Я скрестил руки за спиной, отвернувшись.
— Соберите круг жизни и скажите, что я хочу их видеть. Полагаю, я смогу убедить их выбрать подходящую для нас королеву.
Капитан Фелис внезапно закашлялся, словно поперхнувшись, что заставило меня удивленно обернуться.
— Это… Может быть сложнее, чем кажется, милорд. — наконец прочистил горло капитан.
— Я бываю довольно убедителен. — приподнял бровь я.
— Я не сомневаюсь, милорд, однако… — капитан завилял взглядом.
— Говорите уже. — вздохнул я.
— Кажется, я занимался любовью с одной из них. Ну, знаете, по вашему приказу…— капитан задумчиво смотрел в потолок, пытаясь что-то понять в нём. — Возможно, даже с несколькими: в том доме было немало целительниц. Приятные леди, чего уж тут, однако опыт мне подсказывает, что они всё же остались очень недовольны, хотя и кричали громко. Поэтому я могу предположить, что они будут… Не слишком сговорчивы.
Я прикрыл глаза рукой и мысленно прибавил пару лишних часов к грядущим пыткам Гастона. По-моему, они все слишком драматизируют насчёт этого события. Подумаешь, вошедшая армия изнасиловала женщин в городе, право слово, дело-то житейское!
— Прояви вежливость. — приказал я. — Пусть устроят собрание, я сам явлюсь на него. Полагаю, у меня найдутся аргументы.
Круг жизни собрался уже на следующий день. Как выяснилось, у них имелся любопытный домик совсем недалеко от городских ворот: не построенный, а скорее вырезанный под корнями роскошного старого дуба. Я вошёл внутрь, мягко откинув переплетение лиан, что служило дверью. Ковры в этом месте встрече заменял шелковистый зелёный мох, а кресла и стол комнаты собраний состояли из искусно выращенных в нужном направлении толстых ветвей какого-то кустарника. А вот сам совет… Скажем так, удивлял.
Во главе стола находилась одна древняя старушенция лет восьмидесяти на вид, а по бокам от неё сидели два десятка совсем молодых девчонок, самым старшим из которых едва ли можно было дать лет двадцать на вид. Я с трудом сдержал смешок: слишком уж это напоминало какую-то школу благородных девиц, во главе с суровой наставницей старых правил.
Старуха громко хлопнула в ладоши, когда я зашёл, и ухмыльнулась, показав мне великолепные белые зубы, совершенно несоответствующие её видимому возрасту.
— Король Горд собственной персоной затребовал на смотр наше скромное собрание. — неопределённо протянула старушенция. — Какая неожиданность. С чем пожаловали… Ваше Величество?
Она произнесла это таким тоном, что даже идиоту стало бы очевидно, что имелось в виду совсем иное слово.
Я невозмутимо уселся на другой конец стола. Ветвистый стул, растущий из самого пола, оказался настолько неудобным и неприятным, что я даже заподозрил, что его специально сделали таковым.
— Мы не были представлены, леди… — протянул я.
— Лукреция. — просто ответила старуха. — Я возглавляю круг жизни.
Внимательные тёмные глаза старой ведьмы ощупывали меня цепким, едким и неприятным взглядом.
— До меня дошли слухи, леди Лукреция, что в Таллистрии уже не считают меня своим королём после смерти моей жены. — задумчиво провёл я рукой по столу, состоящему из множества переплетённых между собой тонких стволов. — Что вы можете сказать по этому поводу?
— Скажу, что мы всё с нетерпением ждём, когда вы уедете в свою Палеотру. — оскалилась старуха, сверкнув великолепным зубами. — Ваше Величество.
— И это проблема. — проигнорировал наглость я, заёрзав на неудобном стуле. — Потому что я не собираюсь никуда уходить. Таллистрия часть соединённого королевства, и мой долг — позаботиться о вас в эти тяжёлые времена.
— Это может плохо для вас закончиться. — в глаза старухи появилась угроза. — Знаете, природа Таллистрии порой негативно воздействует на некоторых мужчин, вопреки избытку жизни. Они теряют мужскую силу, если вы понимаете, о чём я. Конечно, это большая редкость, но поверьте опытной целительнице, вы как раз попадаете в это редкое число… Несомненно, это была бы страшная трагедия: столь многообещающая династия прерывается в самом начале!
— Где круг жизни? — спокойно спросил я.
Угроза была, конечно, серьёзная… Может кто бы и испугался. У потомственных целительниц и правда может найтись способ сделать мужчину импотентом так, что никто потом не вылечит. Вот только я мог просто сменить тело…
В глазах Лукреции я увидел непонимание, смешанное с лёгкой опаской. Похоже, бесстрастного спокойствия в ответ на такую угрозу она точно не ожидала. Старуха откинулась в своём кресле, слегка наклонив голову.
— Весь круг жизни здесь.
Я вздохнул, прикрывая глаза рукой.
— Леди Лукреция, мы можем потратить ещё много часов, ходя вокруг да около. Но это ни к чему нас не приведёт. Я был бы вам признателен, если бы вместо изощрённых издёвок вы просто ответили на мой вопрос.
Повелительница жизни откинулась в кресле, слегка прикрыв глаза, и о чём-то задумалась. Но я достаточно хорошо разбирался в людях, чтобы понять, что она стала смотреть на меня по-новому. Не знаю, чего она ожидала от меня: оскорблённой гордости, опаски от своих угроз или моих собственных угроз, но точно не безмятежного, вежливого спокойствия. И теперь старая леди пыталась выстроить новую линию поведения, просчитать меня, понять, что я за человек… А я сохранял на лице бесстрастную вежливую маску.
