Оставшееся время до последнего рандеву я потратил на то, чтобы освоить и познать божественную силу. Увы, я так и не стал богом в полной мере этого слова - память Иссаи четко утверждала что боги и высшие духи являются в большей степени существами из энергии, чем плоти - я же всё ещё был достаточно сильно привязан к своему телу. Я определенно стал крепче, сильнее, и выносливее, превосходя, вероятно, даже сильнейший королей по своим параметрам - но это были мелочи, которые не имели особого значения.
Божественная сила, что текла по моей душе, была поистине высшей магией. Её было немного - по крайней мере, каких-то масштабных чудес мне удавалось создать на одной лишь чистой воле. Но в остальном… Этой силе словно не было предела.
Сперва мне казалось, что я получил нечто вроде ядра и резерва - своеобразного источника божественной магии, который сам собой восполняется. Но дальнейшая практика показала, что это ошибочная иллюзия, которую мое сознание сформировало в основном по-привычке, пытаясь познать непознаваемое.
Никакого ядра и резерва не было. Была лишь странная, непонятно откуда берущаяся, весьма и весьма высокоуровневая энергия и сила, которая пронизывала меня, кажется, на всех известных уровнях мироздания находясь везде - в крови, в энергии, в душе и разуме…
И даже более того - старые образцы крови, которые я когда-то раздавал культистам, тоже были пронизаны слабым флером божественности! Хотя эта кровь определенно была взята до того, как сам я получил божественность!
Подобная метафизика совершенно сбивала меня с толку. Выделить и кристаллизировать чистую божественность у меня сходу не получилось - зато разного рода артефакты получались великолепные. Рабочей теорией было то, что божественность представляет собой некоего рода фильтр для разнообразных энергетических течений вселенной - и что каждый бог, в некоторой степени, представляет из собой духовную машину по переработке более слабых и низкоуровневых концепций в чистую, высококонцентрированную силу определенного спектра.
Память Иссаи вопрос не прояснила - богиня смерти была скорее практиком, а не теоретиком. Будучи духом природы, она собирала силу примерно так же, как живой маг природы - собирая её рассеянных излишков, что оставляет живая природа. Став инструментом смерти - получала усиление от убийств, смертей и разрушения. Природы этого механизма она не знала, не понимая, как вообще стала богиней.
Иногда мне казалось, что я ограничен масштабом. А иногда наоборот - в одном из экспериментов по укреплению разума я случайно вызвал головные боли у полумиллионого населения столицы. Порою казалось, что я ограничен усталостью собственной души, и у меня не получалось сотворить что-то подходящее дни подряд - а потом оказывалось, что, вроде бы, усталый и истощенный я выдаю вещь, на которую в десятках прошлых экспериментов не хватало сил, даже будучи полностью отдохнувшим.
Таким образом у меня получилось выдать вполне рабочее бессмертие паре верных мастеров, приведенных Улосом. - и я даже не совсем понял почему, поскольку прошлые попытки на других аколитах культа приводили, скорее, к некоторому продлению жизни, длительность которого ещё предстояло проверить.
Подобная невозможность какой-то систематизации, на самом деле, способна была свести с ума разумного и рационального человека. Даже искусство смерти, несмотря на свое названием, было куда более логично выстроенной военной машиной - кажется, поддавалось рациональной систематизации намного лучше, чем божественная магия. В эти месяцы экспериментов, наверное, впервые подумал, что высшая магия в этом мире, в самом деле является больше искусством, чем логически выстроенной системой…
Или, может быть, мне просто не хватало знаний, и я тыкался, как слепой щенок, в стены, не замечая их?
Достоверно мне удалось выяснить две вещи. Первое - то что концепт своей божественности я угадал достаточно верно. Ну или она подстроилась под мои мысли - как знать… Эта сила проявляла себя куда лучше при сотворении и укреплении чего-либо, чем при разрушении. Наделить человека непробиваемой кожей или долголетием мне удавалось куда легче, чем содрать с него кожу заживо и превратить в старика.
Вторым было то, что божественность была способна активно и очень эффективно взаимодействовать с любой обычной магией, резонируя с ней и усиливая любые заклинания и удары. И это, возможно, было даже более важным - потому что, даже несмотря на ослабление от потери части души, я всё ещё оставался сильнейшим повелителем смерти в мире.
Границы и законы магии и ритуалов, которые ещё совсем недавно казались незыблемыми, словно плыли и ломались, порождая магию, равной которой я не видел никогда. Любой эксперимент, любое изменение, любое искусство - грань между реальностью и чудесами стиралась, сотворяя вещи, который о которых я не мог даже мечтать.
Словно бы я получил ключ к самой вселенной - мне удавалось всё.
Эйфория от всемогущества давила на разум - иногда было сложно убеждать себя в том, что я не бог, а всего лишь человек, пусть и могущественный. Пускай моим силам было далеко до того, чтобы сравниться с богиней смерти - но теперь я ощущал, что если и не смогу сравниться в бою с богом - то как минимум смогу дать ему этот бой.
