Кормир II дёрнул щекой, отрицательно качнув головой на предложение своих воинов арестовать наглецов, и покинул площадь под молчание толпы.
Вечером того же дня шесть королей собрались на совет.
— Итак, я хочу знать, что вы думаете об этом. — обвёл соратников вопросительным взглядом Кормир II.
Пятёрка королей переглянулись.
— Думать нечего, это война. — высказал общее мнение Аттарок.
— Не знаю, как он подстроил это, но не думаю, что Гастон виновен. — кивнул король Бейлин. — Арестовать мы его не смогли, а значит, выход только один. Мы же не собираемся оставить всё как есть, верно?
— Не собираемся. — подтвердил Кормир II. — Иначе завтра он вторгнется в Лиссею под предлогом укрепления королевской власти. Или в Ниору под предлогом защиты прав аристократов. Или осадит Бастион, заговорив о неуплате торговых пошлин…
— Бастион ему не взять. — хмыкнул король Нелеи. — Это крепость, а не город, и в этот раз у него не получиться ударить с двух сторон, как в Септентрионе. Без шансов, мы можем держать там осаду и отбивать штурмы целую вечность.
— Война так война. — пожал плечами усатый силач, погладив молот. — У меня не слишком большая армия, вы знаете, но я кину клич среди своих лордов, и найду чем их заинтересовать. Вопрос лишь в том, как мы начнём эту войну…
— Есть один момент, который меня волнует… — король Аурелиона задумчиво погладил чистый подбородок. — Церковь. Я, к своему стыду, не слишком хорошо знаю верховного иерарха, хотя он и возглавлял мою церковь семь лет. Однако то, что он говорил нам на советах… У меня создалось впечатление, что он категорически против открытой войны и всеми силами хочет оттянуть такой вариант, рассчитывая свершить правосудие иным путём. Как он отнесётся к нам, если мы сами открыто объявим войну соединённому королевству? Наш первый удар может спасти множество жизней, но всё же, церковь обычно осуждает нападавшего. Вряд ли он поддержит того, кто убил иерархов, конечно, но даже нейтралитет и лёгкое осуждение наступательной войны может стоить нам многих крестьян. Это же будет величайшая война в нашей истории, и наш враг будет пытаться вывернуть наизнанку любую нашу ошибку: и граф Роланд лишь первый пример такого подхода.
Пятеро королей скосили взгляды на перебинтованную голову владыки Ренегона, но все тактично промолчали: напоминать о том, что позволить простому графу всерьёз достать себя — это позор для короля, никто не стал.
Кормир II сперва аккуратно коснулся повязки, задумчиво почесав голову, но когда взор его единственного глаза упал на собравшихся королей, в нём была лишь стальная уверенность:
— Этериас Инвиктус — сложный человек. Безусловно, он миролюбив и будет против наступательной войны. Но он на нашей стороне. Пускай он будет ругаться, осуждать нас, устраивать скандалы каждый раз, когда гибнут люди, или когда будет принято неверное на его взгляд решение… Он не предатель. Он будет сражаться за нас до последней капли своих сил, и вернее союзника у нас не будет. Таково моё слово.
Интерлюдия
В главном обеденном зале Келлийского монастыря сегодня было необычайно многолюдно. Сотни рыцарей и десятки мастеров жизни со всех уголков света собрались здесь сегодня по зову его обитателей: и хотя орден давно уже разросся до такой численности, что в этом зале не поместилось бы и половины рыцарей-странников, не будет ложью заявить, что весь цвет ордена собрался здесь сегодня.
Сэр Мерик, самый молодой и один из двух уцелевших членов совета ордена, взял слово, мрачным взглядом оглядев своих братьев.
— Полагаю, вы все знаете новости. Магистр мёртв, и мы так и не выбрали нового. Совет ордена мёртв, и лишь я и сэр Колн уцелели…
Один из рыцарей постарше, седой, короткостриженый мужчина лет шестидесяти с тяжёлым надбровными дугами, выдвинулся вперёд.
— Да, мы все слышали. И пусть мне сложно представить, что лучшие из лучших погибли так просто, мы все знаем как опасен бывает этот мир. Но есть один вопрос, который интересует многих, брат. Если они пали, как выжил ты? Самый неопытный из всех, пусть я и не оспариваю то, что тебя избрали в совет…
Мерик тяжело вздохнул, склонив голову.
— После того как совет выяснил невиновность короля Горда, старики расслабились и решили немного отдохнуть в Таллистрии: когда ещё бы выдалась возможность? Но наши интересы слегка разошлись, и пока заслуженные члены совета отправились пробовать лучшую кухню в Виталии, я отправился искать себе любовницу в другую часть города. Так, я выжил, когда четверть города вымерла в одно мгновение. Думаю, каждый мастер жизни в городе почувствовал это… Словно сама часть мира, сама жизнь вдруг перестала существовать в считаные секунды. Знаю, не слишком героическая история… Но такова правда. Возможно, и сэр Колн выжил по той же причине…
Рыцари зашумели, обсуждая услышанное, но общее обсуждение решительно прервал названный последним рыцарь:
— Нет, это не так! — громко заявил сэр Колн, привлекая всеобщее внимание. — Так могут думать остальные, зная мою любовь к женщинам, но всё было иначе, и я не буду вам лгать, братья. Незадолго до случившегося совет проверял эту теорию… Ту самую, о свободе, о неведомой силе, что незримыми путами окутала умы жителей королевств. Мастер Лант освободил меня от первой клятвы, и я лично проверил это на себе.
