Я поднялся из-за стула и отвернулся от собравшихся, скрестив руки за спиной. А затем, слегка постояв так, достал из ножей свой королевский клинок, вглядываясь в играющие в его отражении блики свечей и отражение мрачных старческих лиц. Не знаю, какого ответа они ожидали… Но я чувствовал, что внутри они все напряжены до предела.
Наверно, мне было бы по силам придумать великолепную ложь, такую, что убедит их в чём угодно. Однако я слишком хорошо знал этих людей. Пускай вряд ли хоть кто-то из них в здравом уме подумает, то их собрат будет лгать… Слишком умны и внимательны были наставники, что учили меня долгие годы. Однажды кто-то может найти расхождение в моих словах с объективной реальностью. Может, не сейчас, но через пять, десять лет, обучая очередного ученика, старики поймут, что сегодня я лгал. Поэтому я сказал правду, осторожную, медленную, но правду, чувствуя, что вступаю на тонкий лёд.— Я никогда не покидал орден. — заговорил я, обернувшись. — И всё ещё считаю себя его частью. Не могу сказать, что по зову сердца… Вы правы, корона меняет людей. Но, как минимум, я точно знаю, что как и я могу многое дать ордену, орден может многое дать мне. Поэтому, до тех пор, пока вы не откажетесь от меня, я не откажусь от вас. Даю слово.
Орден странников был рыцарским братством, основанным на чести. Это не значило, что я могу им доверять… Но значило, что я знаю чего от них ожидать, а это очень неплохая основа для сотрудничества.
Старики переглянулись, пока я вновь усаживался за стол. Сэр Шеор тяжело вздохнул, нервно теребя бороду.
— Ты же помнишь наши клятвы, сэр Горд? — тихо спросил меня старик.
— Я помню. — кивнул я.
— Сердцу нельзя приказать, я знаю… Люди меняются с годами, и это факт. — грустно кивнул мне крепкий старик, что когда-то на моих глазах бежал кросс вокруг Келлийского монастыря, легко обгоняя учеников-подростков. — Но скажи мне честно, нарушал ли ты свои клятвы? Сознательно?
Я медленно обнажил меч и внимательно стал вглядываться в собственное отражение, делая вид, что ищу там что-то.
— Мы — рыцари людей… — прошептал я.
Старики не ответили, неторопливо выжидая продолжения. Но нашёлся один рыцарь, что поддержал меня…
— Сердце мужества людского рода. — твёрдо посмотрел мне в глаза сэр Мерик.
Мастер Лант тяжело вздохнул.
— Вы не ответили, Ваше Величество. — пристально посмотрел на меня лидер совета.
За столом повисла мёртвая тишина. Даже лёгкий сквозняк, изредка трепещущий огоньки свечей, казалось, замер в ожидании ответа.
— Да, нарушал. — кивнул я, со вздохом возвращая меч в ножны.
По рядам стариков прошла рябь. Но с обвинениями никто не спешил бросаться.
Мастер Лант сцепил руки, облокотившись на стол, и пронзительным взглядом посмотрел на меня.
— И какие именно клятвы вам довелось нарушить, Ваше Величество? Мне бы очень хотелось…
Он наверняка хотел уточнить обстоятельства, но этот как раз был тот аспект, который я предпочёл бы опустить.
— Просто Горд. И можно на ты. — оборвал мага жизни я. — Думаю, я не сильно ошибусь, что вежливость по отношению к клятвопреступнику стоит вам поперёк горла, мастер Лант. Что же до того, какие именно…
Здесь я всерьёз задумался. Клятвы странников, вообще-то, были довольно расплывчатыми, и давал я их довольно давно.
— Полагаю, клятву про ложь я однозначно нарушил. — уверенно кивнул самому себе я. — С милосердием, думаю, тоже слегка не сложилось. Насчёт справедливости тяжело судить: с моей точки зрения определённо нет, однако уверен, кто-то счёл бы некоторые из моих действий ужасно несправедливыми. Могу ошибаться насчёт верности: можно ли винить меня в том, что я обманул врага, который мне доверился? Однако я однозначно был верен собственным идеалам и всегда вставал на достойную сторону в битве.
В этом мире не было более достойной стороны, чем моя собственная. Ибо никто больше здесь не был способен на то, что способен я. А моя верность всегда принадлежала лишь мне самому, и, к счастью, я ещё не сошёл с ума, чтобы заниматься самопредательством.
— Выходит, сдержал три из шести. — не меняя выражения лица подкрутил ус мастер Уильям.
— Я не услышал ни слова о страхе. — сокрушённо покачал головой сэр Эрик, которого я узнал несмотря на надетый шлем. — Где же ты струсил, парень? Как это могло случиться, после всего, что сделал для тебя Лант…
Я вскинул голову, изобразив оскорблённое лицо.
— По-вашему, это нуждается в объяснении? — поджал губы я.
— Я бы хотел услышать, чтобы ты рассказал всё о своих клятвопреступлениях до конца, брат Горд. — мягко ответил мастер Лант.
Я задумался на пару мгновений. Похоже, моя стратегия раскаявшегося отступника всё же работала. Он назвал меня братом: это уже что-то. Но вот с последними клятвами… Вообще-то, мне обычно не свойственно принимать близко к сердцу чужие насмешки любого рода, однако, к моему собственному удивлению я совершенно внезапно понял, что чувствую себя оскорблённым. Оскорблённым тем, что меня считают трусом.
