Верховный иерарх опустил и плечи и поник, снижая голос: эта вспышка праведного гнева, казалось, отняла у него последние силы.
— И как у свободных людей, у всех вас есть выбор. — тихо продолжил он. — Вы можете сдаться. Сдаться на волю архиврага, что хочет перекроить наш мир согласно своей воле. Сейчас, пожалуй, даже лучший момент для этого: побеждённый, отброшенный, он с радостью примет перебежчиков, ведь всем известна истина, что больше всего ценится верность, дарованная в самые тяжёлые времена. Но есть и другой выбор…
Голос главы церкви снизился до шёпота: прошедший бой, почти смерть и воскрешение, тяжёлые раны, долгая дорога и напряжённая речь изрядно вымотали его. Силы любого человека имеют свой предел. ..Ноги волшебника подкосились, и он зашатался, слепо зашарив рукой рядом в поисках опоры.
Верные солдаты дёрнулись в сторону своего господина, но, прежде чем они успели, рука, так и не нашедшая опору, сжалась в кулак. Превозмогая слабость, усталый, едва стоящий на ногах слепой, израненный человек выпрямил спину, вскидывая подбородок.
— Я выбираю сражаться. — негромким, но твёрдым голосом произнёс Этериас.
С этими словами глава церкви медленным, но уверенным шагом покинул помост и направился домой: следовало отдохнуть перед следующей битвой.
Возможно, кому-то бы показалось, что он выглядел жалко: какого боя можно ожидать от истощённого, раненого и разочаровавшегося человека, что утратил свою веру?
Но всё же, что-то было в его словах. Своя, особенная сила… И она эхом разнесла их по королевствам.
Глава 52. Сброшенные маски.
Я возвращался медленным, неспешным шагом: каждое мгновение ожидая удара в спину. Но его не было: даже не обернувшись, я чувствовал, как проклятые гарпии, проводив меня долгими взглядами, принялись собирать тела павших соратниц.
В душе была лишь сосущая, ноющая пустота и апатия. Думать не хотелось.
Лес встретил меня тишиной, а наспех разбитый лагерь в его глубине — молчанием.
— Собрать военный совет. — коротко бросил я одному из культистов.
Что же, по крайней мере, мне не пришлось говорить немедленно…
Ближайшие ко мне люди уцелели, выполнив изначальный приказ: в эту мясорубку из света и молний они соваться не стали. Правильно, конечно…
Я скользнул взглядом по соратникам: Элдрих застыл неподвижной фигурой, и лишь слегка мерцающие багровые провалы его шлема выдавали движение. Улос молчаливо стоял в глубоком капюшоне, сцепив руки за спиной. Эскилион нервно перебирал пальцы, не зная, куда себя деть. Грицелиус тем временем задумчиво изучал карту Ренегона, водя по ней пальцем.
— Где Итем? — внезапно заметил отсутствие молодого магистра я.
— Мальчишка собрал отряд и ударил по одной из крылатых пламенем, пока вы сражались. Не убил, но ранил: ты затем добил её. — дёрнул щекой Грицелиус. — Но ответным ударом в лес их снесли: никакая защита не выдержала, хотя там были неплохие мастера и магистры.
Возможно, стоило бы ощутить вспышку признательности… Но я не почувствовал ничего.
— Потери? — коротко поднял я взгляд на древнего короля.
— Потеряли всех, кроме мастеров культа, моих людей, и волшебников круга. — проскрипел скелет, меняя позу. — Твои культисты бросили в бой всю свободную нежить и даже твоих теней: но тех быстро перебили, хотя это и стоило им ещё пары трупов. Из людей Грицелиуса погибло семь магистров и восемь мастеров от того удара. Парень вместе с остальными выжил: его сейчас латают в лазарете. Крепкий малый. Хотя лицо ему подпортили, конечно.
Я тяжело упёр руки в стол, на котором раскинулась карта Ренегона, невидящим взглядом уставился на неё. Здесь, в лагере, мне стало чуть легче: несмотря на потери, здесь всё ещё находилось немало нежити. Бирюзовая гвардия Элдриха, связанная со мной нерушимыми узами. Культисты, присягнувшие на верность, их личные слуги в виде разнообразных мертвецов, что уцелели лишь потому, что не были подняты для боя…
Частицы их силы наполняли воздух, образуя лёгкий, почти незаметный флёр смерти: достаточно, чтобы иногда его сумел ощутить даже простой человек, чувствуя тревогу, но недостаточно, чтобы кому-то навредить. Что-то подобное, пожалуй, витает на любом поле боя после битвы.
Я втягивал в себя эту силу на автомате, даже без участия сознания, словно голодная пиявка. Но эффекта это не давало почти никакого: слишком мало её было на фоне того океана смерти, что недавно наполнял мою душу.
Не знаю, сколько я стоял так, в апатии, уперев руки в стол. В голове была пустота. Возможно прошли часы: но никто не посмел меня потревожить. Невесомый туман смерти нашего лагеря стягивался в меня тонкими ручейками…
Думать не хотелось. Решать что-то не хотелось. Но здесь я был королём, и никогда, ни за что, я бы не отказался от власти, которой всегда так жаждал, которую завоевал. Никогда… Вялая, слабая искра шевельнулась где-то глубоко внутри, зажигая потухшие огни воли. И спустя очень, очень долгую паузу, я, наконец, взял себя в руки.