Тем временем, пока я экспериментировал и обучался пользоваться новыми силами, к Аурелионской горной долине, именуемой также Долиной Ветров, стягивались войска.
Я выбрал это место для поля боя по нескольким причинам. Глухое, лишенное нормальной инфраструктуры место. Дикая долина с небольшим герцогством - там сложно было разместить армию, и ещё сложнее кормить её. Север, места прохладные, урожаи, конечно, есть, но Аурелион - молодое, бедное и малонаселенное королевство. Одна Ренегонская провинция, пожалуй, производит больше зерна чем весь Аурелион. Вдобавок, плохие дорогие - лесистая, полная буреломов местность.
В условиях противодействия привести большую армию к долине, даже с учетом того, что я официально объявил её нейтральной территорией, чтобы заманить сына Улоса на свою сторону - невозможно. С Соланом вообще выходила забавная ситуация - он был официальным наместником, и за ним плотно следила наша разведка, которая выяснила что тот… берет взятки.
Бравый бывший рыцарь света честно тянул свою лямку и выполнял все мои приказы, но при этом активно брал взятки, причем не у членов Альянса Света - тех он наоборот, заворачивал и арестовывал, а напротив, у лояльной мне аристократии. А потом пускал эти деньги на благотворительность - собирая под себя детские приюты, которые после войны были переполнены, и без финансирования расформированной церкви превратились в редкостные дыры. Улос ворчал, что тот тратит слишком много государственных денег на это и ему давно пора повзрослеть - а я посмеивался, но не вмешивался.
Так или иначе, всё пути к долине не смог перекрыть даже Эрих Шассен, один из лучших моих головорезов. Так что можно было заключить что некоторое число войск Этериас соберет, конечно. Может, полетом закинет, может, проведет лесами мелкими группами, а может, местные помогут ему с тайными ходами в горах - но я не верил, что соберется даже полмиллиона, их просто будет нечем кормить. А у меня будет армия в несколько раз больше.
Возможно, стоило бы перекрыть вообще всё пути, но на это в условиях восстания не было даже сил даже у меня - на сотни миль вокруг точки сбора чуть ли не в каждом залетном лесу шли бои с бунтовщиками, в которых те жертвовали целыми отрядами и тысячами, только чтобы пробить коридоры для тайных групп. Слишком большая территория даже для легионов смерти - а из нежити выходят не самые хорошие разведчики и следопыты.
Я не стал брать с собой на этот бой ближайших приближенных, хотя многие и хотели обратного. Лишь новый легион, контролируемый через ближайших офицеров и личей - и элитную часть гвардии. Три сотни рыцарей смерти, пронзающих мрак - старики и ветераны, одна из лучших форм нежити, что я когда-либо знал. Если так подумать, убить пронзающего мрак не намного проще чем тех бессмертных, что родились в бою с богиней - нужна или запредельно могучая магия света, или уничтожение большей части тела. Гвардия же просто бы не поняла, если бы король пошел в бой один. Верные вояки Палеотры и Ганатры, что давно принесли мне клятвы - их не поколебали даже слухи о резне в южных провинциях. Они жили парадигмой того, что мне лучше знать как быть - и за это я всегда осыпал их всеми наградами, которые только может пожелать человек.
Единственным, от кого я так и не смог отвязаться, был граф Роланд. Бессменного первого капитана моей гвардии не остановило ни место наместника, ни мой приказ, ни даже моя попытка посадить его в казематы за нарушение приказов. Он невозмутимо сбежал из камеры, и догнал армию на марше спустя пару дней, лишь ухмыльнувшись передо мной великолепной белозубой улыбкой. После чего я просто махнул рукой и позволил ему остаться.
– Ты не можешь ждать, что я пропущу это. – весело сообщил мне граф. – Это же будет битва тысячелетия!
– Битва тысячелетия была на плато смерти. Или при Кордигарде. – фыркнул я. – Сейчас мы просто идем резать недобитков. Вряд ли они соберут много.
– Может и так. – серьезно кивнул Роланд. – Но числа - не всегда главное. Думаю, в этот раз против нас бросят всё, что только возможно… И потому именно здесь по-настоящему начнется новая эра людского рода. Будь я проклят, если это пропущу - тебе от меня не избавиться.
– Всё ещё считаешь, стоило взять больше магов? – хмыкнул я.
– Не знаю. – честно признался гвардеец. – Настоящих мастеров на фоне простых жителей вообще мало осталось. Если бросить в бой ещё пару тысяч - боюсь, ты прав, и половина школ мистических искусств в королевствах вообще загнуться. Но я не думаю, что наш враг проявит такую же доблесть. Нас ждет столкновение со всеми, кто дойдет, и я думаю, он учит боевой магии прямо сейчас всех, кого сумел собрать. Впрочем… Так даже веселее! Не возражаешь, если я пообещаю настоящие бессмертие тем гвардейцам, кто отличиться сегодня? Парни, конечно, и так готовы умирать, но будь уверен, немного мотивации никогда не повредит.