков: крепость сровняли с землёй вместе с перевалом, там не осталось ничего живого… Даже не уверен, что я всё ещё могу называть себя герцогом…
Первейшая обязанность любого лорда — защищать своих людей, всплыли в голове Гастона строки древнейших традиций…
С падением родового гнезда любой лорд обычно считался низложенным. Что ты за защитник, если не можешь защитить даже сам себя в месте своей силы? Конечно, если тебя не было на месте, могут быть кривотолки… Но не слишком большие. Немного чести в том, чтобы не суметь прибыть вовремя на защиту родного дома.
Вероятно, герцог Талион предпочёл бы умереть вместе с остальными защитниками Бастиона…
— Должно быть, дерьмово быть тобой. — безразлично протянул Гастон. — Но могло быть и хуже: по крайней мере, ты не убил их собственными руками, правда?
Талион задумчиво прожевал кусок мясо и ответил:
— Верно, не убил. Правда, по ощущениям не скажу, что сильно легче. Эту тварь, конечно, не зря прозвали королём смерти: но я бы скорее назвал его королём дерьма. Чем дольше он живёт, тем больше дерьма вокруг случается.
Из груди мага вырвался короткий, нервный смешок. Вот уж правда, и не поспоришь… Это даже стряхнуло апатию: всего на пару минут, но всё же. Гастон откупорил принесённую бутылку и приложился к ней, мгновенно резко скривившись.
— Это же дикая кислятина! — с трудом проглотил сводящий скулы напиток волшебник. — Не мог принести чего-то нормального?
Талион коротко хохотнул.
— А ты чего ожидал, медовой радости? Нет, это будет перебор. Дела завариваются слишком серьёзные, не время для пира… К тому же это будет против традиций.
— Я не знаю традиций, которые предлагают пить эту кислятину. — недовольно посмотрел на герцога волшебник.
— Это наши, Нелейские. — улыбнулся герцог. — На севере, как я слышал, есть традиция поить гостей кислятиной, чтобы проверить, не буду ли невежливо кривить рожи хозяину. А у нас иначе: напитки из кислых ягод пьют во времена траура. Когда смерть рядом… Когда кажется, что ничего уже не может стать хуже… Самое время прихлебнуть дерьма, чтобы осознать, что ещё не всё кончено.
Герцог мрачно усмехнулся и вновь приложился к бутылке. Гастон вздохнул, смерив неприязненным взглядом бутылку: но с другой стороны, что ему терять?
— Действительно, то ещё дерьмо. — прихлебнул напитка волшебник. — А я и правда думал, что день не может стать хуже!
— Всё течёт, всё меняется. — философски ответил герцог. — Попробуй вот эти пирожные. Они, конечно, промокли уже совсем, но кислятину заесть — самое то.
Гастон послушал совета и зачавкал разбухшими от воды сладостями. Не пристало же повелителю воды бояться дождя, правда? Скулы слегка перестало сводить от кислятины… И даже жизнь уже не казалась такой уж плохой.
Некоторое время двое убийц просто сидели на скале рядом, уничтожая принесённые закуски и запивая их кислым ягодным морсом.
— Ты же не просто так пришёл, правда? — со вздохом спросил Гастон, когда еда подошла к концу. — Наверное, что-то надо сделать или сказать? С меня сняли обязанности, но пару подходящих мастеров я подсказать могу…
— Неужели человек не может просто так прийти перекусить с коллегой? — возмущённо вскинулся герцог.
Гастон скептически посмотрел вниз, прикидывая, насколько тяжело было взобраться на скалу, а потому перевёл выразительный взгляд на Талиона.
Герцог сперва возмущённо надулся… А затем резко выпустил из себя воздух, махнув рукой.
— Твоя правда. — кивнул лорд Бастиона. — Есть у меня одна идея, как мы можем слегка поправить наши дела. Придётся нелегко, конечно, но всё же… Путь к победе редко бывает лёгким, правда?
