велик и форму имел такую, что позволял видеть даже кусочек шеи. Штаны были весьма свободного кроя, длиной до колена и собраны на узком манжете. Они — мягкие и удобные, в отличии от жестких коротких буфов принятых в Эспании. Белые чулки и черные туфли с золочеными пряжками. Лицо бритое, чуть надменное, узкие губы поджаты. Тонкие усы сбриты в одну нитку и кончики сильно подкручены. Смотрелось даже стильно, а не просто забавно. На нем не было парика, не было косметики, даже шляпа с перьями, которую он держал в руке, отличалась узкими полями и совсем скромным плюмажем. Завершал ансамбль короткий атласный плащ.
Его дочь была одета в светлое платье из плотного шелка. Да, корсет имелся и на ней, но женщина не выглядела такой «закованной», как остальные. Более того, ее шея была открыта и скромный, узкий вырез отделан голубым кружевом. Немного пудры на лице, розовая помада и кокетливая мушка над верхней губой. Волосы уложены в гладкую прическу и только вдоль лица завиты небольшие аккуратные букли. Только рассмотрев одежду, Анна обратила внимание на лицо: не слишком молодое, с задорным, чуть курносым носом и уютными ямочками, которые возникали от улыбки. Пожалуй, это и было главным отличием от эспанских дворян — женщина улыбалась. На фоне темных фигур королевских гостей она смотрелась легкой и невесомой, даже чуть легкомысленной, хотя ей было явно хорошо больше тридцати, да и худышкой графиня де Линье вовсе не была. В другой обстановке она выглядела бы весьма солидной и элегантной дамой.
Разговор вел герцог де Веласко. Анна не вслушивалась. Звучали все те же слова о мире между странами и выгодах торговли.
— Маркиза дель Боргетто, вы не откажетесь составить мне компанию?
Предложение от графини де Линье прозвучало столь неожиданно, что, кажется, растерялись все. Однако герцог, хоть и нахмурился недовольно, неохотно кивнул головой. Судя по всему, он не мог просто так запретить дочери посла маленькую прихоть. Графиня медленно двинулась вдоль огромных колонн, прихватив с подноса лакея бокал темного, почти черного вина. Она шла неторопливо, и встречные как-то ловко расступались перед ней, давая дорогу.
— Пройдем к окнам, здесь душно…
Анна шла молча, не понимая, что нужно говорить. Герцог и герцогиня отставали от них на несколько шагов, но стоило графине чуть приостановится, встали рядом. Весьма заметно поморщившись, дама вновь двинулась в путь.
Между тем, поток гостей иссякал, слуги ловко скрутили и унесли дорожку, откуда-то сверху зазвучала торжественная и медленная музыка.
— Донна Анна, вы будете танцевать?
Анну прошиб пот: местных танцев она не знала, но надо было что-то отвечать:
— Нет, леди де Линье. Думаю, что недопустимо веселиться на балу без моего жениха.
Графиня резко оглянулась, чуть прищурившись, как будто у нее было не слишком хорошее зрение, оглядела Анну и одобрительно кивнула головой:
— О, милая донна Анна! Я счастлива найти в вас столь хорошо воспитанную особу! Я ведь состою в дальнем родстве с семьей вашего будущего мужа Максимилиана Ангуленского. Он очень строго относится к вопросам воспитания и морали!
— Я рада, что наши взгляды совпадают, — вежливо ответила Анна, не слишком понимая, что именно хочет ей сказать графиня.
Между тем в центре зала собралось что-то вроде двух колец из мужчин и женщин. Кольца двигались, мужчины, стоящие в центре, оказывались напротив новых партнерш. Они кланялись, слегка приседали и делали пару танцевальных па, а потом круги снова сдвигались в сторону. Танец был неспешный, напоминал какой-то обряд, и никто не смел притронуться к партнеру руками. Эти люди существовали отдельно друг от друга, и даже музыка не способна была сблизить их хоть на мгновение.
— Во Франкии танцы совсем не такие, донна Анна. Боюсь, что вам они не понравятся.
— Я не любительница таких развлечений, леди де Линье, — равнодушно ответила Анна.
Графиня сказала еще несколько ничего не значащих, пустых фраз. Анна отвечала также сдержанно и искренне не понимала ни смысла «прогулки», ни смысла беседы. Герцог начал выражать нетерпение, и графиня, извинившись за задержку, отпустила Анну, отправившись танцевать в круг с каким-то усатым кавалером.
Танцев было несколько, но все довольно однотипные, прихотливые и какие-то излишне вычурные. Все больше Анне казалось, что она попала в кукольное царство. К концу бала от духоты грим у некоторых потек, и гости стали больше напоминали зомби, чем живых людей.
После бала Анне снились кошмары, где стая нежити медленно тащилась за ней, а у нее не хватало сил убежать.
Утро было обычным, таким же тошнотным, как и прежние, но после завтрака пожаловал падре Мигелио и торжественно заявил:
— Дитя мое, я хочу уберечь вас от скверны!
Глава 11
По словам падре Мигелио, скверной было всё, что относилось к супружескому долгу.
— Помни, дитя, если хочешь сберечь душу, не допускай нечистого в собственное тело!