Неважно, кто эти создания. Неважно, насколько они могущественны. Я повелитель смерти! Тёмный властелин, погибель всего живого! Они должны бояться меня. И если они хотят войны, они её получат. И пусть в тёмном пламени смерти сгорят все королевства, пусть здесь не останется ничего живого: сами тени былых битв восстанут по моей воле, чтобы убить их.
— Грицелиус. — собственный голос показался мне неестественно спокойным. — Собирай своих людей и отправляйся обратно в Палеотру. Я хочу, чтобы ты подготовил к войне всех боеспособных мастеров в соединённом королевстве: включая тех, кто остался в Лиссее. Если не хотят сражаться, заставь их. Любым способом.
Грицелиус очень внимательно посмотрел на меня, сцепив руки так, что рукава его мантии сомкнулись.
— Это будет сделано, милорд, но как вы вообще представляете подготовку мастеров к войне? Мы не солдаты, и никогда не вели боевых действий. Охота на тварей, что досаждают людям, стычки с редкими зверями в экспедициях и охрана караванов это далеко не то же самое, что вести войну…
— Сколько, по-твоему, надо магов чтобы убить одну крылатую тварь? — ответил вопросом на вопрос я.
Пожилой магистр задумался, отведя взгляд. Но затем уверенно ответил:
— Двадцать. Я ничего о них не знаю, но судя по прошедшему бою… Двадцать смогут, под командованием опытного магистра. Объединить силы большего числа будет куда сложнее, это рискованно… Но гарантии успеха я не дам: крепкие бестии. Если мастера опытные, то, вероятно, справятся с ней при соотношении один к двадцати: всё же, отряд Итема пострадал, когда туда ударили сразу несколько.
— Значит, разбей всех на отряды по двадцать мастеров. — приказал я. — К каждому - поддержка воинов, лучше всего — с тяжёлыми стрелометами.
— Предположим, я сделаю это, но что дальше? — пристально посмотрел мне в глаза глава круга стихий.
— Мы не можем подставляться под такие массовые удары и дальше. — твёрдо встретил взгляд старика я. — Поэтому настало время развернуть полномасштабную войну. Я назначаю тебя канцлером соединённого королевства: в моё отсутствие будешь вести все дела. За армию будет отвечать Шеридан. Вместе вы должны будете разделить армию и магов на множество небольших, но достаточно мощных групп, способных развернуть широкомасштабное наступление по всей границе. Вашей задачей будет захватить как можно больше городов и поселений под наш контроль, пока силы альянса не оправились после предыдущего удара. Маги пробивают стены, войска занимают город, поддерживая их. Возможные бунты подавлять без жалости. Задача ясна?
— Это будет сделано, милорд. — коротко, с достоинством поклонился маг. — Что-нибудь ещё?
Я уже думал отпустить старика, но затем мне в голову пришла другая мысль.
— Собирайте тела и пленных, и отправляйте всех людям Улоса. — мрачно добавил я. — Нам нужна новая армия.
В шатре повисло тяжёлое молчание. Несомненно, старик знал, что означает подобный приказ. Все бунтовщики и сопротивляющиеся пополнят ряды армии мёртвых. Геноцид всех, кто не хочет подчиняться…
Эрнхарт Грицелиус не был плохим человеком. Более того, он был одним из немногих, кто вообще осмеливался со мной спорить. Я не сомневался в его верности: мы были надёжно повязаны кровью королевского рода Палеотры, да и потом, старик обязан мне жизнью.
Но в этот раз, похоже, я всё же передавил.
— Нет. — выдохнул Грицелиус, выпрямляя спину: словно он всходил на эшафот. — Я не буду этого делать. Можно понять тела… Но я не буду загонять людей в твои казематы смерти.
— Это измена? — прищурился я.
— Называй как хочешь. — вскинул подбородок волшебник. — Можешь казнить меня, но этот приказ я не выполню. Я не святой монах, не одно добро делал в жизни, но у меня ещё осталась честь. А вот ты, похоже, напрочь забыл, что такое быть рыцарем. Это безумие, Горд. Устраивать резню и превращать людей в монстров, просто за то, что они отказываются встать на колени… Я предпочту умереть.
Он не лгал: я достаточно давно знал старика и хорошо научился его понимать.
Я скрестил руки за спиной, отвернувшись. Элдрих вопросительно посмотрел на меня, немного сдвинувшись и невзначай погладив руку с мечом: древний король легко мог бы разрубить магистра пламени напополам или снести голову из своей позиции: на случай, если тот вздумает устроить тут пламенный ад.
— Ты думаешь, я наслаждаюсь этим? — спокойно спросил я волшебника, не оборачиваясь. — Думаешь, мне нравится посылать людей под нож? Такова природа войны: она требует жестоких, беспощадных решений. И долг лидера состоит в том, что принимать их: без сомнений и колебаний.
— И как долго, по-твоему, это будет продолжаться? — сорвался на крик маг огня. — Сколько городов придётся нам залить кровью? Сколько деревень опустошить? Или ты собираешься продолжать, пока в королевствах не останется живых людей? Будешь править покорным царством смерти, оставив пару резерваций для разведения?
— Разведи небольшой костёр, пожалуйста. — негромко попросил я.