— Садись напротив. — кивнул я Меллистрии, присев на траву.
— Ну и зачем мы здесь? — с любопытством посмотрела на меня пурпурноглазая прелестница. — Уверена, по всему городу уже ходят слухи, что ты решил создать проблемы целому кварталу, только бы уединённо сводить меня на свидание. Я, конечно, сомневаюсь в таком варианте, всё же, романтики в тебе вообще нет. Или я ошибаюсь?
— Мы здесь, чтобы начать лечить твоё проклятье. — бесстрастно ответил я. — Если этого не сделать, ты всё равно можешь умереть через несколько лет: то, что я сделал, лишь оттягивает процесс. Ты внезапно забыла, что являешься ходячим накопителем силы смерти, да ещё и столь мощным, что твоя собственная гибель способна уничтожить целый город? Если я ошибусь, всё на мили вокруг умрёт. Поэтому я приказал эвакуировать квартал, и поэтому мы находимся далеко от города.
Меллистрия надолго замолчала, глядя на меня странным взглядом. А затем посмотрела на меня как-то отстранённо, слегка склонив голову.
— Если быть честным, я до сих пор не до конца верю в это. — сказала девушка. — Но ты и правда смог вылечить моё бесплодие, хотя лучшие целительницы королевства не смогли, хотя это и не значит, что ты не можешь заблуждаться. Однако, если ты прав…
— Я прав. — без колебаний ответил я, недовольно сверкнув глазами.
Уж сомнения в том, что я великий мастер смерти — это точно перебор! Уничтожить, что ли, поляну, чтобы это доказать? Жалко, место красивое.
— Туше. — внезапно развела руками Меллистрия, посмотрев на меня по-новому.
— Что? — искреннее не понял я.
— Я всё никак не могу понять, что за человек ты, Горд. — покачала головой девушка, задумчиво устремив взор на небольшой водопад. — Сперва ты кажешься мне слегка обычным спесивым рыцарем, столь гордым, что не готов принять даже простую помощь. Затем настоящим героем, умнейшим полководцем и щедрейшим из королей. Но минутой позже ты ведёшь себя, как маленькая девочка, что закатила истерику из-за того, что ей не купили куклу, а ещё месяцем позже заботишься о жителях моего королевства лучше, чем это могла бы сделать я сама. И вот мне кажется, что передо мной человек милосердия, что не станет делать зла тому, кто склонил перед ним голову, но в следующий миг ты вновь обманываешь меня, демонстрируя чудовищную жестокость и унижая нас так, как не стал бы делать даже злейший женоненавистник в королевствах. Тем же вечером ты показываешь себя как изощрённого интригана, а секундой позже — как благороднейшего из людей. И едва я стала думать, что второй образ верен, ты вновь опускаешься на дно, обманув меня и шантажом заставив служить себе. И вот теперь мы сидим здесь, и ты рискуешь своей жизнью, чтобы спасти мою. Я сдаюсь. Я совершенно запуталась, и ничего не понимаю. Кто ты такой?
Прекрасные пурпурные глаза смотрели на меня с растерянностью и бессилием, ожидая ответа. В них хотелось растаять… И всё же я уже давно не юнец, которого можно взять одной лишь красотой и женским очарованием.
— Я просто человек. — пожал плечами я. — Достаточно сильный, только и всего.
Меллистрия не ответила, и я мягко взял её руки в свои, прислушиваясь к манящей бездне смерти внутри её тела.
— Будет больно. — предупредил я. — Приготовься.
— Это не навредит ребёнку? — с лёгким испугом приложила руку к животу девушка.
— Если я не ошибусь, не навредит. — твёрдо сказал я. — Но я лучший мастер смерти в королевствах. Если я не смогу снять это проклятье, то не сможет никто.
— Может, не надо? — серьёзно спросила она. — Подождём родов…
— Верь мне. — просто ответил я и положил руки её на плечи, закрывая глаза.
Меллистрия тихо вскрикнула, когда моя нить смерти пронзила её тело. Я начал осторожно, медленно прожигать канал смерти в её теле, начиная от плеча, сверху: дабы не повредить ребёнку. Королева тихо застонала, когда я аккуратно проколол оболочку проклятья: немного смерти всё же выплеснулось наружу, но всё же недостаточно, чтобы всерьёз навредить.
А затем я принялся просто медленно выкачивать эту силу, потянув её на себя. Силы было много, и все мои инстинкты мастера смерти вопили: возьми, возьми её всё! Обрети могущество, вот оно рядом, целый океан! Но я продолжал, стиснув зубы, медленно, но верно опустошать море силы. Меллистрия вцепилась в меня так, что, кажется, проколола ногтями кожу.
Сложно сказать, сколько это длилось. Несколько часов, может, даже больше. А сила всё не кончалась и не кончалась. И в какой-то момент я понял, что начал чувствовать усталость. Наверное, впервые меня посетило это странное чувство: нет, бессмертие могло исцелить меня от всех последствий, но в этот раз словно сама моя душа устала управлять смертью, чего я не чувствовал даже после долгих часов тренировок. И хотя я, вероятно, мог вместить в себя больше смерти, звоночек был тревожным…
До сего дня я полагал, что пределом моих способностей к управлению силой смерти является способность тела выдержать эту самую силу. Бессмертие убирало это ограничение… Но, похоже, сами мои способности к использованию энергии имели свой предел. Вероятно, очень большой и хорошо тренируемый предел, но он всё же был: и лёгкое, тянущее чувство внутренней усталости было тому свидетельство. Усталость не разума, но души… В некотором роде — удивительное чувство.