Когда и как я начал испытывать гордость за собственные качества? Нет, наверно, я всегда считал себя исключительным человеком, однако храбрость не была чем-то особенном в мире королей, что лично вели своих людей в бой.
Как бы мне ни хотелось этого признавать, возможно, Кадоган повлиял на меня больше, чем я рассчитывал. Однако, к счастью, это все же были позитивные изменения, вне всяких сомнений…
Никто не мешал мне размышлять, однако затягивать с ответом я не стал.
— Я не могу сказать, что был трусом до вступления в орден. — медленно заговорил я, тщательно подбирая слова без единого вкрапления лжи. — Но и эталоном храбрости себя называть не мог. И из всего, чему я научился в ордене, это, наверное, самое важное и ценное. Я как-то даже упустил момент, как вам с учителем это удалось. — я искренне покачал головой. — Как сделать из простого человека стенобитный таран, способный без страха столкнуться с любой угрозой? Как научить осторожного охотника побеждать в безнадёжной схватке, вместо того чтобы отступить?
— Модификации ордена удаляют из организма человека выработку определённых веществ, заменяя их на сжигающие страх вещества. — с лёгким недоумением произнёс мастер Лант. — Ты и сам должен это знать.
— Нет, я не об этом. — отмахнулся я. — Я давно начал терять модификации и к текущему моменту, думаю, полностью перестал быть странником на физическом уровне. Но я всё ещё остался собой. Думаю, вы и сами знаете, что я далеко не эталонный мастер меча. И всё же я прорубался сквозь элиту Ганатры, не ведая страха, взял свою первую корону свои клинком, и был первым на стенах Септентриона. Может, не будь я странником, я бы всё равно стал королём. Лет через двадцать… Но не так, как тогда, иначе.
Я не лгал им в этом. Память прошлой жизни поблёкла, но всё ещё была рядом: и потому я хорошо знал, что за человеком я был тогда. Уверенным, сильным, но осторожным, пусть и недостаточно… Фиаско с собственной насильственной смертью, наверно, должно было долго аукаться мне, научив быть ещё осторожнее, однако каким-то невероятным чудом обучение у странников выбило из меня весь страх и неуверенность напрочь.
Сэр Кадоган и в самом деле научил меня ничего не бояться и никогда не сдаваться, выковав из осторожного гибкого стилета несокрушимый клинок, не знающий поражений. Возможно, мне стоило бы заняться серьёзным психоанализом и вбить в себя немного осторожности… Но будь я проклят, если мне не нравилось быть таким! И потому я не отступал, всегда находя причины идти вперёд и способы победить. В итоге став бессмертным!
— Это невозможно. — нахмурился мастер Лант. — Модификации постоянные, и не предполагают удаления. Даже я, пожалуй, не смог бы сделать из странника простого человека. Разве что модифицировать его иначе…
— Говорю как есть. — пожал плечами я. — В какой-то момент сенсорика начала сбоить, полагаю, потому что жизни в теле стало меньше. Затем она пропала полностью. Сила, ловкость и выносливость упали до уровня обычного человека. Может, какие-то внутренние органы остались, не знаю. Но я уже очень давно не испытывал боевого куража, что раньше помогал в битве.
Мастер Лант внимательно посмотрел на нескольких мастеров, что молча сидели за столом, а решительно встал из-за стола и подошёл ко мне, бесцеремонно положив руку мне грудь, засовывая её под одежду. Его глаза залило зелёным пламенем, я ощутил, как чужая жизнь разливаться по организму, словно ощупывая его.
— Ты не Горд. — внезапно отшатнулся от меня с изумлённым лицом мастер жизни.
В следующее мгновение все рыцари с невероятной скоростью достали оружие, вскидываясь…
— Ложь! — быстро закричал я, отвешивая мастеру Ланту пощёчину.
На миг мне показалось, что меня вот-вот изрубят на куски. Но за мгновение того, как окружившие меня рыцари набросились на меня, мастер Лант поднял руку, останавливая их.
— Я умею отличать правду ото лжи. — задумчиво произнёс он. — И ты говоришь правду…
Не знаю, можно ли это назвать страхом, но на мгновение я почувствовал, словно нахожусь на краю гигантской пропасти, с трудом удерживая равновесия. Словно тысячи планов повисли на нитке, что готова вот-вот порваться…
Нет, если так подумать, этого следовало ожидать: умели же шаманы детей льда определять ложь. Однако я видел их умение, примерно понимал, как это работает, и предполагал, что смогу определить, если кто-то практикует подобное на мне!
За всё время беседы я пристально следил за мастерами ордена, но никто не выдал себя ни на йоту.
— Разумеется, я говорю правду. — стиснул зубы я. — Потому что я это я, и я определённо получил имя Горд, родившись в этом мире! Это было на северо-западе Аурелиона, в глухом баронстве, откуда меня забрал сэр Кадоган. А вот ты только что точно солгал, назвав меня самозванцем.
Мастер Лант задумчиво склонил голову, внимательно изучая меня. А затем вновь подошёл ко мне и положил руку мне на щеку.
— Не понимаю. — наконец, сказал он после очередного анализа. — Возможно, другой мастер этого бы не заметил, но я один из лучших в королевствах. Тело любого человека имеет особые маркеры… Уникальные метки, если так можно выразиться. Некоторые приходят и уходят, но некоторые остаются с человеком до конца его дней. И тело, которое я вижу перед собой, определённо не то же самое тело, над которым я когда-то проводил операцию. Почти идентичное во всём, кажется, я даже вижу оста