– Негостеприимная ты, – завел папуля, входя в кухню, – нет бы людям чайку предложить с устатку. Разве гостей так привечают?
– Я вас не звала.
– Садись, Ленинид, – велел Семен, – и вы, Света, устраивайтесь.
– Поздно уже, – отрезала я, – нам спать пора, всю ночь сегодня пропрыгали!
– Чего так? – заинтересовался Ленинид.
– Сын у меня родился, – пояснил Семен, распахнул шкафчик, вытащил бутылку коньяка и сообщил: – Надо выпить по такому случаю.
– Ленинид не употребляет, – каменным тоном сообщила я.
– Ну ради такого случая по чуть-чуть, – залебезил родитель.
Сеня мигом наполнил фужеры. Ленинид и Света не стали кривляться и разом отправили коричневую жидкость в горло. Я обратила внимание, что женщина даже не поморщилась, и испугалась. Так, похоже, она тоже из «употребляющих». И потом, где она провела последние тридцать лет? Судя по отсутствию зубов, тоже сидела под надзором. Отлично, раньше у меня имелся папенька, алкоголик со стажем и рецидивист, а теперь к нему прибавилась маменька, любительница крепких напитков и уголовница. Если с присутствием Ленинида Томочка, безмерно жалостливая и добрая, заставила меня смириться, то с мамашей я совершенно не собираюсь иметь никаких дел.
– Ладно, – сказала я, – пойду спать, а вы гуляйте хоть до утра.
Не успела я лечь в кровать, как в дверь поскреблись. Я упорно молчала. Ленинид всунул голову в комнату:
– Вилка, можно? Ну ты же не спишь! Не вредничай, доча.
– Чего тебе?
Папенька ужом юркнул в спальню.
– Ей жить негде.
– Кому?
– Да Светке.
– И что?
– Ну…
– В общем…
– Что?
– На улицу-то не выгнать.
– К себе пригласи, у вас места много.
– Так ведь Наташка. Она ее живо отметелит. И потом, штука одна получилась.
Ленинид крякнул и принялся тереть затылок.
– Какая штука?
– Выходит, что я двоеженец, – решился наконец папенька.
– Почему?
– Дык… – завел было папенька и осекся.
– Говори, – приказала я.
– Так уж вышло, получилось не со зла, – забубнил Ленинид, ероша волосы, – случайность, одним словом. В паспорте отметок никаких. Мне его недавно дали, паспорт. В деле Светки не было, я смолчал про первую жену, когда меня арестовали в 71-м, вот про Раису рассказал. Только получается, что и она незаконная была.
– Постой, – дошла до меня наконец суть его несвязных речей, – ты хочешь сказать, что не оформлял развод со Светой?
Ленинид кивнул.
– Как же так? – возмутилась я.
Папенька развел руками:
– Где бы я ее искал? Думал, спилась давно. Знаешь, как она ханку трескала? Ведрами.
Я тяжело вздохнула: радостная информация.
– И тебя расписали с Раисой? Постой, когда это произошло?
– Официально отметились в 68-м.
– Не ври, не могло быть такого. В советские времена люди бдительность проявляли, тебя бы в загс без свидетельства о разводе не впустили.
Ленинид захихикал.
– Эх, доча! В те года паспорта другие ходили, не нонешние, красные, а серые, сделанные в виде книжечки, странички пронумерованы, посередине скрепочки. Я железочки разогнул, аккуратно все листочки вынул. Тот, который со штампом о браке, сжег, а на его место положил другой, чистый, с таким же номером внизу. Потом железочки загнул, и пожалте, мужчина неженатый. Сообразила?
Я кивнула. У меня в школе имелась очень вредная учительница по математике, запрещавшая вырывать странички из тетради. Мы иногда тоже расшивали листы, убирали испорченные и вкладывали новые. Так что технология понятна, неясно другое.
– Где же ты взял листочек с номером?
– Ладно, дело давнее. Спер паспорт у парнишки, соседа со второго этажа, и распотрошил. Уж не помню, как звали мальчонку. Да ему новый без проблем дали, ну, может, поругали чуток. И правильно, не будь растяпой!
– Когда женился на Наташе, принес в загс свидетельство о смерти Раисы?
– Точно.
– А теперь появилась Света?
– Угу.
– Ты у нас прямо словно падишах. Расскажи Наташке, в чем дело, и забудь.
– Да она меня убьет.
– Правильно сделает.
– Слышь, доча, ну пусть она у вас недельку-другую перекантуется, а? Не гони, мать ведь. Куда ж ей идти, на вокзал? Ни денег, ни жилья. Она только вышла.
– И за что ее посадили?
– Не спросил.
– А ты поинтересуйся, вдруг она добрых людей, которые ее на постой берут, убивает!
– Ну, Вилка!
– Ладно, предположим, я разрешу ей тут пожить денек-другой, потом-то она куда денется?
– Трое ребят у ней. Двое мальчишек и девочка. Парни на Украине живут, а девка где-то в Молдавии. Она к ним съедет.
– Как она вообще тебя нашла?
– Да просто заплатила за справку, ей и дали адрес по прописке. Хорошо еще сегодня притопала, когда Наташка к матери поехала, прикинь, что бы она со мной сделала?
Села бы и раздавила! Значит, на просторах ближнего зарубежья живут еще и другие мои родственники: двое сводных братьев и сестра. Вот как интересно. Считаешь себя сиротой, а потом невесть откуда начинается появление родичей.
