Меллистрия резко выпрямилась, преодолевая боль, и быстро осмотрелась, одновременно потянув на себя жизнь вассалов. Хорошо, что никто не стал свидетелем её слабости, но сам приступ был крайне тревожным. Нет, её и раньше мучили боли… Но подобное свидетельствовало о том, что неведомая рана, что мешала ей завести детей, прогрессировала.
А это значило, что она умирала. Сколько времени пройдёт, прежде чем она превратится в обтянутый жёлтой кожей скелет, как её мать? И что за проклятье пало на их род?
Королева тяжело вздохнула и принялась напряжённо размышлять, взяв себя в руки. Она найдёт решение, так или иначе.
Глава 20
Этериас Инвиктус, верховный иерарх и глава объединённой церкви Аурелиона и Ренегона, занимался совершенно непривычным, но отчего кажущимся ему чрезвычайно важным и интересным делом.
Он медленным, практически старческим шагом шёл вдоль стены Келлийского монастыря, изредка касаясь рукой древних стен. Было в них что-то, внушающее благоговейный трепет.
Первожрец Отца вновь коснулся изрядно потёртой временем стены, сделав неспешный шаг и остановился, глянув наверх. На этом участке никто не нёс стражу: было не похоже, чтобы твердыня рыцарей-странников всерьёз опасалась нападения.
— Мы идём вокруг крепости уже больше часа. — флегматично заметил Гелли, тенью следуя за своим патроном. — Нас пока не заметили, но, думаю, исключительно из-за отсутствия стражи на стенах и башнях. Не понимаю, что такого ты находишь в этом месте.
Этериас вздохнул.
— Это легенда, понимаешь? Сказка, что рассказывают детям в детстве. О величественной крепости, символе благочестия людей. О великих воинах, лучших из нашего рода. Этот монастырь был первым и единственным оплотом настоящей чести и рыцарства, единственным, что вернуло церкви веру людей после раскола.
— На улицах не рассказывают о великих рыцарях. — зевнул Гелли. — Ребята постарше в основном учили меня, где попроще достать еды и на какой подработке дадут хотя бы золотой за неделю.
Этериас испытал лёгкий укол стыда, вспомнив, что его воспитанник когда-то был простым бездомным мальчишкой.
— Мне следовало уделять больше времени твоему воспитанию. — мрачно посмотрел маг на телохранителя.
— Только зря бы потратил время. — ухмыльнулся воин храмовой стражи. — Я бы точно принял все наставления в штыки, поступая наоборот. А так, прожили долгие годы душа в душу — разве не прекрасное было время?
— Думаешь, они выступят на нашей стороне? — серьёзно посмотрел на помощника Этериас, меняя тему.
— Если легенды не лгут, они выступят на стороне правды. Согласно архивам, среди странников должны быть те, кто умеют определять ложь. — пожал плечами Гелли. — В любом случае блуждания вокруг крепости никак не повлияют на исход. Узнать что-то мы сможем только внутри.
Верховный иерарх опустил голову, задумавшись. Правда на их стороне… Но как велика паутина лжи, которой опутан орден? Сейчас, будучи главой церкви, Этериас, разумеется, имел доступ к любым знаниям. Чтение архивов и опросы советников давали ясную картину того, чем занимается орден.
Первосвященник и сам не знал, чего ожидать от тех, кто сразу дал ему отворот и отказался иметь дела с церковью, но меньше всего он ожидал услышать от остальных то, что легенды и сказки отнюдь не врали.
Странники были гонцами, быстрейшими в мире. Но также были чем-то большим, чем это. Каким воином надо быть, чтобы выдержать многонедельный марш напрямик через безлюдные земли, кишащие опаснейшими хищниками? Каким телохранителем надо быть, чтобы всегда стоять насмерть, закрывая своими телами мастеров церкви?
Люди не имели способов связи, что опережали скорость быстрейших из гонцов странников, а промедление могло стоит иным деревням жизни. Странствующие рыцари были одной из важнейших артерий королевств, соединяя всех: от его родного Аурелиона до далёких Ниоры и Нелеи.И это были отнюдь не только письмо аристократов и торговцев: нет, любой из них никогда не отказался бы рассказать новости в захолустной деревне или даже взять оттуда целый ворох тяжёлых писем, не взяв за это ни единой монеты.
За всю историю существования ордена ни один из его рыцарей никогда не имел пятен на своей репутации. Благороднейшие из лордов почитали за честь отдать наследника в этот монастырь, где из него сделают настоящего рыцаря людей.
Этериас ещё помнил, как его покойный наставник Лимеус, старый мастер и верховный иерарх Аурелиона, рассказывал ему сказки на ночь.
“И тогда, во времена раскола, в годы хаоса, разрозненных земель и обоюдных обид, над королевствами взошла новая звезда: лучшие из рыцарей людей возвели Келлийскую крепость, заново сковав сердце мужества нашего рода…”
Но если один из лучших людей в королевствах оказался столь ужасающим злодеем, что даже собственный наставник отвернулся от него, кто может поручиться, что не прогнил весь орден?
