— Люди не должны убивать людей. — выплюнул Гастон. — Мы явились, чтобы взять тебя в плен… Король выдержал бы эти удары.
Не должны? Значит, все же убивают, но не должны? Интересная оговорка… Выходит, в Ренегоне знают?
— Уже король, да? — хмыкнул я. — Приятно видеть прогресс. Всего-то несколько смертей твоих людей, и ты начинаешь говорить правду. Что же касательно убийств, думаю, мы оба знаем, что это ложь.
В глазах Гастона отразилась отчаянная мука. Он понял, что я понял… Вообще, на первого советника было больно смотреть: настолько жалким и потерянным он выглядел. Всего пару минут назад он был могущественнейшим из магов, наверняка настоящим талантом, учитывая, что сопровождавшие его мастера были явно постарше. Он пробился на самый верх благодаря своей силе и мастерству, ему доверили важнейшее задание как лучшему из лучших… И он с треском провалил его, вдобавок выдавая государственные секреты!
И меньше чем за минуту он потерял десятки людей, с которыми, возможно, работал вместе годами, проверенных и надёжных людей, с которыми он прошёл леса Таллистрии, направляясь сюда.
— Вы здесь злодеи, мастер Гастон. — изобразил на лице надменное благочестие я, направив на негодяя клинок. — Убийцы и разбойники, пришедшие задушить свободные королевства людей, лишить их лидера и ввергнуть во тьму вечной тирании Ренегона. И не пройдёт и месяца, как об этом узнают во всех уголках королевств…
Первый советник, несомненно, понимал, что я лгу. Вероятно, в Ренегоне успели проверить некоторые факты из письма Кадогана, и, возможно, нашли некоторые косвенные доказательства. Я хорошо прибирал за собой, но если копать глубоко… Некоторые неочевидные следы могли остаться. И то, что несмотря на все их усилия, несмотря на все его мастерство и несмотря на всю праведность первого королевства, они оказываются проигравшими здесь, даже после того, как я жестоко убил их, оказалось для мастера магии финальным, добивающим ударом.
Гастон не выдержал и сломался. Глаза правой руки короля Ренегона вспыхнули пронзительным тёмно-синим светом, и в следующий миг он атаковал: яростно, всеми силами, не заботясь о защите, так что само пространство вокруг задрожало.
Из ряби воздуха широкой волной поднялось огромное, высотой в десятки метров цунами, что заполонило целую улицу. Выглядело впечатляюще: о таком мне не доводилось читать или слышать ни в одной легенде.
Сложно сказать, выдержал ли бы мой покров смерти многие тонны воды. Честно говоря, у мастеров, наверно, была возможность меня достать, реши они убивать всерьез: думаю, если бы они взяли огромную толстую каменную плиту и прихлопнули меня ею, покров бы не выдержал: защитное проклятие имело свои пределы по уничтожению материи. Хотя, конечно, вопрос спорный, я мог бы повесить вторую или третью плёнку: моих способностей на это хватало. Пожалуй, здесь всё зависело от скорости реакции и опыта мастера смерти, что защищался. Демон не описывал мне такие случаи: доктрина боя мастеров смерти строилась на том, что куда проще уничтожить противника, чем пытаться вбухать прорву энергии в неэффективную защиту.
Впрочем, могущественный и бессмертный тёмный властелин может позволить себе немного эпатажа, правда?
Я усилил покров смерти до предела, превращая тонкую чёрную плёнку в почти непроглядную пелену из толстого чёрного стекла. Будет любопытно проверить исход: мастерство против мастерства, сила против силы. Конечно, я обладал несправедливо огромным запасом силом, но всё же!
Однако, как оказалось, я недооценил мастера воды. Даже пребывая в исступлённой, бессильной ярости, мастер Гастон всё ещё оставался одним из лучших волшебников Ренегона. За мгновение перед тем как обрушиться на меня, гигантская волна цунами разделилась на части, превращаясь в тончайшие ледяные нити!
Наверно, я мог бы выдержать такой удар. Масса была велика, но лёд всё ещё не камень, силы бы хватило… Но криомант оказался хитрее: ледяные нити и колья ударили сразу в несколько десятков разных мест с невероятной силой и скоростью, сосредотачивая всё мощь многократных ударов в нужных точках.
Даже мой покров смерти, достойный настоящего магистра смерти, был не рассчитан на столь огромные объёмы плотной материи, что бьют с такой силой и скоростью. В последнее мгновение я успел создать плёнку покрова прямо вокруг своего тела, внутри первоначальной сферы, но и это меня не спало: тонны льда обрушились на защиту, и меня буквально изрешетило градом осколков, пробивая покров сразу в десятке мест.
Человек бы не пережил такого удара. Возможно, это убило бы даже могучего мастера жизни или короля с поддержкой гвардейцев: хотя это и спорный вопрос.
Но не бессмертного.
Я медленно стряхнул с изодранной в клочья одежды осколки льда и замёрзшей крови, потянувшись к бессмертию, чтобы закрыть раны, и те затянулись.
— Признаю, это было неплохо, Гастон. — процедил я. — Но ты же не думаешь, что убить короля так просто?