Анна слушала и покорно кивала, соглашаясь с тем, что мужа в постель можно пускать единожды между двумя лунными циклами, и только в том случае, если перед этим не удалось зачать ребенка.
— Потакая греховным привычкам мужа, ты погубишь свою бессмертную душу! Только на тебе будет лежать вина за это. Так что оберегай себя, дитя, и помни об адских муках, уготованных сластолюбцам. Кроме того, Анна, волею политики и его величества мужем твоим станет… — тут падре допустил многозначительную паузу, подняв указательный палец к потолку и добившись внимательного взгляда слушательницы, и продолжил: — Святая наша Мать Церковь не считает франкийцев еретиками, нет… Но некие спорные моменты в их вере все же присутствуют, — после слова «спорные» падре поджал губы так, что было понятно: он считает франкийцев грязными еретиками. И будь его воля, смел бы с лица земли. — Ты должна приложить все возможные усилия, дочь моя, чтобы излечить душу своего мужа. У меня был длинный разговор с твоим дядей, Анна. Если ты сможешь уговорить герцога Ангуленского прильнуть к груди истинной веры, то вы вместе сможете вернуться сюда, в благословенную Эспанию. И герцог де Веласко окажет вам при дворе всяческую поддержку.
«Боже мой, как они еще не вымерли-то всем миром?! Скорее всего, никто особо не прислушивается к мнению святых отцов в этом вопросе. Иначе дети рождались бы далеко не в каждой семье. Хотя понять настойчивость церкви в этом вопросе сложновато… Или же это делается для того, чтобы каждый, кто спит с супругом больше раза в месяц, чувствовал свою вину за нарушение предписаний?
Да, а потом каялся на исповеди и получал наказание. То есть, изначально ставятся невыполнимые условия, а потом священник милостиво «прощает» виновного, назначив небольшую епитимью и подсунув под нос кружку для пожертвований.
Удобный бизнес на «грехах», что уж там.
Да, и еще…
В приданое мое входят какие-то там рудники серебряные. Если мы с мужем переедем сюда, значит, они вернуться под контроль Эспании? Даже здесь все упирается в деньги и власть.»
Все время беседы Анна согласно, как китайский болванчик, кивала головой, изредка широко открытыми глазами «честно» заглядывая в лицо падре. За эти месяцы, проведенные в мире Эспании, она научилась держать лицо неподвижным и бесстрастным. Толстенная маска косметики помогала в этом просто отлично.
Напоследок падре Мигелио сообщил:
— Думаю, будет лучше, если последние дни до свадебной церемонии ты проведешь в монастыре, дочь моя. Так решила герцогиня де Веласко. Там покой снизойдет на твою встревоженную душу. Там одна из святых сестер сможет обновить твое знание франкийского. Монахини приведут в порядок твои одежды и подготовят тебя к церемонии. Решением Совета Грандов бракосочетание пройдет в монастырской церкви, и прямо оттуда ты ступишь на корабль, увозящий тебя в новую страну.
Не забудь поблагодарить перед отъездом за приют и надзор добрейшую герцогиню и своего дядю. Через два дня за тобой прибудет карета.
К этому времени Анна с таким трудом сдерживала себя, соблюдая ежедневные ритуалы, что мысль о переезде куда-то в другое место, пусть даже и в монастырь, показалась ей благом.
При сборах она с удивлением узнала, что ей разрешат взять с собой личную горничную — это считается правильным. Но, кроме того, все фрейлины вместе с компаньонкой так же будут сопровождать ее и в святой обители, и на судне, и во Франкии.
— Это уж, ваше сиятельство, как муж ваш порешит. Захочет, оставит при вас фрейлин. А может, и новых вам наберет, если эти ему не по нраву будут, — Бертина расчесывала волосы Анны и попутно рассказывала все, о чем трепались слуги в свободные минутки. — Говорят, франкийцы не больно-то любят эспанцев. Вроде как в вере какие-то разногласия есть, да и после войны обид много больно. Но раз короли между собой так порешили, то и женят, не спрашивая. Ежели невеста от нас, то жених всенепременно оттудова.
Спальня в доме маркизы де Беноржи, очаровательной Адель, поражала роскошью и излишествами. Воздух казался плотным от столь обожаемых маркизой духов с ароматом белой акации. Надушено было все вокруг: и бархат балдахина, и атласные подушечки на прелестной кушетке, и пеньюар самой красавицы. Да что там пеньюар! Даже ее туфли пахли проклятой белой акацией! Даже Бижу, крошечная визгливая собачонка, которую всюду таскала за собой Адель, благоухала этим знойным ароматом.
Герцог Ангуленский недовольно поморщился и попросил:
— Адель, убери эту истеричную шавку…
— Как ты можешь быть так груб с Бижу?!
Белоснежная Бижу тем временем повизгивала от злости, не имея больше желания лаять, переступая на тонких, вечно зябнущих лапках, размышляла, стоит ли еще поскандалить или можно пойти валяться на подушках? Она-то прекрасно знала, на кого можно лаять, а к кому лучше ластится. Пусть она и была мала размерами, но прошла прекрасный курс дрессировки и могла отнести записочку кому угодно, не вызывая подозрения. Главное было — дать ей перед заданием понюхать вещь, принадлежавшую адресату.