Гастон пристальным, цепким взглядом осмотрел герцога, ища в его словах хотя бы тень шутки или насмешки, но тот был предельно серьёзен.
— Что ты предлагаешь? — коротко спросил маг.
— Воспользоваться одним старым, древним методом решения проблем. В стиле старых традиций. Ты же читал архивы церкви, или, быть может, старые семейные хроники? — усмехнулся герцог. — В этом деле помощь опытного мастера мне бы определённо пригодилась… Если ты понимаешь, о чём я.
В усталых, истощённых, равнодушных и пустых глазах сломленного мастера магии блеснула искра.
Глава 39. Тень самого себя.
Умирающая Таллистрия, безусловно, стала поворотным моментом нашей войны за право властвовать над королевствами людей. Я не скрывал, как и почему это происходит: и слухи распространились быстро. И почти одновременно с этим по королевствам разнеслась весть о том, что орден странников поддерживает соединённое королевство в этой войне…
Это был приятный бонус, но я всерьёз опасался, что орден может решительно передумать после произошедшего.
О проклятье, убивающем королевство жизни, заговорили везде. И одновременно с этим до большинства населения, совершенно внезапно, дошло, что идёт не просто война между влиятельнейшими королями: нет, происходит нечто большее…
И не было силы способной остановить это. Церковь отчаянно пыталась привлечь в свои ряды всех магов альянса, и не сказать, что совсем безуспешно, а на моей территории Пикус всё же сумел найти общий язык с Грицелиусом, убедил оставшихся мастеров Арса и вместе с остатками целительниц Таллистрии образовал круг стихий: новую, могущественный орден волшебников…
Первое, что они сделали после основания, это попытались остановить проклятье. Грицелиус, по совокупности заслуг назначенный верховным магистром круга стихий, даже не колебался и не спрашивал меня перед этим решением. И одновременно то же самое попытались сделать мастера церкви, подойдя к нему со стороны Ренегона.
Я приказал культу смерти не вмешиваться, сосредоточившись на эвакуации. Если я не смог остановить собственное творение, не смогут и они.
Наверное, это был последний миг единения в королевствах: смерти целого королевства не хотел никто. Лучшие мастера людей объединяли свои силы, выворачивая себя наизнанку в отчаянных попытках остановить неведомую им силу. Они творили новые реки и озера, раскалывали землю, создавая гигантские пропасти, призывали смерчи, ураганы и огненные тайфуны на проклятые леса, обрушивались на врага ливнем ледяного града и света: буйство стихии, что могло уничтожить целую армию!
Всё тщетно. Я наблюдал за этим из первых рядов: видел как монахи из отдалённого монастыря Бингла, что предпочитают использовать один лишь чистый нейтраль, выжимали себя досуха, пытаясь обрезать серые корни проклятья, что разрастались под опалённой светом и выжженным огнём мёртвой землёй.
Реки и озера темнели, превращаясь в смертоносные омуты. Воздух над пропастями потяжелел, превращаясь в тёмно-серый туман. А в глубине выжженной земли медленно ползли серые корни проклятья, прорезая даже возведённые стены скал…
Нет, возможно, соберись лучшие мастера королевств рядом со мной перед моим ударом — они смогли бы остановить заразу в зародыше. Но сейчас, когда прошло время… Сила королевства жизни насыщала проклятье, делая его необоримой стихией. Частичка это силы доставалась и мне: но даже я не мог поглотить целое королевство разом.
Сила, собравшая здесь, наверное, могла бы убить даже бога, найди я способ сфокусировать её. Но мастера не сдавались: гибли от новых ударов проклятья, подойдя слишком близко, но упрямо продолжали попытки. Логика в этом была: несмотря на невозможность остановки, замедлить моё творение у них определённо получалось. Поэтому их жизни выигрывали время простым жителям Таллистрии, спасая их жизни…