и: иссушенные, гниющие и почерневшие трупы ещё можно было использовать. Я уже было собрался заняться подготовкой тел к поднятию, как сквозь отступающую вражескую армию прошло семнадцать человек.
Шестнадцать мастеров в простых серых робах и их лидер: человек в кожаных доспехах, инкрустированных какими-то странными кристаллами и интересной диадемой…
Я узнал его издалека, и это заставило меня слегка улыбнуться под шлемом.
— Мастер Гастон. — кивнул я смертнику. — Неожиданная, но, не скрою, приятная встреча. Интересная одежда для ваших похорон. Вы готовы ответить за то, что сделали в Виталии?
— Всегда готов. — пожал плечами Гастон. — Но я здесь не за этим.
— Вот как? Тогда зачем ты здесь? — спокойно спросил я, рассматривая окружающих его мастеров.
Ни одного молодого. Всё до единого — древние старики, многие с множеством шрамов, предельно преклонных лет. Такие, про которых говорят, что начинают терять силу…
Мастодонты стихийного ремесла, понял я. Опытнейшие и сильнейшие, что жили столетия. Может, уже начавшие терять былое могущество молодости, но даже так, вероятно, многие дали бы фору даже молодым верховным иерархам. И тот, кто уже дважды сражался со мной… Что же они придумали?
— Я здесь, чтобы показать королевствам, а быть может, и всему Тиалу, как убить бессмертного. — медленным, чётко поставленным голосом произнёс Гастон.
Повисла тишина, прерываемая лишь лёгкими порывами ветра: мастера ветров доносили наши слова до армий, что собрались за нашими спинами.
В глазах повелителя льда был лишь спокойный, равнодушный холод: он словно сам превратился в воплощение своей стихии, став ледяной глыбой.
Может, они и правда смогу меня достать пару раз, подумал я, присматриваясь к старикам. Древние волшебники Тиала стояли молча, неподвижно, не выражая никаких эмоций, подобно Гастону: но я знал, что это обманчивое впечатление. Прежде чем я успею поднять даже руку, чтобы направить каскад чёрных молний, эти люди успеют взорваться дюжиной разнообразных атак и защит.
Многое зависело от моего ответа. Я мог промолчать, но утаивать эту тайну и дальше может стать невозможным: что, если они смогут убить меня в этом бою? Воскреснуть на глазах у толпы? Не факт, что второй раз пройдёт приём с чёрным туманом: его можно и разогнать ветрами…
— Я бессмертен, это правда. — наконец, ответил я. — И потому вдвойне глупо бросать мне вызов. Сдавайся, Гастон, и я обещаю пощадить твоих людей.
Ледяной маг слегка склонил голову.
— У каждого есть слабость. Я не против проверить, нашёл ли я твою.
— И сколько людей ты бросишь на алтарь своего высокомерия? — спокойно спросил я.
— На алтарь? Никого, в отличие от тебя. — усмехнулся советник. — Но ради того, чтобы власть в королевствах не получила тварь вроде тебя, я готов бросить в бой всех, кто готов сражаться. Оглянись: ни один солдат нашей армии не был приведён сюда силой, против своей воли. Каждый волен уйти, здесь и сейчас.
— Верность — это хорошая добродетель. — кивнул я. — Но я могу сказать то же самое и про своих людей. Разница между нами заключается в том, что ты готов жертвовать своими людьми ради бессмысленной, безнадёжной схватки. Я же предпочту сохранить как можно больше своих.
— Очередная бессмысленная ложь. — скучающим тоном протянул Гастон. — Если ты действительно хочешь получить эту землю, сражайся, бессмертный. Мы проверим, так ли это… Но чтобы пройти дальше, тебе придётся переступить через моё тело.
Я на миг задумался. Это явно провокация. По какой-то причине Гастон ожидал от меня первого удара. Но это была очевидная глупость, давать право первого удара мастеру смерти, особенно после того, как он сам со мной сражался. Что они сделают? Ринуться врассыпную, уклоняясь? Или всё же придумали защиту от искусства смерти?
Я демонстративно вздохнул, так и не придя к решению, что же они придумали. Но, с другой стороны, имеет ли это значения? Мне всё равно предстоит убить их всех. Пришло время проверить, что сильнее: моя вечность или магия лучших волшебников королевств. Проверить в прямом, открытом бою… Пусть будет так.
Я вскинул руку и ударил мощнейшим каскадом чёрных молний, призванным снести все семнадцать врагов рядом. И одновременно с этим Гастон метнул навстречу моему удару своё ожерелье с голубоватыми кристаллами.
А дальше произошло то, чего я вообще не ожидал увидеть. Время словно остановилось: Чёрные молнии, словно замороженные, застыли в самом пространстве немного не доставая до моих врагов.
В ту же секунду семнадцать лучей воды ударили в мою сферу, обращаясь в лёд на пути к цели. Воздух заволокло холодным водяным туманом, ступающим нам по колено.
Я ударил чёрными молниями с двух рук, вдребезги разбивая образовавшуюся вокруг моего покрова ледяную сферу, но вновь молнии словно застыли в самом времени, не долетая до противников, а они все не прекращали атаку…
Первоначально задумка противников показалась мне простой: найдя способ защиты от моих дальнобойных ударов, они просто били и били ледяной магией, надеясь, похоже, что я не смогу перестроить защиту от огня. Но это-то как раз было крайне просто: лёд — это всего лишь плотная материя, её смерть перемалывала легко…
Я бросил ещё несколько высших проклятий: мёртвый разум, гниение, пожирателя материи: но тщетно, серо-чёрные ленты проклятий словно застывали. Вокруг всерьёз похолодало, а вместе с моими проклятиями в воздухе застыла мелкая рябь ледяных осколков.