Глаза криоманта расширились в ужасе. Сначала мне показалось, что он в страх от того, что даже выложившись на полную, не смог меня победить, но затем я понял, что Гастон смотрит мне за спину.
Я резко обернулся. Позади стояла Меллистрия, неверящими глазами смотря на торчавшие из груди ледяные иглы. Удар Гастона был столь силён, что пробил мою защиту дважды, насквозь, и подошедшую сзади королеву задело остатками удара...
Эх, непослушные они всё же, эти таллистрийски. Говорил же ей, беги за подкреплением… В этот самый миг, чутьё мастера смерти подсказало мне, что у меня осталось меньше секунды на принятие решения.
На губах королевы Таллистии выступила кровь, и сама Меллистрия отчаянно, громко закричала. Кажется, она пыталась применить что-то из собственных, известных только ей самой техник управления жизнью. Вот только рядом не было доноров из гвардии, не было ни единого источника: мы были в то самой части города, где не росли даже деревья, на дороге, мощённой камнем. А сама девушка была истощена долгой борьбой с проклятьем, изнурительным лечением, вдобавок была беременна, проклята и прошла через тяжёлый бой…
Я принял единственно верное решение, понимая, что сейчас случиться. Сосредоточившись, я создал самый мощный покров смерти, на который был способен, накрывая им и себя, и выживших Ренегонцев.
Королева жизни страшно закричала, и это крик перешёл в вой банши, разрывая барабанные перепонки. Её лицо посерело, искажаясь в страшной гримасе, и чудовищный взрыв смерти волной непроглядного чёрного дыма вырвался наружу, накрывая собой целый квартал. Сила смерти всё рвалась и рвалась вокруг, словно из бездонной бездны, а я стиснув зубы держал над нами щит, всеми силами пытаясь поглотить хотя бы часть этой непобедимой силы.
Секунды превращались в субъективные минуты, и в моих глазах потемнело от напряжения: никогда в жизни я не испытывал на себе столь давящего чувства абсолютной мощи. Впервые всё моё могущество оказалось всего лишь большим кораблём в бушующем океане силы, который я пил и пил, пытаясь вычерпать, но это было тщетно… И потом мне оставалось только держать щит, до крови вонзая ногти в руки и прикусывая губы.
А затем всё резко стихло, и волна чёрного дыма рассеялась, опадая. Но на месте, где стояла Меллистрия, не осталось даже праха. Сколько же в тебе было силы, Мели?
Я медленно посмотрел на почерневшие руки, что медленно рассыпались в прах: слишком много силы прошло через них… Но собирать их вновь было преждевременно: рядом были свидетели.
Обернувшись к Гастону, я натянул на лицо полностью безразличную маску.
— Я полагаю, вы довольны делом своих рук, мастер Гастон? Полагаю, никто ранее в нашей истории не совершал столь массового убийства, как вы. Что же, несомненно, вы войдёте в легенды… Очень мрачные и тёмные, но все же легенды.
— Я… Я не хотел… Что вообще произошло?!? — закричал Гастон.
— Вы только что убили мою беременную жену и вдобавок с этим, значительную часть жителей Виталии. — равнодушно посмотрел в сторону я. — Сложно сказать сколько, к счастью, я приказал эвакуировать этот квартал, но выброс силы был таков, что наверняка задело и остальные. Однако счёт идёт минимум на десятки тысяч, судя по тому, что я вижу.
— Я не делал этого!
— Если ты вдруг не заметил, я стоял на месте и держал защиту, что была пробита твоим ударом, ублюдок. — прошипел я. — Стоял на месте и ждал, пока вы сдадитесь. Ты это сделал, и вам от этого дерьма не отвертеться. Лучшее, что ты можешь сделать, чтобы избежать моего гнева, это убить себя здесь и сейчас. Потому что, клянусь Отцом, от моего суда тебе не спрятаться даже на вершинах Великого Хребта и в самой глубокой яме на дне морской пучины. А теперь прочь с глаз моих, тварь, как король, я должен позаботиться о своих людях, и у меня нет времени на чудовище, что только что уничтожило четверть мирного города только ради того, чтобы достать одного ненавистного ему человека!
С этими словами я круто развернулся и зашагал в сторону дворца. Никто из выживших Ренегонцев не посмел меня остановить.
Интерлюдия
Это был небольшой, тщательно укрытый в листве на окраине леса домик. Скромная охотничья сторожка близ Кордигарда, где усталый егерь мог перевести дух или обработать добычу, прежде чем возвращаться в город. Однако опытный взор умелого лесничего сумел бы распознать по меньшей мере несколько десятков теней, что затаились в листве вокруг, и на то были веские причины: слишком важные люди собрались здесь сегодня, втайне, чтобы оставить подобную встречу совсем без охраны.
Кормир II, единоличный владыка Ренегона, одетый в грубую охотничью куртку из простой кожи с зелёным капюшоном, внимательно оглянулся и осмотрел окрестности, прежде чем войти внутрь.
В узкой, тёмной гостиной, едва освещаемой парой дешёвых свечей находилось шестеро вооружённых здоровых мужчин в доспехах, с трудом умещались за небольшим столом, и вели тихую беседу. На появление последнего визитёра они отреагировали настороженно, потянувшись к оружию, но завидев лицо, слегка успокоились.