Он был храбр и непреклонен, этот король. Я был уверен: такой никогда не встал бы передо мной на колени, не сдался бы и не подчинился, предпочтя смерть. Но пусть я говорил спокойно, что-то он увидел в моих словах, что-то, чего не видел я сам: и он вздрогнул, опуская голову.
— Я согласен, Лорд Горд. — тяжело выдохнул Дейлин. — Мы уйдем… И даю слово, что донесу ваши слова до каждого лорда в королевствах, до которого сумеют дотянуться мои гонцы. Вскоре многие приедут посетить Кордигард… Но берусь ответить, что они скажут на ваше предложение. Никто, кроме древних королей Ренегона, никогда раньше не правил всеми людьми, да и те правили недолго.
Я не стал говорить, что теперь король Ренегона - это я. Это ещё не было до конца правдой… Но это было ненадолго, и мы оба это понимали.
— Я не претендую на власть над человечеством. — спокойно солгал я. — Харен не участвовал в войне, и может остаться независимым. Нелея отрезана от нас непроходимыми землями, с тех пор как я обрушил перевал… Но, думаю, мы сможем пробить проход, когда я восстановлю королевства после войны.
— Полагаю, теперь вы хотите, чтобы мы принесли клятвы… — Вопросительно посмотрел на меня Дейлин.
Я кинул взгляд на солнце, прикидывая время.
— Нет, не хочу. — отказался я. — В конце-концов, форма не имеет значения. Если ваши люди затем будут сражаться против меня, они станут клятвопреступниками, и всё будут об этом знать, вот и всё. Мне будет достаточно, если вы донесете это до оставшихся ветеранов… А у меня на сегодня запланирована ещё одна встреча с его святейшеством.
— Этериас жив?! — громко воскликнул Дейлин.
— Пока да. — кивнул я. — Но не могу обещать, что это надолго.
— Думаю, его святейшество способен позаботиться о себе сам. — не скрывая радости, хмыкнул Аурелион.
— Вы можете присягнуть мне прямо сейчас, кстати. — заметил я. — Не дожидаясь общего сбора…
Лицо короля перекосило и налилось краской: кажется, он едва удержался от крепкого ругательства.
— Как я и говорил, я первый среди равных. — вскинул подбородок Дейлин. — Такое решение я не могу принять в одиночку.
Ну-ну… Неплохо выскользнул.
— Я жду вас в Кордигарде через три месяца. — просто ответил я, и взмахнул рукой, формируя обратный костяной мост.
Взгляд Дейлина ещё долгое время сверлил мне спину: до тех самых пор, пока я не скрылся из его вида.
Затем был краткий путь: до стоянки химер, и часы бешеной скачки. Ветер свистел в ушах, смешиваясь с ноющей, ошеломляющей болью: от которой хотелось отдохнуть, забыться беспробудным сном… Но где-то глубоко внутри разливаюсь приятное тепло: это было приятно.
Остановил ты или начал войну одним своим приказом: в сущности, так ли важно это? Чувство контроля, ощущение абсолютное власти над происходящим: я упивался им, и боль утихала, словно оно было способно заполнить эту зияющую внутреннюю пустоту, те дыры, через который, словно сквозь решето, утекала моя сила, стоило только начать использовать её… Может, оно и в самом деле так и было?
Он оказался на месте, и был один. И как бы я ни старался: ускользающие, искаженные от боли чувства так и не смогли обнаружить ловушку рядом.
Верховный иерарх церкви находился на небольшом каменном пригорке близ леса: старом, но явно рукотворном, видимо, поднятым из земли когда-то одним из мастеров земли Ренегона. Он был хорошим ориентиром: видимо, поэтому и оказался выбран местом столь судьбоносной встречи.
Я спешился, медленно подходя поближе: первое время застывший в позе медитации Этериас не подавал знаков, что заметил меня.
— Хватит. Это достаточно близко. — наконец, произнес иерарх, выпрямляясь на на верхушке небольшой скалы.
Я хмыкнул, посмотрев на него снизу вверх.
— Достаточно близко для чего?
Старым врагам не требовались приветствия. В конце-концов, кто будет желать здравия тому, кого хочет убить?
— Достаточно близко, чтобы мы могли поговорить, и чтобы ты не смог убить меня одним ударом. — честно ответил Этериас. — Впрочем… Я удивлен, что ты не атаковал сходу.
Я кинул взгляд на солнце. Путь сюда занял всю ночь и часть утра: светило стремительно поднималось к зениту.
— Решил оставить тебе возможность сдаться. — флегматично ответил я.
— Ты действительно думаешь, что уже выиграл войну? — приподнял бровь Этериас.
— Я заглянул к Дейлину перед поездкой сюда. — улыбнулся я самой мерзопакостной улыбкой, на которую был способен.
Иерарх окаменел лицом.
— Вот как.
— Именно так.
Некоторое время смотрели друг на друга. А затем, внезапно для меня, он резко ожил:
— Ты лжешь. Не знаю в чём, но ты обманываешь меня. Может, не было сказано ни слова неправды, но я достаточно опытен, чтобы уловить всполохи удачного обмана, даже скрытого за этой пеленой смерти. Если ты хочешь говорить, то говори хотя бы правду. Я всё равно распознаю обман, так или иначе.
Я хмыкнул.