Ударив молниями в третий раз, я вновь разбил образующуюся вокруг ледяную сферу, и собрав волю в кулака, применяя проклятье мёртвого тумана по площади.
обрати погоду в смерть врагов твоих.
Трое стариков, наиболее плотно погруженных в туман, захрипели, оседая на землю.
— Элесар, воздух! — крикнул Гастон, и весь туман мгновенно сдуло.
В этот же момент я вонзил четыре протянутые тонкие незримые нити смерти в трёх ближайших соседей Гастона и самого лидера чародеев, пуская по ним мощный импульс с приказом убить.
Трое пали мгновенно. Гастон же, к моему удивлению, выжил: однако несколько кристаллов на его наручах буквально взорвались, замораживая время вокруг, а глаза самого волшебника словно обратились в кристаллы льда.
— Отрезаем его! — крикнул Гастон, доставая из кармана бусы с кристаллами и подкидывая их в воздух…
Не знаю, что они делали с этой дрянью и как: судя по всему, это было что-то вроде накопителей стихийной энергии, пригодных к использованию магии льда. Но результатом этого броска стала ледяная клетка-многоугольник, что отрезала новые нити смерти, что я упрямо тянул сквозь пространство с искривлённым, замороженным временем.
Тем самым беря меня в ловушку… Так они думали.
Я ударил кольцом чёрных молний вокруг себя, разбивая ловушку вдребезги и одновременно ломая наросшую поверх покрова смерти ледяную сферу… Гастон закусил губу, так и не отпуская собственный водно-ледяной луч.
— Учитель… — прошептал ледяной маг.
— Я понимаю. — коротко ответил один из стариков, в следующее мгновение ринувшись вперёд вместе с мощнейшим порывом ветра.
Его примеру последовало ещё двое волшебников: и вместе они в едином порыве буквально впечатали себя в покров смерти, рассеиваясь в прах, на краткий миг превращаясь в могучий вихрь из воздушных и ледяных лезвий...
Воистину, они были великими мастерами магии: и сила их удара была такова, что даже мой покров смерти не мог сдержать три таких, одновременно удерживая ледяные лучи оставшихся чародеев…
Всего на один миг я не удержал защиту, несмотря на всю свою мощь: и ледяные лучи ударили в мои доспехи, обращая меня в ледяную статую. Не самая приятная смерть, но что поделать…
Я привычно потянулся к цепям бессмертия, что привязывали мою душу с самим мирозданием… И с удивлением понял, что я всё ещё жив! Образовавшийся вокруг лёд холодил кожу сквозь доспехи и плотный поддоспешник, но не убивал!
На поножах Гастона взорвался ещё один ледяной накопитель, и толща льда усилилась, а у меня в глаза внезапно помутнело… И в этот миг я понял всё.
Гастон солгал мне. Он совсем не намеревался убивать меня, понимая, что это может оказаться непосильной задачей. Ледяной волшебник собирался сделать и показать королевствам совсем другое: как можно остановить даже бессмертного, неуязвимого мастера смерти… И изобрёл для не просто стихийную магию льда: нет, скорее концептуальную магию, что могла замораживать даже само время. Время, в котором пытались прямо сейчас заморозить и меня, создав огромный ледник с запечатанным в нём тёмным властелином. Возможно, сосредоточь я все силы на защите, я бы выдержал атаки, создав несколько слоёв покрова смерти, но к чему бессмертному сосредотачиваться на защите, когда ты можешь убить своих врагов, верно?
Меня просчитали. Но от осознания этого факта я отнюдь не собирался сдаваться. Я ударил по окружающему меня льду чёрными молниями в упор, вкладывая в них всю возможную силу: и глыба льда, в которую я был вморожен, треснула, расходясь…
Но только для того чтобы вновь застыть под потоками ледяной магии моих противников! Ещё несколько кристаллов на поножах Гастона взорвались, а меня внезапно начало клонить в сон!
Я ударил ещё раз и ещё раз, вновь и вновь пытаясь разорвать ледяную темницу: но оставшаяся семёрка мастеров магии снова и снова чинила её. Застывшие во времени чёрные молнии всё ещё висели в воздухе, и мне казалось, что ещё вот-вот, всего пара ударов и они дрогнут, пробив остановку времени, и тогда мои враги падут…
Удушливый, едкий сон навалился с такой силой, что, наверно, я бы упал, если бы не стоял в центре ледяной глыбы… Собрав волю в кулак, я применил последнее средство: ударил по собственному сердцу, убивая себя на месте.
Время замедлило свой бег, останавливаясь, и сознание пронзило кристальным холодом. Но, потянувшись к цепям бессмертия, я внезапно с невероятной ясностью понял, что магия Гастона надёжнейшим образом привязывает меня к этой самой ледяной глыбе: таково было истовое, исконное, невероятно сильное желание ледяного мага: раз и навсегда запечатать меня в этом куске нетающего магического льда. И если я не воскресну внутри него… Я так и останусь витать рядом в виде духа, пока не сойду с ума или кто-то не освободит меня.