— После знакомства с вашими представлениями о любви, Ваше Величество, все закончившие обучение целительницы Таллистрии покинули королевство и уехали в Ренегон. — наконец, ответила Лукреция после длительного молчания. — Остались лишь древние старухи, вроде меня, и молодые ученицы. За неимением лучшего я ввела их в состав совета. Перед вами лучшие из учениц Виталии. Через пару лет, думаю, почти все закончат обучение.
Я склонился над столом и сцепил руки перед собой, с силой подавив желание скривиться. Сколько целительниц было в королевстве жизни? Тысячи, может, десятки тысяч… Целая армия лекарей, способная поставить на ноги огромное войско. То, что я рассчитывал использовать в войне с Ренегоном, компенсируя нехватку солдат.
Проклятые непослушные таллистрийки! Нет, проблема, конечно, решаемая, Ренегонцы исповедуют традиционный патриархат и переманить обратно на родину со временем мне точно удастся. Однако сам факт того что королевство жизни создавало столько проблем, приводил меня в бешенство! Эта подлая страна, словно гигантская паутина, закутывала меня в проблемы тем больше, чем дольше я тут оставался! Брали бы пример с жителей Арса: устроили пару восстаний, побухтели и притихли, и никаких тебе проблем…
Нет, они определённо ходят по грани. Ещё парочка таких демаршей, и я перейду на массовые казни. Моё терпение велико, но не безгранично.
Лукреция с интересом смотрела на меня, ожидая реакции. В глазах молодых учениц тоже проскальзывало опасливое девичье любопытство.
— Я приношу свои извинения. Это была ошибка. — выбрал линию поведения я. — Я не ожидал, что это будет воспринято вами… именно так. В конце концов, никто же не погиб… Ну право слово, что такого страшного в любовных утехах? — развёл я руками с виноватой улыбкой.
Старуха поджала губы, смотря на меня со странной смесью изумления и негодования. А затем, вцепившись в подлокотник своего кресла, пронзила меня стальным взглядом:
— Что страшно? Посмотри, например, на Кейтлин. — Лукреция кивнула на девчонку лет пятнадцати-шестнадцати на вид. — Твои солдаты затрахали её до такой степени, что я едва успела откачать её от потери крови.
Девушка съёжилась под моим взглядом, пряча голову под капюшоном.
— В Виталии много целительниц. — невозмутимо продолжила Лукреция. — Да, мы успели спасти всех… В этот раз. — несколько учениц вздрогнули на этих словах. — А вот отдай вы такой приказ в каком-нибудь захолустном городке, и ты получил пару сотен трупов просто от кровопотери. К вашему сведению, Ваше Величество, молодые девы требуют чуткого, нежного обращения… А теперь скажите мне, так ли удивительно, что вам не рады здесь?
Я поднялся с неудобного стула, вскинув подбородок.
— Нет. Вы правы. — спокойно кивнул я. — Поэтому я и приношу свои извинения. — Однако смею заметить, что также образовалось немало счастливых семей. Это стоит чего-то, верно?
— Не такой ценой. — покачала головой Лукреция. — Но раз уж вы сами заговорили о деле… Зачем вы собрали нас, Ваше Величество?
— Кейтлин, подойти ко мне, пожалуйста. — я посмотрел на притихшую ученицу.
Девушка несмело встала, боязливо посмотрев на других учениц. Но ослушаться короля не осмелилась. Лукреция напряглась, словно струна, став похожей на старую кошку, готовую к броску.
Шестнадцатилетняя девчонка едва доставала мне до груди и со страхом приблизилась, опустив голову в пол. Я встал перед ней на колено, как подобает рыцарю. Где-то глубоко в тёмно-зелёных глазах я видел густую, тягучую ненависть, смешанную с отчаянным страхом. Да, простыми извинениями тут не обойтись, определённо.
— Ударь меня. — просто сказал я.
— Что? — будущая целительница посмотрела на меня с таким удивлением, что, казалось, забыла про страх.
— Я вижу ненависть в твоих глазах. — пожал плечами я. — Освободи её! Ты заслужила право на месть, а я заслуживаю этого удара. Давай, девочка. За всех твоих пострадавших подруг. Разве ты не хочешь этого?
Лукреция резко приподнялась на подлокотниках:
— Кейтлин, не сме… — тонкая ручка молодой женщины с неожиданной силой ударила меня по щеке, оставляя несколько глубоких царапин от ногтей на щеке и скуле.
Сила удара была такова, что меня едва не опрокинуло: подозреваю, юная ученица всё же умела усиливать свои удары собственной жизнью.
— Не смей… — упавшим голосом закончила Лукреция.
В глазах старухи появился настоящий страх. Легко могу её понять: оскорбление такого уровня, нанесённое королю… Поди потом попробуй докажи, что он сам разрешил, это ничего не меняет. Я с лёгкой улыбкой коснулся щёки, чувствуя, как на пол закапала кровь.
— Думаю, этого маловато. — заключил я, ощупав царапины. — Ну же, девочки, я же воин! Как-то раз меня пыталась прожевать глубинная саламандра и ничего, подавилась… А мастер Гастон в бою у ворот пробил меня насквозь раз десять, не меньше. И всё же я стою перед вами. Не волнуйтесь, парой ударов меня не сломать. Может кто-то ещё хочет? Кейтлин, как насчёт правой щеки? У тебя неплохо выходит.