– Ну, Вилка, – зудел папенька, – ночь на дворе…
– Положи ее в гостиной, – выдавила я из себя, – только предупреди: на неделю. Пусть за это время ищет деток. Имей в виду, ровно через семь дней выставлю ее вон!
Утром я сначала съездила в Институт акушерства и гинекологии и поговорила с Тамарочкой.
– Нас выпишут через три дня, – радостно щебетала подруга, – внизу на доске висит список того, что следует принести младенцам, а мне притащи темно-синее платье, которое я в январе купила.
– На улице жара, ты в нем с ума сойдешь, лучше сарафан!
– Нет, очень хочется пояс на талии затянуть, а оно одно такое в шкафу, все остальные вещи свободного покроя.
Этот аргумент показался мне весомым, я пообещала выполнить указания и поехала в Склифосовского. На этот раз внутрь меня впустили беспрепятственно. Я добралась до палаты и увидела четыре пустые койки со смятым бельем. Очевидно, больных развезли по разным кабинетам. Одного на перевязку, другого на рентген, третьего на уколы…
На посту болтали девчонки, по виду чуть старше Криси.
– Простите, не знаете, когда Радько вернется в палату?
Девицы повернули головы, увенчанные огромными колпаками.
– А вы ему кто?
– Коллега, с работы послали навестить.
– Удрал ваш Радько.
– Как? Куда? Почему?
Медсестры тихонько захихикали:
– Кто ж его знает куда? Небось домой. Вот почему – понятно. Мужики жуткие трусы! Уколов испугался и убежал. Случается такое иногда.
Я поехала назад. Наверное, Жорка вчера перепил и постеснялся с утра появиться в больнице, небось похмельем мучается. Но где его искать? Может, он дома?
За дверью Ритиной квартиры стояла тишина. Рита всю жизнь бегает на фабрику, которая производит декоративную косметику, она у нас технолог.
Понажимав бесплодно на звонок, я спустилась к себе и мигом была схвачена Кристиной.
– Вилка, – прыгала девочка, – ты глянь, какая у меня юбка, только осторожно, она на наметке!
– Симпатичная вещичка и сидит хорошо, прямо как влитая. Материал вроде знакомый.
– Не узнала? Это же старый плащ Тамары.
– Действительно, вишневый.
– Ага, – веселилась Крися, – рукава протерлись, а спина целая. Света сказала: чего вещь зря выбрасывать, давай юбку сгоношу. Знаешь, как она ловко управляется! Размеры не снимает, выкройку не делает, вжик по материалу ножничками, прямо в минуту отрезала.
Я чуть было не спросила, кто такая Света, но вовремя вспомнила, что это моя вновь обретенная маменька, и ехидно осведомилась:
– Значит, она мастерица!
– Еще кофточку сошьет, – бесхитростно радовалась Крися. – Эх, жаль у нас машинки нет. Где бы взять, а? Меня завтра на день рождения пригласили, хочется в новом пойти.
– У соседей поспрашивай, может, дадут.
– Точно!
Не снимая кое-как сметанной юбчонки, Кристина рванулась на лестницу.
ГЛАВА 5
Я вошла в гостиную. У разложенной на обеденном столе ткани стояла с ножницами в руках Света. Услышав мои шаги, она, не поднимая головы, сказала:
– Блузка запросто выходит, материала полно. Знаешь, хочу предложить другой вариант. Сейчас очень модны «двойки». Представляешь, топик и кофточка без пуговиц. Давай такие сделаю, а? Самая красивая будешь!
Она повернулась, увидела меня и покраснела.
– Не знала, что ты шьешь, – я решила поддержать разговор.
– Да вот, чуток балуюсь, – смущенно ответила Света, – чего без дела сидеть. Денег у меня нет, чтобы за приют заплатить, так шитьем отблагодарю. Хочешь, брюки тебе зафитилю, капри. Неси материю.
– Какую? – заинтересовалась я.
– Любую, мужнины старые брюки есть?
– Старья полно.
– Неси.
Я открыла шкаф, вытащила штаны, которые перестали застегиваться на животе Олега, и протянула их Свете.
– Подойдет?
– Вельвет, – задумчиво протянула швея и потом добавила: – Мелкий рубчик, это хорошо, красиво ляжет. Ну-ка, повернись!
Я покорно встала боком.
– Ага, – пробормотала Света, – ща!
Она моментально сдернула со стола ткань, бросила на него брюки и принялась щелкать ножницами. Раз, раз, раз…
Я смотрела на нее в полнейшем изумлении.
– Ты вот так сразу, без выкройки?
– У меня глаз – ватерпас, – спокойно ответила Света, – и мерить не стану, вот увидишь, как сидеть будут, словно вторая кожа.
– Ты не пропадешь с такими способностями!
Света ухмыльнулась:
– Пока что от моего таланта одни неприятности были.
– Почему?
Маменька отложила ножницы и встряхнула кусок вельвета.
– По моей первой статье было положено УДО.
– Что? – не поняла я.
– Ну условно-досрочное освобождение. Вот, к примеру, дали мне восемь лет, значит, примерно через пять я могу на волю проситься, если работала и замечаний не имела. Так не отпустили, а все из-за шитья.
– Это как?
Света засмеялась.
– Сглупила я. Когда на зону впервые приехала, сразу объявила, что шью хорошо. А кругом-то одни бабы.