Волшебник и сам не знал, чего боятся больше. Того, что в письме написана ложь, или того, что написана правда. Потому что оба варианта означали, что кто-то из лучших рыцарей королевств — лжец. Разумеется, верховный иерарх знал слова короля Горда о смерти своего наставника. О чудовищных силах, исказивших мысли магистра ордена, заставивших его поднять меч на собственного ученика.Слухи о клятве короля Ганатры отомстить за наставника давно разошлись по всем королевствам.
Но учитывая то, что сам Этериас узнал о всеобщем искажении мыслей, этот вариант был ещё хуже, чем если в письме написана правда! Потому что правда в письме, несомненно, означала страшную войну разом с несколькими королевствами — никто не был настолько наивен, чтобы предполагать будто подобный человек возьмёт и признает свои грехи, сдавшись без боя. Ложь, в свою очередь, означала попытку невероятно могущественных сил за пределами их понимания устроить подобную войну, и это сейчас, когда церковь почти обезглавлена, а Отец не отвечает на молитвы!
Самому себе молодой мастер мог признаться, что просто боится любого развития событий, и отчасти именно это заставляет его медлить с разговором. Если орден прогнил, он не выйдет из этих стен живым. Если нет, это означало страшную войну.
Хороших вариантов просто не осталось. И от этого холодная рука цепкой хваткой сжимала сердце верховного иерарха, едва он думал о том, что нужно делать дальше.
Неизвестно сколько ещё глава церкви предавался бы мучительным раздумьям в поисках хорошего выхода из всей этой ситуации, но именно в этот момент ему на голову упала крупная капля воды.
Этериас недоумённо оглянулся, ища источник.
— Дождь собирается. — невозмутимо заметил Гелли. — Рекомендую поспешить в крепость, если не хочешь промокнуть насквозь.
Волшебник сжал кулаки. Даже сама природа подгоняет его с принятием решения. Однако орденом надо было переговорить в любом случае, независимо от исхода. Совет ордена наверняка уже собрался и ждёт его: встреча была назначена в письме задолго до этого дня. Шумно вздохнув, глава церкви быстрым шагом двинулся к входу в крепость.
Прогремел гром, и ливень развернулся в полную силу. Конечно же, они не успели дойти до входа не промокнув, но как будто этого было мало, незадолго до ворот Этериас поскользнулся на крутом склоне холма, что служил опорой крепости, и умудрился полностью изгваздать парадную мантию в грязи.
Впрочем, решение было уже принято, поэтому вскоре именно в таком жалком виде глава церкви предстал перед воротами Келлийского монастыря.
— Вы, собственно, кем будете? — вопросил воин ордена, с прищуром смотря сквозь плотную стену дождя из-под козырька барбакана.
— Этериас Инвиктус. Глава объединённой церкви. — громко сказал снизу похожий на оборванца в грязной робе мужчина, пытаясь перекричать дождь.
Стражник с сомнением засопел, всматриваясь в сплошную стену воды, но ворота всё же открыл.
— Эк вас угораздило, ваше святейшество. — покачал головой стражник, когда Этериас вошёл в ворота. — Совет уже собрался, но, возможно, вам стоит сперва сменить одежду? Думаю, у нас найдётся пара мантий, что не ущемят ваше достоинство…
— Дело прежде всего. — покачал головой волшебник. — Отведите меня к совету ордена.
Четвёрка стражников немедленно взяла иерарха в почётную коробочку, накрыв обширным навесом от дождя.
Гелли лишь покачал головой, глядя на это. Было похоже, что их ждали со всеми почестями, даже зонт подготовили на всякий случай. Но вот когда лучший воин храмовой стражи попытался последовать за своим патроном, рыцарь в серебристых доспехах остановил его на входе во внутренний замок:
— Сюда может войти лишь его святейшество и члены ордена. — покачал головой рыцарь. — Никаких исключений.
Гелли бросил взгляд на стражников, но на лицах тех было написано согласие. Сопровождать главу церкви дальше они не собирались. Воин храмовой стражи нехорошо прищурился, прикидывая, как быстро сможет достать всех пятерых. Стражников раскидать дело плёвое, хватит по удару на каждого, но вот рыцарь в шлеме, в полных латах, да ещё и странник… С этим придётся повозиться.
Встретившись с антрацитово-чёрными глазами Гелли рыцарь положил руку на меч.
— Оставь это, Гелли. — покачал головой Этериас. — Если я ошибаюсь, нас всё равно не выпустят отсюда живыми. Это риск, на который мы согласились пойти, помнишь?
Блондин с чёрными глазами медленно обвёл взглядом окружающих их солдат, и нехотя кивнул.
— Я бы с этим поспорил… Но тебе виднее. Но если я услышу шум боя, никто не остановит меня от того, чтобы пробиться к тебе. Главное не сдавайся просто так.
— Договорились. — улыбнулся Этериас.
Глава церкви двинулся дальше по коридору, сворачивая в зал собраний, а стражники с рыцарем застыли соляными статуями, полностью ошарашенные произошедшим диалогом. Похоже, никто из них не мог себе вообразить ситуацию, когда глава церкви вместе с телохранителем в замке самого благочестивого и набожного ордена среди людей, и теперь воины ордена отчаянно пытаясь собрать воедино вмиг разбившуюся картину мира.