Я знал главное правило тонкой работы. Чувствуешь усталость, даже лёгкую: прекращай немедленно. Иначе велик риск ошибок. Поэтому я медленно, аккуратно запечатал проклятье, разрывая связь с ним и открыл глаза.
Меллистрия выглядела плохо. Побледневшая, слегка вспотевшая и усталая: но в её глазах горела надежда. Я кинул взгляд на солнце: когда мы прибыли на поляну было раннее утро, но сейчас оно уже клонилось к закату. Да, пожалуй, часов восемь мы так сидели, не меньше. Стоит размять кости.
— У тебя получилось? — требовательно спросила она.
Краем глаза я отменил небольшую дыру в её наплечнике, пробитую силой смерти.
— Отчасти. — покачал головой я. — В этом проклятье слишком много силы. Конечно, я смогу его снять, но сейчас я начал уставать. С усталостью возрастает риск ошибки, поэтому я прекратил. Но, думаю, ещё несколько таких сеансов, и ты будешь здорова.
Меллистрия задумчиво погладила живот.
— Ты знаешь, а ведь я чувствую его. Это проклятье. Теперь, когда ты добрался до него… Это словно область ноющей пустоты в моём теле. Не слишком большая, но отчего-то внушающая ужас…
— Отдохни. — внимательно осмотрел девушку я. — Ребёнок не пострадал, но тебе досталось. Залечи рану, через которую я высасывал силу проклятий, и выспись. Через пару дней продолжим.
Девушка кивнула, смотря в сторону, и откинула назад мокрые от пота волосы. Затем она отошла к краю поляны и принялась раздеваться рядом с речкой. И это зрелище, пожалуй, было намного лучше утреннего… Вот ведь бестия, она ведь специально!
— Не хочешь присоединиться? — хлопнула ресницами Меллистрия, хитро посмотрев на меня с полуоборота, прикрывая грудь руками.
Разумеется, я был опытным мужчиной и мог бы не поддаваться на такие женские уловки. Но разве король не может позволить себе маленькие слабости? Я мягко подхватил тихо взвизгнувшую девушку и понёс её к реке на руках. И, могу признаться без тени лжи, пожалуй, это занятие любовью было лучшим из всех, что было у меня за всю жизнь в королевствах. А может, и не только в них...
Труды, вложенные в эту интригу, вне всякого сомнения, стоили каждой потраченной секунды.
Глава 27
Мы с Меллистрией возвращались в город молча, каждый думая о своём. Затрудняюсь сказать, о чём думала королева, однако я был просто переполнен самодовольством. Несомненно, владычица Таллистрии не была лишена лёгкой наивности и некоторых недостатков, но это с лихвой компенсировалось неплохим умом и крайней эффектной красотой.
Это была хорошая игра, и я победил, получив и её, и Таллистрию. Теперь стоило обратить свой взор дальше, обдумывая дальнейшие планы покорения королевств. Взять Бингл? Алхимики там, конечно, лучшие, но вот граница Таллистрии с Бинглом пролегала через почти непроходимые болота. Легче всего в руки упал бы Харен, учитывая, что его королём был рыцарь-странник, но в этом и была загвоздка: его смещение могли не понять в ордене. Нелея была бы неплохим вариантом: отрезанная от остальных непроходимыми горами и лесами, имеющая единственный горный перевал, эта страна могла послужить неплохим убежищем. Но мне претило думать о том, что когда-то туда придётся отступать…
Оставались Ниора и Лиссея. Наверное, в чём-то эти королевства можно было назвать антагонистами, подобно Ганатре и Палеотре: пустынные земли Ниоры были едины под властью всесильного монарха, а зелёные холмы Лиссеи наоборот, были рассадником аристократической вольницы, где сам король был лишь первым из равных. Страна пустынь и страна бардов — с кого же мне начать? Покорение разрозненной страны могло показаться лёгким вариантов, но с репутационной точки зрения можно было потерять немало. А вот короля Ниоры уважали немногие: быть может, если вторгнуться под предлогом освобождения от его тирании, аристократы легко поверят в это…
Открытые городские ворота пустовали, когда мы с Меллистрие приблизились к ним: приказа вернуться на посты и в жилые дома пока не поступало, и жители вместе с солдатами исправно отсутствовали, выполняя волю своего короля и его королевы. Я уже было собирался направиться в королевский дворец и отменить приказы… Но именно в этот момент на безлюдную улицу, мощёную камнем, медленным, неторопливым шагом вышел человек в иссиня-белом балахоне, преграждая мне дорогу.
Я остановился, смерив взглядом наглеца. Синий и белый… Цвета Ренегона. Но неужели он явился один?
— Представьтесь, мастер Наглец. — прищурился я. — Вам никто не объяснял, что невежливо загораживать дорогу королю и его королеве?
Человек откинул сине-белый капюшон и посмотрел на меня пронзительными тёмно-синими глазами. Он был молод: лет тридцать на вид, не больше, но совсем не создавал впечатление юнца. Не будучи лысым, мастер имел невероятно короткие, идеально срезанные волосы, тонкий греческий профиль и изящный аристократический нос.