По рядам рыцарей прошли шепотки.
Сэр Колн опустил голову, смотря в пол, и продолжил, глухим голосом:
— Это правда, всё до конца… Незримые путы окутывают наш разум, туманят его, заставляя вести себя так, как хотела того церковь. Зная о них, каждый, у кого достанет воли, может сбросить их. Стать свободным.
Рыцарь внезапно поднял глаза и посмотрел на братьев по ордену с обречённой решимостью в них.
— Но так было не всегда. Мы рыцари людей не потому, что какая-то тварь решила, что наш разум можно было подчинить. Это наш выбор. Наше кредо. И потому, солгав однажды, я не считаю, что более достоин быть вашим братом, и неважно, для чего это было нужно. Я собирался покончить с собой в тот день, в последний раз наблюдая за закатным солнцем, сидя на одной из высоких башен города. И пусть сердце катастрофы было далеко, мой взор ещё не помутнел с годами, и я видел всё так же ясно, как я вижу вас. Я видел ярчайшие вспышки стихийной волшбы у ворот, что разбивались о чёрную сферу короля Горда, а сила их была такова, что каждый из этих ударов обратил бы целый отряд рыцарей в прах или размолотил в кровавую кашу. Я видел, как гигантская волна воды обратилась в твердь, повинуясь воле правой руки короля Ренегона, и как погибла королева Меллистрия. Как ужасающая волна смерти, порождённая гибелью королевы жизни чудовищным цунами ударила по городу, убивая тысячи людей. И как отчаянно сражался с ней наш раненый брат, из последних сил встав стеной между смертью и жизнью, бросив на защиту города и даже своих недавних врагов всю силу своего нового искусства…
Сэр Колн тяжело вздохнул, опустив голову.
— Может, я уже недостоин быть вашим братом, но долг не позволил мне уйти из жизни так просто. Потому я вернулся сюда вместе с сэром Мериком, дабы поведать вам эту историю, достойную войти в легенды.
Ссутулившись под сотнями упавших на него взглядов, рыцарь отошёл в сторону.
— Прежде чем решить, что делать дальше, я полагаю, мы должны выбрать нового магистра. Самые старые и опытные мастера ордена мертвы, поэтому выбирать нам. Выдвигайте кандидатуры. — вновь взял слово сэр Мерик.
Собравшиеся разбились на группы и принялись живо обсуждать возможных кандидатов. Спустя некоторое время из толпы выдвинулось двое: тот самые немолодой рыцарь, что спрашивал Мерика о том, как он выжил, и высокий мастер неопределённого в зелёном бархате с длинными, заплетёнными в причудливую косу волосами: такие любили в Лиссее.
— Полагаю, несколько подходящих кандидатов среди нас найдётся. — тихим, шелестящим голосом произнес мастер. — Но прежде чем мы выставим их, нам хотелось бы знать, кого предложите вы, сэр Мерик. Всё же, вас не зря выбрали советником, верно?
Мерик бросил взгляд на пожилого рыцаря, но тот лишь молча кивнул, подтверждая мнение мастера.
Молодой рыцарь медленно обнажил начищенный до зеркального блеска меч и внимательно всмотрелся в своё отражение.
— Мы все люди. — негромко заговорил Мерик. — И многие из нас совершали и будут совершать ошибки. Но узы братства, то рыцарское единство, что связывает нас, часто более важно, чем любые клятвы, что мы даём. Потому что именно оно позволяет нам выжить в этом жёстком мире. Даже самый лучший воин может пасть потому, что некому будет прикрыть ему спину, верно? Мы сильны как одиночки, так нас учили, но никогда нельзя забывать, на что мы способны, собравшись вместе.
Шепотки в зале замолкли: собравшиеся затихли, внимательно слушая молодого рыцаря.
— Нас ждут тяжёлые времена. — продолжил Мерик, в воцарившейся тишине. — Времена, когда цена ошибки лидера будет, возможно, слишком высока. И потому магистр, которого мы выберем, должен действовать безошибочно. И я не могу представить себе никого лучше, кто подойдёт на эту роль, чем такой рыцарь, как сэр Колн.
Названный рыцарь вздрогнул, с изумлением посмотрев на Мерика.
— Клятвы нарушаются. — невозмутимо продолжил Мерик. — Обеты забываются. Такова природа вещей: мы не идеальны, лишь стремимся такими быть… Но сэр Колн не забывал своих клятв, даже освобождённый от них. Уверен, многие из вас отказались бы, предложи мастер Лант вам намеренно солгать. Сэр Колн не допустил такой ошибки, открыв нам глаза на собственную несвободу. Многие из нас, возможно, покончили бы с собой, не вынеся позора нарушения клятв… Сэр Колн не допустил такой ошибки, не оставил нас во мраке незнания о произошедшем.
Мерик резко развернулся и указал мечом на немолодого рыцаря, что с возрастающим изумлением оглядывал остальных членов ордена.
— Такой магистр нам нужен. Тот, кто не делает ошибок. Я подниму свой меч за него.
В звенящей тишине зала сэр Мерик вскинул меч высоко над головой, и на несколько секунд воцарилось молчание. А затем пожилой рыцарь переглянулся вместе с мастером, и, увидев его кивок, уверенно вскинул свой меч вверх.