— Мы пришли к соглашению. Дейлин и его люди поклялись никогда не поднимать оружие против меня, а я отпустил их. Битва окончена. Город мой… Как и это королевство. Ренегон пал. Силы Бингла разбиты, а Бейлин мертв. Лиссея под моим контролем, а её король в бегах. Аурелион сложил оружие… Остается только Ниора, но с Аттароком я разберусь отдельно. Я победил, как бы ты ни пытался убедить себя в обратном. Осталась лишь одна, незначительная, но раздражающая заноза.
— Я. — констатировал факт волшебник
— Верно.
И мы замолчали.
— Тогда почему ты стоишь, не нападая? — с подозрительным прищуром посмотрел на меня Этериас.
— И в самом деле. — я сделал шаг вперед.
Иерарх отступил на шаг назад, от края скалы, одновременно с моим шагом.
— Ты же не думаешь, что я так просто дам тебе подобраться близко? — осведомился волшебник.
— Вот ты и ответил на свой вопрос. — пожал плечами я. — Мы уже сразились, совсем недавно, и ты сбежал. Не вижу смысла повторять. Сейчас у меня нет инструмента поймать тебя за ногу… Но рано или поздно я найду его.
Всё это было чистой правдой. Единственное, о чём я умолчал, было то, что я в достаточно плохом состоянии. Не думаю, что сумел бы достать его даже на близкой дистанции: как не смог тогда, после его удара. Но он этого не знал. Возможно, подойди он ближе, то сумел бы понять, что прямо сейчас я не в силах пробить его щиты: но по иронии судьбы, памятуя прошлую битву, мой враг здраво опасалась попадать под такие удары вновь.
Иногда вселенная имеет забавное чувство юмора. На мгновение мне даже стало жаль, что он не может оценить его. Совсем чуть-чуть жаль…
— Тогда зачем ты здесь? Если не рассчитываешь всерьез убить меня? — спросил он.
Я задумался ненадолго, стоит ли отвечать. К моему удивлению, я не испытывал гнева к этому человеку: несмотря на то, что он был моим врагом, несмотря на все проблемы, что он создавал, несмотря на невероятную живучесть, что даровала ему его магия… В конце-концов, он был всего лишь частью естественного порядка вещей: когда один человек поднимается наверх, неизбежно найдутся те, кто хочет сохранить старый порядок вещей, непреклонный и яростные в своём желании. И несмотря на то, что он декларировал свободу своей ценностью, я знал: это не более чем иллюзия. Он, как и всё остальные, были всего лишь заложником ценностей, что давным-давно вложили в него учителя. Свобода, равенство, гуманизм, человечность - всё это не более чем слова, придуманные людьми, дабы им было более удобно управлять обществом.
Единственным по-настоящему свободным человеком в королевствах был я сам: ведь с этой самой победой заканчивался и мой контракт с тварью, что привела меня в этот мир. И ныне я не был скован ничем, кроме собственной воли и собственных желаний…
Некоторые философы, безусловно, сказали бы что следовать своим желаниям - значит быть их рабом. Но если так, в чём тогда вообще заключается свобода?
— Я хочу увидеть твоё бессилие. — честно ответил я. — Хочу, чтобы ты знал, что не способен изменить ход истории. Что все кого ты знаешь, что пойдут против меня, умрут, и ты не в силах защитить их. Я воздвигну свою империю на их костях… И всё, что ты сможешь делать - это бессильно рыдать, глядя на них, забившись в самую глубокую дыру.
— Всегда найдутся те, кто готов сражаться. — тихо заметил он.
— Их сил всегда будет мало. — парировал я.
С этими словами я резко прыгнул вперед, разрушая гравитацию вокруг. Этериас отреагировал резким рывком ветра, сдвигая себя в сторону, и мягко спланировал на дорогу. Мы поменялись местами.
— Это всё, зачем ты пришел? — осведомился он, отряхнув полы мантии от дорожной пыли.
— Нет. — неожиданно для самого себя ответил я. — Ещё я хочу, чтобы ты преклонил колени.
— И ты всерьез думаешь что сможешь меня заставить? — удивился волшебник. — После всего произошедшего?
— Думаешь, это невозможно? — прищурился я.
— В обозримом будущем определенно. — развел руками Этериас. — Не то чтобы бы я был чрезмерно гордым человеком, однако преклоняться перед тираном и убийцей, фактически, врагом всего живого… Боюсь, тебе придётся убить меня, а затем стереть или подчинить мою личность в виду поднятого мертвеца, чтобы это случилось. Но то буду уже не я.
Я улыбнулся - и было что-то в этой улыбке такое, от чего у стоящего передо мной волшебника пошли мурашки по коже.
— Я думаю, ты преклонишь колени передо мной, здесь и сейчас. Или я сожгу этот мир. Принесу в жертву весь Кордигард, всю свою армию, всёх людей, до кого смогу дотянуться, но устрою шторм смерти такой силы, что расколет саму планету до дна так, что даже боги соберут её воедино. Тиал станет мертвым миром, а человечество перестанет быть. А теперь посмотри мне в глаза, чародей. Посмотри и скажи мне, что я лгу, ведь ты так хорош в распознавании лжи, верно? Скажи, что я не сделаю этого. ГОВОРИ! — взревел я.
Этериас посмотрел мне глаза и вздрогнул, отведя их, а затем поежился, замотав головой.
— Нет… Нет, не может быть… Ты не сделаешь этого…